– Я видел, – кивнул он и предложил мне кофе или минералку на выбор. Я не отказалась. И мы устроились дожидаться милицию в теньке на пледике, который он достал из своего бездонного багажника и расстелил на травке. Кофе оказался из термоса, а минеральная вода из сумки-холодильника. Мирослав как мог меня пытался развеселить, и я даже иногда поддавалась, но при взгляде на руины, еще недавно бывшие моей машиной, я снова впадала в тоску. У него нашлись печенье и шоколадка, а симпатичные кофейные чашечки оказались из разноцветного пластика. И постепенно испуг, испытанный в момент аварии, стал отступать вглубь сознания и, хотя руки еще немного дрожали, зубы перестали выбивать нервную дрожь. Уже успела позвонить Ритка, и я доложила ей, как обстоят дела. Она посокрушалась, что никак не может за мной приехать, велела отнять у «негодяя» документы и «быть поаккуратней». А милиции все не было. Лесочек у нас за спиной шушукался листвою, перекликался птичьими трелями, солнце припекало, а в траве трещали цикады. – Красота, когда бы я еще повалялся так на травке! – мечтательно произнес Мирослав и растянулся на пледе. Я покосилась на его смуглые руки с тонкими запястьями, которые он закинул за голову ( на правой мирно тикали часики Tissot). Он медленно перебирал тонкими пальцами травинки. Руки у него были аристократическими, а фигура – спортивной. Даже бегая в агонии по дороге, я успела углядеть, что плечи у него широкие, бедра узкие, ноги сильные и длинные. На нем была белая рубашка в светло-сиреневую полоску и плотно облагающие голубые джинсы. В такой одежде на траве лучше не валяться, пусть даже подостлав коврик, но ему, кажется, было плевать. – А какие дела вас привели в наши края? – поинтересовалась я. – Юридические. Я работаю юристом в охранном агентстве и еду на встречу с нашим клиентом. Звучало солидно. Он лег на бок и подпер щеку рукой, в его смоляных вьющихся волосах кое-где блестели серебряные нити седины и скакали солнечные зайчики. – Надо же, как интересно. А у нас в городе тоже есть подобное учреждение, называется «Спокойная жизнь», что же ваш клиент к ним не обратился? – чтобы отвлечь себя от зайчиков, сказала я. – Наверное, не питал должного доверия, – пожал плечами Мирослав. – А вы чем занимаетесь в этой жизни? – Я журналист, а последние годы даже занимала должность главного редактора, но сейчас я в творческом отпуске, – беспечно махнув рукой, сказала я. – Безработная, то есть, – уточнил он. – Временно, – отрубила я. И тут прибыла милиция. Они чего-то мерили, чертили схемы, заставили нас писать объяснительные, мой зарубежный паспорт им мало понравился и они подробно расспрашивали куда делся российский. Я соврала, что его у меня украли на вещевом рынке, а теперь вот восстанавливаю. Потом мы подписали протокол дорожно-транспортного происшествия, и они отбыли восвояси, забрав наши документы. Теперь мы должны были явиться за ними и за постановлением к пяти вечера в управление. К постановлению будут прилагаться результаты экспертизы, на основании которого и будут производиться расчеты с пострадавшей стороной. Все эти подробности нам объяснил старший лейтенант. А товарищи из «Эвакуатора», прибывшие вслед за ментами, «девятку» погрузили и потащили в город на свою стоянку. Их услуги Мирослав оплатил по квитанции прямо на месте. – Вас куда, в город отвезти, или туда, куда вы ехали? – спросил Мирослав. – Лучше, конечно, в Соколовку, но, боюсь, я потом оттуда в город не доберусь. – А давайте так сделаем, сначала я вас свожу в Соколовку, а потом поедем в город? Надо же, сама любезность! По правде говоря, мне не очень хотелось тащить его к Феофану Леопольдовичу, но иного варианта побеседовать сегодня со стариком я не видела, поэтому предложение приняла. – А как же ваша важная встреча? – проявила я вежливость. – Встреча будет вечером, тем более, что сотовый человека не отвечает, и на работе он сегодня не объявлялся. – Может, заболел? – предположила я. – Вот я вечером к нему домой и заеду, – заверил он. Ой, не понравится он дедуське, этот московский молодец, но, с другой стороны, это же не мой друг детства, так, на дороге попался. Я переживала, что не будет со мной откровенным милейший Феофан Леопольдович, не захочет выдать внука, и еще тревожило молчание Костика. Похоже, не я ему скажу, что надо свадьбу на время отложить, а он мне заявит, что пора прекратить эти нелепые потуги. – Ксения, можно