— Просто размышляю… — О чем? Это… Ты думаешь о прошлой ночи? — Кажется, он нервничает, и я слышу, как дверь плавно закрывается, так что остались только он, я и открытая площадка внизу. — Ты действительно хочешь знать? — мягко спрашиваю я. — Да… хочу, — говорит он напряженно, и я открываю глаза и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он выглядит измученным, под глазами темные круги, кожа бледная, почти зеленая, одежда помятая. Он спал, повернув голову, и его волосы были приглажены на одну сторону, не самый привлекательный вид, но я, кажется, не могу отвести от него взгляд. — Я думаю о своей жизни. — Мне нужно отдышаться, потому что я только что сказала правду, и ее грубая реальность почти душит меня. Он осматривает меня, а затем присоединяется, садясь рядом со мной, поставив ноги на бортик. — Да, я тоже много думал о своем. — Почему? — Потому что… ты идешь против всего, что я построил… для себя. — Да, ты тоже… для меня… Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность, солнце светит на нас, когда мы отказываемся отводить взгляд, но не потому, что мы бросаем вызов друг другу. Потому что мы пытаемся что-то выяснить. — Вспомни прошлую ночь. — Люк говорит первым, прислонившись к балке и забрасывая босую ногу на перила. — Думаю, мне следует объясниться… Я не имел права стучать в эту дверь, как гребаный контролирующий, одержимый сумасшедший… Обычно я не такой. — Вообще-то да, — говорю я, поднося кофейную чашку к губам. — Я думала, что ты был напряжен еще до того, как мы официально встретились, мистер Стоически Отчужденный. — Так вот почему ты дал мне это дурацкое прозвище? — спрашивает он, потирая затылок. Мои плечи поднимаются и опускаются, когда я пожимаю плечами. — Может быть. — Я поставила кофейную кружку на стол. Он качает головой, легкая улыбка касается его губ. — Ты всегда находишь способ уйти от ответов на вопросы. У тебя есть такой дар. — Дар избегать вещей, с которыми я не хочу иметь дело, — говорю я, расчесывая пальцами свои спутанные волосы, от которых воняет выпивкой и травкой. Его рука падает на колени. — С чем ты не хочешь иметь дело? — Со всем… иногда жизнь слишком тяжела и кажется бессмысленной. Тревога наполняет его глаза, поскольку он неправильно меня понимает. — Вайолет, я… Я быстро наклоняюсь и прикрываю его рот рукой. — Не думай, что я самоубийца. Я уже говорила тебе, что выпрыгнула из окна не из-за этого… Я просто пытаюсь рассказать тебе, что меня беспокоит, единственным удобным для меня способом. Я не любительница знакомиться с людьми или впускать их в свою жизнь. Люк, ты практически единственный человек, которого я… — Я понятия не имею, как закончить это предложение, потому что все еще пытаюсь понять, что для меня значит Люк. — Ты видел в новостях… историю о моих родителях. Ну, после этого… после того, как они умерли, у меня почти никого не осталось. Только я и бесконечное количество приемных семей, которые давали мне крышу над головой, но не более того. Так я научилась заботиться о себе, и так было долгое время. Только я и моя жизнь. — Значит, ты заботишься только о себе, — бормочет он мне в руку, и его голос звучит на удивление понимающе. Я убираю руку от его рта и откидываюсь назад. — Мне пришлось. Знаешь, с этим трудно иметь дело, особенно когда рядом никого нет. — Я не уверена, какой смысл или какую мысль я пытаюсь донести. Может быть, я пытаюсь отпугнуть его или просто объяснить, почему я больше не могу с ним сближаться. — Я действительно понимаю это, — говорит он мне. — Мой отец бросил нашу семью, когда я был маленьким, и теперь он хочет вернуться в мою жизнь, и это тяжело. — У меня было много отцов, — говорю я, делая воздушные кавычки. — И никто из них не хотел возвращаться в мою жизнь. Тебе повезло. — Да, может быть. — Он смотрит на парковку перед нами. — Вайолет, если тебе когда-нибудь понадобится поговорить о том, что тебя беспокоит… я здесь. — Я могу сказать, что ему понадобилось много времени, чтобы