– Кажется… кажется, нет, – ответил Марко. – К сожалению, я ничего не видел и не слышал, – он снова закрыл лицо руками. – Не обратил внимания. Детектив Расбах успел наскоро осмотреться, прежде чем зайти в дом и приступить к допросу родителей. Ему казалось неправдоподобным (но не невозможным), что преступник вынес спящего ребенка через главный вход на улицу, рискуя быть замеченным. Ряд таунхаусов расположен близко к тротуару. Улица хорошо освещена, даже поздно вечером по ней ездят машины и ходят люди. Поэтому представлялось странным (или его нарочно вводили в заблуждение?), что дверь была открыта. Криминалисты уже начали снимать с нее отпечатки пальцев, но почему-то Расбах сомневался, что они что-нибудь найдут. Задняя дверь была перспективнее. У большинства домов, включая дом семейства Конти, за домом находился гараж. Двор был длинный и узкий, обнесенный забором, и почти в каждом дворе, включая этот, росли кусты или деревья. Там было относительно темно: в проулке не было фонарей. И ночь сегодня безлунная. Кто бы ни забрал ребенка, выйди он через заднюю дверь, ему нужно было бы только дойти до гаража, откуда можно попасть в проулок. Риск быть замеченным меньше, если вынести похищенного ребенка через задний двор к поджидающей машине, а не идти через главный вход. Ребята Расбаха тщательно обыскивали и дом, и двор, и гараж. Пока они не обнаружили никаких зацепок. Гараж Конти пуст; его ворота, открывающиеся в проулок, найдены широко распахнутыми. Вполне допустимо, что, даже находясь в соседнем дворе, можно было ничего не заметить. Но маловероятно. Таким образом, похищение было совершено в отрезке примерно от 00:45 до 01:27. – Вы знаете, что у вас не работает датчик движения? – сказал Расбах. – Что? – спросил муж, вздрогнув от неожиданности. – У вас над дверью на задний двор есть датчик движения – лампочка, которая должна включаться, когда кто-то подходит. Вы знаете, что он не работает? – Нет, – прошептала жена. Муж яростно затряс головой. – Нет, я… Он работал, когда я заходил. В чем дело? – Лампочка выкручена, – детектив Расбах пристально смотрел на родителей. Немного помолчал. – Отсюда вывод: ребенка вынесли во двор, а потом через гараж в проулок, возможно, к ожидающей машине. Расбах подождал, но ни муж, ни жена ничего не ответили. Он заметил, что жену трясет. – Где ваша машина? – спросил Расбах, наклоняясь к ним. – Наша машина? – эхом откликнулась Энн. 3 Расбах ждал ответа. Откликнулась жена: – На улице. – Вы паркуетесь на улице, хотя у вас во дворе есть гараж? – спросил Расбах. – Все так делают, – ответила Энн. – Это проще, чем заезжать за дом, особенно зимой. Многие получают разрешение и просто паркуются на улице. – Ясно, – сказал Расбах. – А что? – спросил она. – Это важно? Расбах объяснил: – Возможно, это сыграло на руку похитителю. Если гараж был пуст и ворота открыты, то туда довольно легко было заехать и положить ребенка в машину, пока она стоит в гараже, где ее никто не видит. А если бы в гараже на тот момент находилась другая машина, очевидно, что похитителю пришлось бы сложнее. Тогда он рисковал бы быть замеченным в проулке с ребенком. Расбах заметил, что муж побледнел еще сильнее, хотя казалось, что это невозможно. Его лицо было белым как мел. – Мы надеемся отыскать в гараже отпечатки обуви или шин, – добавил Расбах. – Вы говорите так, будто все было спланировано, – сказала мать. – А вы думаете, нет? – спросил Расбах. – Я… я не знаю… Мне кажется, я думала, что Кору похитили, потому что мы оставили ее дома одну, спонтанное преступление. Как если бы ее украли в парке, когда я отвернулась. Расбах кивнул, будто пытаясь взглянуть на произошедшее с ее точки зрения. – Понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он. – Например, в парке мать оставляет ребенка поиграть, чтобы сходить за мороженым. И пока она стоит к ребенку спиной, его похищают. Такое случается, – он сделал паузу. – Но вы, конечно, видите разницу. Она смотрела на него, не понимая. Расбаху пришлось напомнить себе, что у нее, вероятно, шок. Но он с таким сталкивается постоянно, это его работа. Он аналитик, ему чужды сантименты. Это необходимо, чтобы добиваться результатов. Он найдет эту девочку, живую или мертвую, и он найдет того, кто ее похитил. Он бесстрастно объяснил: – Разница в том, что тот, кто взял вашу дочь, знал, что она одна в доме. Родители посмотрели друг на друга. – Но никто не знал, – прошептала