вас спросить, а куда мы едем? Почему вы вдруг стали такой напряженной? – пристал с расспросами Мирослав. Ответить я не успела, в сумке затренькал телефон. Это оказался Костик собственной персоной, который звонил с домашнего телефона. Голос его звучал сумрачно и печально. Костик был в образе. Образ был – непризнанного героя. – Ты опять с друзьями? – даже не поздоровавшись, спросил он. – А то не звонишь… – Я тебе звонила уже сто раз, что у тебя с мобилой? И потом, а тебе разве не хотелось узнать как я себя чувствую, почему сам не звонил? – Господи, что за сленг? Мобила! – игнорируя мои контробвинения, процедил Костик. – Я потерял свой сотовый телефон, но у меня еще есть домашний… – А я попала в аварию и разбила машину. – Как? Когда? Где ты, в больнице? – всполошился мой суженый, сразу забыв про образ покинутого и отвергнутого. – Почему сразу в больнице, еду пока в машине, как приеду в город – сразу тебе позвоню. Ты дома будешь? – Ксения, ты невозможна. Ты можешь хотя бы день прожить без приключений? – Костик, это они не могут без меня прожить. Ладно. Целую. Позвоню, как приеду. Я отключилась, забросила телефон в машину и в окно уставилась. Каждый день мои знакомые мужчины говорят, что я невозможна. Сговорились, что ли? За окнами быстро-быстро бежали деревья, но даже им было не поспеть за моими мыслями. Хорошо Громову советовать, «спроси у него, забирал документы или не забирал». По телефону мне с Костиком поговорить не удалось да еще при постороннем человеке, надо будет при личной встрече все выяснить. А посторонний, кстати, воспитанностью не блистал, поэтому с расспросами полез, почему мое настроение совсем испортилось, и кто это звонил. Хотелось ответить «конь в пальто» или «а вам какое дело?», но я же девушка культурная, поэтому глазки потупила и сказала «жених». – Как-то вы без нежностей обошлись, – съязвил Мирослав, – в ссоре что ли? – А он у меня ученый, книжный червь, поэтому любовь доказывает делами, а не словами, – отбрила я. – А, ну тогда конечно, – скривился он, словно я ему лимон скормила. – Кстати, мы с вами едем сейчас к его дедушке, – проинформировала я. – Превосходно! Мне будет очень приятно познакомиться с дедушкой вашего жениха, – заверил меня Сташевский. Мы въехали в деревеньку, и я командовала, куда сворачивать. Остановились возле прелестного пятистенного сруба – фамильного гнезда Коржиковых. За крепким забором бегал, гремя цепью, Полкан – старый сторожевой пес, глухо залаявший на приехавших. – Иду, иду, – раздалось где-то рядом, и калитка распахнулась. Навстречу вышел Феофан Леопольдович в соломенной шляпе, льняных брюках и рубашке. В руках у него была газета «Спорт сегодня», а стильные очечки бултыхались на веревке на аккуратном животике. Дед был намного красивее внука, будто взяла природа-мать и исказила эти благородные черты до неузнаваемости на лице Коржикова младшего. Феофан Леопольдович, как и Костя, носил точно такую же прическу, только его грива была абсолютно седа. – Здравствуйте, Феофан Леопольдович! – воскликнула я. – Здравствуй, детка, здравствуй, Ксения! А я беспокоился, как ты там после аварии, – приобняв меня, сообщил Коржиков старший. – Косте звонил от соседа, а его мобильный телефон не отвечает. Значит, все обошлось, дорогая? – Да все, можно сказать, наладилось, но беда одна не ходит. Вот этот парень втянул меня сегодня в новую аварию. Я в него врезалась, моя «девятка» приказала долго жить. А он, искупая вину, меня к вам привез. Так что знакомьтесь, его зовут Мирослав. – Что ж вы, молодой человек, так неаккуратно? – посетовал Феофан Леопольдович. Мирослав, который до этого безразлично стоял в стороне, с готовностью подскочил и протянул руку для пожатия, бормоча, что он очень сожалеет, а ущерб возместит. Дед заверил, в свою очередь, что он рад его порядочности, и пригласил нас в дом. – Как хорошо, что пожаловала. Я только что закончил варить клубничный джем, и самовар поспел. Мария Ефимовна, моя супруга, меня научила варить варенье в ранней молодости. Был такой период в нашей стране, когда сладости были страшным дефицитом, так вот мы спасались благодаря собственным запасам. Мы с ней даже соревновались, у кого лучше получится! Мы прошли по мощенной плитами дорожке мимо рычащего Полкана и поднялись на просторную веранду. В воздухе сладко пахло цветами, которые бурно произрастали на участке. Нас угостили чаем. Чувствуя, что нам нужно