— Ты забываешь, зачем ты здесь. — Его голос такой низкий, что дребезжат стеклянные чашки на столе. — Ты не часть команды по связям с общественностью. Ты не отвечаешь за эту подачу. И у тебя нет полномочий высказываться без моего разрешения. Я взволнованно облизываю губы. — Мне тоже нужно твое разрешение дышать? — Мисс Джонс! — Он хмуро смотрит на меня. Я продолжаю играть, потому что, по-видимому, я не дорожу своей собственной жизнью. — Возможно, я высказалась не в свою очередь, но я пыталась спасти поле. Ты видел, как зевал Сазербург. Представитель Бэби-Бокса выглядел так, будто свалился бы со своего места, если бы Алистер продолжал. Это была моя первая корпоративная коллаборация, и на это было больно смотреть. — У пиар — команды был план… — Команда по связям с общественностью потворствовала вашей одержимости данными и полному отсутствию интереса к человеческому элементу. Вы знали это. Я предупреждала вас, что на поле недостаточно приемлемой ничьей, а вы сбили меня с толку, сказав, что цифры будут говорить сами за себя. — Я впечатлен, мисс Джонс. — Он аплодирует. Я слышу сарказм в каждом взмахе его рук. — После того дерьма, которое ты провернула, у тебя хватает смелости вызвать меня на дуэль? Чертовски вкусно! Его ноздри раздуваются, и если бы у него на голове было два рога (по крайней мере, два видимых рога), я была бы пронзена ими. — Признаешь ты это или нет, я пыталась помочь! — Вы этого не делали, мисс Джонс. Ни капельки. — Я… Его голос становится грубее. — Ты хоть представляешь, насколько неуместным было твое сегодняшнее выступление? Я плачу тебе не за то, чтобы ты выкрикивала свое мнение моим клиентам. Я плачу вам не за то, чтобы вы критиковали мой бизнес-выбор. Я плачу вам за то, чтобы вы приводили в порядок файлы, писали заметки и приносили мне чертов кофе! Я вскакиваю на ноги, потому что его тон абсолютно неприемлем. Даже если у него проблемы с тем, что я сделала сегодня, я все равно человек. Как минимум, я заслуживаю уважения. Я хлопаю рукой по своему бедру. — Прошупрощения? — Спрашиваю я. — Что? — спрашиваю я. — Что? — Не изображайте обиду, мисс Джонс. Ты был достаточно храбра, чтобы разинуть рот посреди собрания, и ты была достаточно храбра, чтобы отругать меня за то, что я проигнорировал твои заметки, так что ты должна быть достаточно храбра, чтобы встать здесь и взять это. — Я бросилась на гранату, которую ты взорвал. — Я так зла, что, в отличие от моего босса, не сохраняю спокойного тона. — Сазербург давно бы ушел, и это разрушило бы любое будущее сотрудничество с Belle's Beauty. Он склоняет голову набок. — Ты все еще не понимаешь, что ты сделала не так, не так ли? — Я сделала то, что сделала, чтобы помочь компании и спасти поле. Вы отказываетесь это видеть. Прекрасно. Мне не нужно, чтобы ты говорил "спасибо". — Спасибо? — Он моргает, как будто поражен этим словом. Или, может быть, дело в концепции. — Мисс Джонс, вы, черт возьми, не герой. — Он тычет в меня пальцем. — Ты не ‘приняла удар на себя ради команды’. Повысив ранг, ты плюнула в лицо правилам компании и полностью проигнорировал субординацию. Это не то, от чего ты можешь отмахнуться, заявив, что сделала это по правильным причинам. — Это была чрезвычайная ситуация, и я была единственным, кто откликнулся. Вы должны… — Я не должен ничего делать, — рычит он. — Если бы вы не сбросили поезд с рельсов, мы могли бы заставить Сазербург услышать другую подачу, но вам пришлось поддаться импульсу и все взорвать. — Даже если бы у нас был шанс предложить совершенно новую идею, он все равно отверг бы ее, потому что ваш подход совершенно неверен. Вы слышали Сазербурга. Данные — это не то, что он ищет. Глаза Алистера сужаются до щелочек. Мои пальцы глубоко вжимаются в стол, когда я наклоняюсь над ним точно так же, как и он. Напряжение от того, что я переношу свой вес на руки, сводит их судорогой, но меня это даже не волнует. Я скриплю зубами. — Я остаюсь при своем решении вмешаться. Он сердито смотрит на меня. Я свирепо смотрю в ответ. — Если бы Сазербург согласился на твою подачу, у нас мог бы сейчас быть другой разговор. Но он этого не сделал. И это, мисс Джонс, на вашей совести. — Он глубоко вздыхает. — Теперь, когда мы обсудили первую проблему… давайте обсудим вторую. — Если это из-за того, что Сазербург упомянул вашу дочь… — Не пытайся переложить вину на Сазербурга. Дело в том, что ты переступаешь черту. — Вена у него на шее вздувается. Его голос полон чистого яда. — Как ты смеешь выставлять мою семью на всеобщее обозрение, как будто наш частный бизнес — это рекламный трюк? Я тяжело сглатываю и плотно сжимаю губы. Предложение развеять историю его жены не было похоже на вторжение в личную жизнь