сказать это, что делает это более значимым. — Я не любитель поболтать, — говорю я. — Но спасибо. — Тем не менее, — он поворачивает голову ко мне, — знай, что предложение в силе. Я киваю, не зная, как реагировать на то, что он говорит — что у меня кто-то есть. Он хочет быть моим кем-то. — Хорошо. Он протягивает ко мне руку и заправляет прядь моих волос за ухо. — Тем не менее, мы как бы отошли от темы о нас с тобой, и мне бы очень хотелось получить некоторые ответы о нас, прежде чем я потеряю это… Вчера вечером я был очень близок к тому, чтобы потерять самообладание. — Я знаю, — говорю я, любопытствуя, как выглядит Люк, когда полностью теряет контроль. — Однако у меня проблемы с тем, чтобы сосредоточиться на сложных вещах, и, похоже, мы с тобой — сложная тема. Он начинает улыбаться, но затем хмурится, выглядя взволнованным. — Вайолет, я не знаю, что с нами делать… со всем, что случилось… что происходит. Я недоуменно хмурюсь. — Зачем тебе вообще что-то с нами делать? Почему бы просто не оставить все как есть? Он отворачивается от парковки и смотрит на меня, даже для него напряженным взглядом. — Из-за прошлой ночи. Я просто обычно так не поступаю. Валяю дурака, а потом обнимаюсь всю чертову ночь. — Да, верно, — я пытаюсь пошутить, чтобы избежать напряженности, между нами. — Я думаю, мы уже установили, что ты был обнимашкой. Он закатывает глаза, но улыбается. — Только с тобой. Я прикрываю глаза от солнца рукой. — Что это значит? — Это значит, что только ты когда-либо могла так добраться до меня. Разочаровывая меня и в то же время заставляя меня хотеть быть рядом с тобой. — Он спрыгивает с перил и вытягивает руки над головой, его рубашка задирается, и я еще раз могу разглядеть его пресс. Затем он опускает руки и протягивает руку ко мне. — Я думаю, пришло время сделать то, что нам нужно было сделать с первого дня нашей встречи. — Ты имеешь в виду, когда я ударила тебя ногой по лицу? — Я чувствую, как мой желудок вращается, когда я вспоминаю первую ночь, когда я впервые встретила его, и как много с тех пор изменилось, как в хорошем, так и в плохом смысле — Что у тебя на уме? Он сдерживает смех, когда я переплетаю свои пальцы с его, и он поднимает меня на ноги. — Я собираюсь пригласить тебя на свидание. Я давлюсь смехом, но понимаю, что он говорит серьезно. — Боже мой, ты не шутишь? — Конечно, я не шучу. — Он открывает стеклянную дверь. — Я не шучу. Мы входим в гостиную, от которой исходит резкий запах из-за разбросанного повсюду мусора, и тут он закрывает дверь. Воздух затхлый, наверное, из-за того, что все курят, а на ковре что-то похожее на пролитое вино. — Свидание? — спрашиваю я, когда он ведет меня через гостиную, отбрасывая карты и бутылки. — Действительно? Это кажется немного формальным, не так ли? Учитывая, что мы целовались, спали вместе, живем вместе, а потом все то, что ты сделал со мной прошлой ночью. Он прижимает руку к сердцу, все еще держа мою руку, так что я тоже касаюсь его груди. Он держит ее там, когда открывает дверь в нашу спальню. — Эй, не притворяйся, что тебе это не понравилось. На самом деле, я почти уверен, что именно ты предложила это. — Я этого не делала, — говорю я ему. — Но мне это понравилось, из-за чего свидания кажутся еще более сложными. Я имею в виду, что мы должны делать? Сидеть и ужинать, пока мы болтаем о нашей жизни, когда все, между нами, так напряженно? Он колеблется в нерешительности, закрывая за нами дверь спальни. — Ну, мы не так уж много знаем друг о друге. — Да, — соглашаюсь я. — Но обычно мне нравится, чтобы с людьми все было именно так. Он кивает в знак согласия. — Я знаю, так что мы можем либо продолжать идти по дороге, по которой мы идем, и спорить, пока мы оба снова не собьемся с пути, напьемся и будем дурачиться. Или мы можем узнать друг друга и посмотреть, куда все это приведет. Это зависит от того, чего ты хочешь. — Ты позволяешь мне решать? — спрашиваю я в шоке. У него перехватывает дыхание на долю секунды.