поговорить, Мирослав отпросился погулять по саду, подышать свежим воздухом. – Ну, с чем пожаловала? – с места в карьер начал старик. – Вижу, что не просто так на чаек… – Феофан Леопольдович, я сегодня побывала в загсе. Выяснилось, что там не было даже наших заявлений. Кто-то забрал их вместе с паспортами. Так что зря мы туда вообще приезжали, вот так-то. – Ну, и что это значит? – Скажите, Костя не говорил матери о нашей свадьбе? – Знаешь ли детка, я всегда считал, что ваш брак будет удачным. Удачным для Константина. Потому что рядом с тобой каждый мужчина вспоминает о своей половой принадлежности. Как тот молодой человек, – кивок в сторону гуляющего между деревьев Мирослава, – или, к примеру, я. Мне очень хотелось, чтобы вы поженились, чтобы Костя стал-таки настоящим мужчиной, как все Коржиковы. И Стеле о свадьбе рассказал я. Да, да, – кивнул он, – но погоди сердиться! У нас был долгий разговор, после чего она пообещала все исправить в нашей жизни. Можно даже сказать поклялась. – Так я и знала, – прошептала я. – Ничего ты не знала и ничего знать не можешь! – прикрикнул дедок. – Я рассказал ей в пятницу. Когда бы она, по-твоему, ваши заявления забирала да паспорта выкупала?! Он даже вскочил и по веранде забегал от волнения. – Нет, если в пятницу, то она бы не успела, – расстроилась я, – но тогда вообще ничего не понятно. Кто же забрал заявление, Костя? – Глупости говоришь, – рассердился он, – Константин так мечтал на тебе жениться, что даже пошел на конфликт с матерью. А тебе известно, насколько она поработила его волю. Она для него все годы была и царь, и бог, и пророк. Мне было противно такое раболепие, но что тут поделаешь?! Мать! – Мать ее так! – неожиданно взорвалась я, – если бы не ее властность и тирания, возможно бы, он стал нормальным человеком. Она же его всю жизнь пилила и ломала. Разве так можно? – А вот когда станешь матерью, тогда и ответишь на этот вопрос, – отрезал он. Мы немного помолчали, а потом я извинилась за свою несдержанность, он заверил, что ничего страшного не произошло. А я подумала, что пока ничего. Минут через десять я начала прощаться, тут и Мирослав из сада подтянулся. Оказывается, он вполне благовоспитанный товарищ, дал нам пообщаться, глаза не мусолил, сад похвалил и угощение. И наконец, мы отчалили, облаянные на прощание Полканом. А Феофан Леопольдович стоял у калитки и махал нам вслед, пока мы не свернули за угол. Всю дорогу до города Мирослав меня смешил, рассказывал всякие забавные истории из своей жизни, травил байки про охранное агентство. Мы даже перешли на «ты», и еще минут десять путались в формах обращений. Он меня немного растормошил и от дум печальных отвлек. Но мне тут же стало неловко за свое поведение. Ну что это за ветреность, тут столько всякого разного происходит, а я почти флиртую с человеком, который к тому же лишил меня средств передвижения. Но тут мы въехали в город, и я начала экскурсию, обещанную Мирославу, так как он раньше никогда здесь не бывал. Когда мы проезжали мимо роддома, в котором лежала забывчивая Марина из загса, я, подчиняясь какому-то импульсу, попросила Мирослава припарковаться на стоянке. – Здесь одна знакомая на сохранении лежит, хочу ее навестить, – объяснила я. – А вы, то есть ты можешь ехать, все равно в пять часов нам надо быть в ГАИ. – Честно говоря, я хотел тебя пригласить пообедать со мной, и, если не возражаешь, я тебя здесь подожду, пока ты с подругой повидаешься. Я хотела начать возражать, потому что мы с ним становились просто неразлучными. И не то чтобы он меня напрягала, и хотелось поскорее от него избавиться, но надо было и честь знать… Однако Мирослав уставился на меня умоляющим взором и жалобно заявил, что у него здесь нет знакомых, а он так не любит есть в одиночестве. И потом, он не знает ни одного приличного места, где можно было бы пообедать, а вдруг его отравят в общепите? Я попыталась отпираться, напомнив, что у него здесь клиент, который вполне мог бы составить ему компанию. Но Мирослав развел руками – клиент на его телефонные звонки отвечать не торопился. Ну что тут поделаешь. Не бросать же на произвол судьбы беднягу! – Я быстро, – пообещала я и выпорхнула из машины. Разыскать палату, в которой лежала Марина Кузина, мне удалось довольно быстро, только вот ее в кровати не оказалось. Хорошо соседка пояснила, что она пошла погулять в сквер. Задача усложнялась, я свою «подругу» в лицо не знала.