жена. – Конечно, – заметил Расбах, – есть вероятность, что ее могли бы украсть, даже если бы вы спокойно спали в своей спальне. Мы не знаем наверняка. Родителям хотелось бы верить, что они не виноваты и дело не в том, что они оставили ребенка одного. Что такое могло бы произойти при любом другом раскладе. Расбах спросил: – Вы всегда оставляете гараж открытым? Муж ответил: – Иногда. – Разве не лучше было бы закрывать его на ночь? Во избежание краж? – Мы не храним в гараже ничего ценного, – ответил муж. – Если машина внутри, мы обычно запираем ворота, а в остальное время там ничего и нет. Инструменты в подвале. У нас хороший район, но гаражи здесь взламывают постоянно, запирать их нет смысла. Расбах кивнул. Потом спросил: – Какая у вас машина? – «Ауди», – ответил Марко. – А что? – Я бы хотел взглянуть. Могу я попросить ключи? Марко и Энн посмотрели друг на друга в замешательстве. Потом Марко встал, направился к столику у входной двери и взял связку ключей с подставки. Молча передал их детективу и снова сел. – Спасибо, – сказал Расбах. Затем он подался вперед и медленно, раздельно произнес: – Мы выясним, кто это сделал. Они смотрели на него, не отводя взгляда; лицо матери все опухло от слез, отец был болезненно бледен, его глаза покраснели от горя и выпитого. Расбах кивнул Дженнингсу, вместе они вышли на улицу проверить машину. Супруги молча сидели на диване и смотрели им вслед. Энн не может сделать однозначного вывода о детективе. Все эти расспросы о машине – как будто на что-то намекает. Она знает, что, когда пропадает жена, главный подозреваемый обычно – муж, и наоборот. Но когда пропадает ребенок, неужели главными подозреваемыми становятся родители? Чушь какая-то. Кто навредил бы собственному ребенку? К тому же у них обоих есть надежное алиби. Синтия с Грэмом могут подтвердить. Очевидно же, что они никак не могли похитить и спрятать собственную дочь. Да и зачем? Ей известно, что район прочесывают, что полицейские ходят по улицам, стучатся в дома, опрашивают поднятых с постели людей. Марко снабдил полицию самой последней фотографией Коры, сделанной всего пару дней назад. С фотографии смотрит, улыбаясь, счастливая белокурая малышка с большими голубыми глазами. Энн злится на Марко, ей хочется кричать на него, молотить его кулаками, но дом полон полицейских, поэтому она не осмеливается. И когда она смотрит в его бледное, выцветшее лицо, она видит, что он и сам винит себя. Она знает, ей не пережить случившееся в одиночку. Энн поворачивается и, всхлипывая, падает ему на грудь. Его руки обвивают ее, и он крепко ее обнимает. Она чувствует, как он дрожит, как тяжело стучит его сердце. Она говорит себе, что вместе они справятся. Полиция найдет Кору. Их дочь вернется к ним. А если нет, она никогда его не простит. Детектив Расбах в своем легком костюме вышел из дома Конти и спустился по ступенькам в жаркую летнюю ночь, детектив Дженнингс – за ним. Они уже работали вместе. Каждый из них видел такое, о чем мечтал бы забыть. Вдвоем они перешли на противоположную сторону улицы, тесно заставленную – бампер к бамперу – машинами. Расбах нажал на брелок, и «Ауди» тут же откликнулся вспышкой фар. Соседи уже высыпали из дверей в пижамах и легких халатах. Они наблюдали, как Расбах и Дженнингс идут к машине Конти. Расбах надеялся, что кто-нибудь на этой улице что-нибудь знает, возможно, видел что-то и готов об этом рассказать. Дженнингс, понизив голос, спросил: – Ну, и что думаешь? Расбах так же тихо ответил: – Все не слишком радужно. Натянув протянутые Дженнингсом латексные перчатки, он открыл дверь со стороны водителя. Быстро осмотрев салон, молча направился к багажнику. Дженнингс последовал за ним. Расбах открыл багажник. Двое детективов заглянули внутрь. Пусто. И очень чисто. Машине едва больше года. Она до сих пор выглядела новой. – Обожаю запах новых машин, – сказал Дженнингс. Разумеется, ребенка в машине не оказалось. Но это не означало, что его там и не было, пускай совсем недолго. Быть может, криминалисты найдут частички розового боди или образец ДНК ребенка: волосок, следы слюны или даже крови. Трудно раскрыть преступление без тела. Но родители никогда не положат младенца в багажник с добрыми намерениями. Если они найдут в багажнике хоть какие-то следы девочки, Расбах проследит, чтобы эти двое сгнили в аду. Потому что, если он и узнал что-нибудь за годы службы, так это то, что люди способны почти на любой поступок.