— Нет, я не буду. — Дэррел, возможно, сменил карьеру и надел мантию нейропсихолога, но он по-прежнему богат и влиятелен. Я не сожгу эти мосты, потому что он превратился в любопытного благодетеля. Я потираю подбородок. Между Кайлой из Make It Marriage и моим шурином меня окружают люди, которые говорят мне, что у меня проблема. Чего я не знаю. Я в полном порядке, пока все идет по-моему. Это философия здорового образа жизни, не так ли? Иезекииль опускает подбородок. — Увидимся завтра, сэр. Я поднимаю руку на прощание и направляюсь в другую сторону. Я ни за что не переживу ночь на воде, поэтому планирую приготовить себе кофе самостоятельно. Обычно я предпочитаю пиво "Иезекииль", но сегодня вечером я готов сделать исключение. Мои часы стали длиннее с тех пор, как я перенял Belle's Beauty, а Иезекииль не становится моложе. Я не хочу тащить его за собой по пути переутомления. Один из нас должен быть трезвомыслящим и вменяемым. На полпути к кухне я слышу звук, похожий на сердитое карканье попугая. Мои шаги останавливаются, и мое любопытство обостряется. Что это было? Я медленно пробираюсь сквозь темноту. Мой осмотр приводит меня в кладовку. Дверь слегка приоткрыта, и квадрат света падает на ковер. Тень танцует на полу. — Дееетка! Деетка! Дееткаа! Нет! Я люблю тебя уууу! Не гогочи! Мой нос морщится, и я прижимаю ладонь к двери, приоткрывая ее. К моему удивлению, я нахожу Кению сидящей на полу. Ее каблуки сдвинуты в сторону, а юбка задралась вокруг бедер, обнажая кремово-коричневые ноги. Коробки установлены вокруг нее подобно гигантским стенам, напоминая мне о подушке форт Белль, которую мы соорудили, когда она болела и скучала дома. В наушниках, засунутых в уши, Кения мотает головой взад — вперед и поет — если я могу назвать этот отвратительный звук пением- приглушенным голосом. Я съеживаюсь и вхожу в комнату. Она стоит ко мне спиной, так что она все еще не знает о моем появлении. — Э-э-э, да. — Кения хрюкает и дико пританцовывает. Она сидит, и в движении находится только верхняя часть ее тела, но я впечатлен ее ритмом. Песня, должно быть, перешла к ее любимой части, потому что она поднимает руки к груди и начинает качать. Ее спина выгибается, и она поворачивает голову по кругу, подпевая песне с удивительной страстью. Я прикрываю рот кулаком, чтобы заглушить смех, но звук предупреждает ее о моем присутствии. Она замирает. — Кто там? Я ничего не говорю. Она поворачивается как в замедленной съемке. В тот момент, когда ее взгляд останавливается на мне, она подпрыгивает так быстро, что документы выпадают у нее из рук и скользят по полу. — Мистер Алистер. — Она вибрирует, как один из тех мультяшных котов после удара током. — Извини. Я не хотел тебя напугать. — Что ты здесь делаешь? — Работаю. — Я киваю ей. — Почему ты все еще здесь? — Я тоже работаю. — Почему? — Что ты имеешь в виду под "почему"? Ты должен знать это лучше, чем кто-либо другой. Я выгибаю бровь. Она отводит взгляд. — Извини. Сарказм вырывается из меня, когда я устаю. — Я не буду держать на тебя зла. — Она действительно выглядит усталой. Ее волосы более вьющиеся, чем были, когда мы разговаривали этим утром, и ее помада полностью стерлась. Даже усталость не может скрыть, насколько она привлекательна. Без макияжа ее лицо еще более великолепно. Сожаление пронзает меня, когда я вижу, как ее рот открывается в зевке. Возможно, я зашел слишком далеко, заставив ее работать над этим проектом в одиночку. Это работа для трех человек, и я не учел все тяжелые коробки, которые ей нужно будет таскать повсюду. — Я как раз заканчиваю. — Кения указывает на папки. Я моргаю в шоке. — Заканчиваешь? — Мм-хм. — Невозможно. — Не может быть, чтобы она просматривала все эти коробки. Кения