сгоряча. Информация об основателе Belle's Beauty доступна всему миру в Сети. Жена Алистера действительно положила начало Belle's Beauty. Эта компания — это воплощение ее мечты изменить жизнь женщин по всему миру. Я не думала, что будет проблемой помахать этим лакомым кусочком перед носом Сазербурга, просто чтобы зацепить его. Но я понятия не имела, что у Алистера и его жены есть ребенок. В Интернете о ней нет статей. По крайней мере, ничего такого, что Санни нашла при нашем первоначальном поиске биографии Алистера. Мой босс кипит передо мной. Его глаза горят искорками лавы и вспышками адского пламени. Этот разъяренный зверь собирается перейти на новый уровень монстра. Я уже чувствую, как в комнате сгущается жар. — Это было не намеренно. — Я пытаюсь объясниться. — И Сазербург был тем, кто упомянул вашу дочь. У меня не было намерений… — Мне наплевать, каковы были твои намерения! — кричит он. — Ты не имела права идти туда без моего разрешения. Я складываю руки вместе. — Я знаю. Мне жаль. — Простите? — Он издает хриплый смешок. — Вы сожалеете? Я не думаю, что вы понимаете масштабы того, что вы сделали, мисс Джонс. Меня не волнует, если это обойдется компании в миллионы долларов, вы не ведете переговоры с моей семьей. Я вздрагиваю. Встретиться лицом к лицу с Алистером — все равно что стоять посреди огненной ямы, где во все стороны летят пылающие стрелы. Я хочу защититься. Я хочу сказать ему, что я не хотела навредить ему или его семье. Что я не такой человек. Но он не слушает. — Эта вспышка может стоить нам многомиллионного контракта. Будь готова взять на себя ответственность. — Сузив глаза, он подходит ближе ко мне. — Я не буду с вами церемониться, потому что вы новичок в этом, мисс Джонс. Даже если вы никогда раньше не бывали в зале заседаний, есть некоторые границы, которые вы не должны пересекать. И сегодня ты зашла слишком далеко. Моя грудь раздувается до такой степени, что вот-вот лопнет. Я могу вынести все, что он предлагает, но я действительно не могу выглядеть придурком. — Я действительно не знала о вашей дочери, — выпаливаю я. Его лицо становится холодным. Я смотрю в его карие глаза, ожидая намека на человечность. Ее нет. Он ледяной, железный монстр, готовый сожрать меня. Хуже всего то, что я не могу винить его за то, что он защищал свою семью. Если бы кто-нибудь напал на моих людей, я бы не остановилась перед бранью. Полетели бы кулаки. — Еще раз напортачешь, и я не буду таким добрым, — шипит Алистер. Добрый? Это его версия слова добрый? У этого человека есть словарь? Алистер отворачивается от меня и хватается за стул, как будто ему нужна помощь, чтобы оставаться на ногах. Постукивая пальцами по подушке, он выпаливает: — Если ты знаешь, что для тебя хорошо, ты будешь курировать проект Yazmite, делать заметки и пить кофе как можно тише. Дыши слишком тяжело, и я могу начать сожалеть о своем решении. Мое сердце горит так сильно, что я удивлена, что на моей блузке нет следов опаливания. Я все испортила. Я готова принять это, но его слова подобны когтям, царапающим мою кожу. Это кажется несправедливым. Я горжусь всем, что я делаю. Это отстой, что я пыталась и потерпела неудачу. Еще больше отстойно, когда тебя так резко обзывают за это. Я чувствую что-то влажное и соленое на своих губах. Ошеломленная, я высовываю язык и понимаю, что плачу. Ужас охватывает меня. Быстро поворачиваясь, пока Алистер не увидел, что от его слов у меня потекла кровь, я бормочу: — Поняла. Я не жду, пока он уволит меня. Это будет солью на уже зияющую рану. Выбегая из конференц-зала, я распахиваю дверь и позволяю ей захлопнуться за мной. Пиарщики разбегаются, когда я прохожу мимо них. Нетрудно догадаться, что все они подслушивали. Почему я не удивлена? Не оглядываясь, я топаю в ванную и приваливаюсь к двери. Мое сердце пытается подняться к горлу. Гнев обволакивает мою кожу, давя на меня, как меховая шуба в летнюю жару. Я подхожу к раковине и выливаю воду на лицо. Мой макияж смывается. Дорожки туши стекают по моим смуглым щекам. Все в порядке. Я в порядке. Вытирание лица насухо меня немного успокаивает. Когда я выпрямляюсь, я чувствую себя намного более собранной. Глубокие вдохи. Вход. Выход. Конец света не наступил. Конечно, мой босс выгнал меня и я потерял важный аккаунт, но, по крайней мере, меня не уволили. Таким образом, я могу написать собственное заявление об уходе и швырнуть его в лицо Холланду Алистеру. Я жду в ванной пару минут. Команда по связям с общественностью уже должна была уйти, верно? Последнее, что мне нужно, это разговаривать с ними. Будь то жалость или презрение, у меня нет сил пройти еще один раунд. Через пятнадцать минут я выглядываю из ванной. Путь свободен.