поднимается на ноги и морщится, когда выпрямляется во весь рост. Наклонившись, чтобы помассировать ногу, она объясняет: — Я собиралась остановиться в конце рабочего дня, но к тому времени была так погружена в работу, что не смогла. Я все еще пытаюсь понять, шутит ли она надо мной. Она продолжает болтать. — Вы когда-нибудь боялись заняться огромным беспорядком, но на полпути к нему у вас как бы появляется желание закончить уборку, пока все не исчезнет? Вот что случилось со мной. Я знала, что если поднажму, то смогу все это сделать до того, как вернусь домой. Я смотрю на часы. Уже поздно. — Как ты можешь уже заканчивать? — Мне помогли. — Иезекииль? — Странно. Я не видел, чтобы он вставал из-за стола. Она указывает на ноутбук на земле. Я не заметил его раньше, потому что он был спрятан за штабелем коробок. Ноутбук подключен к ее телефону длинным белым проводом. — Ты пользовался своим ноутбуком? — О, дело не только в ноутбуке. — Она смеется, и я не могу поверить, насколько сногсшибательно она выглядит с улыбкой на лице. — У меня есть программа преобразования текста в речь. — Но как насчет печатных электронных таблиц? Эти таблицы нужно заполнять вручную. — Верно. Я пошла искать и нашла программное обеспечение под названием Hoola Lens. По сути, вы делаете снимок чего угодно: слов, таблиц, музыкальных нот. Чего угодно. И он перепишет его точно в выбранный вами цифровой формат. Таким образом, таблицы будут представлены в виде электронной таблицы одним щелчком моего телефона. — Это точно? — Да. Я имею в виду, это технология, так что она не будет идеальной. После того, как я сделаю снимок, я просматриваю отчет, чтобы перепроверить информацию. Это утомительно, но это намного быстрее, чем набирать все это вручную. Как кто-то хотел, чтобы я сделала. Жар заливает мои щеки. Раскопки заканчиваются, и у меня нет защиты. Она на цыпочках переступает через файлы, чтобы вернуться к своему ноутбуку. Почему-то видеть ее босые ноги кажется интимным. Как танец, который только для меня. И мне приходится напоминать себе, что я ее босс. И у нее есть парень. И она также ненавидит меня. — Я не знал, что ты увлекаешься технологиями. — Я не такая. Я просто верю, что мы можем работать умнее, а не усерднее. Всегда есть решение, если вы готовы искать. Она действительно сама придумала эти решения? Я не могу в это поверить. Она поджимает губы. — Твой шок начинает казаться оскорбительным. Ты думал, я глупая, потому что у меня нет степени MBA? — Я не думаю, что ты глупая. — Вы думаете обо мне самое худшее, мистер Алистер. Но это нормально. Это просто заставляет меня работать усерднее. — Она подтягивает одну из своих туфель поближе к себе и просовывает в нее ногу. Я хочу подойти к ней и оттолкнуть ее руку от пяток. Я хочу провести рукой по ее бедру и попросить ее обхватить ногами мою шею. Я хочу вознаградить ее за ее великолепие, дразня ее до тех пор, пока она не застонает. Вход воспрещен, Алистер. Я тяжело сглатываю. Время медленно отступать. — Дай мне знать, когда будешь готова уехать. Мой водитель отвезет тебя домой. — В этом нет необходимости. — Уже поздно. С ним тебе будет безопаснее, чем пытаться поймать такси. — Я хмурюсь. — Дай мне знать, когда закончишь. Мой тон грубоват, но это только потому, что я чувствую, что становлюсь мягче к этой женщине. Ее изобретательность возбуждает не меньше, чем это соблазнительное тело и сексуальный рот. Я хочу откусить от нее кусочек, и я опасно близок к тому, чтобы поддаться импульсу. Быстро развернувшись, я бросаюсь обратно в свой офис. Какая-то часть меня, та часть, которая, как я думал, съежилась и умерла, когда я похоронил свою жену, снова пробуждается к жизни. Бороться со своим влечением не получится.