Нормально так. И я с чистой совестью взялась черкать договор — сто голов скота за одну шкуру значилось теперь в нем. И это было гораздо более справедливо, чем двести голов за пятьдесят шкур. — Это как-то…- начал было орк. «Справедливо?» — ехидно поинтересовалась я. И на это Хагартару Жрецу Солнечного полумесяца сказать было нечего. «Тэхарс…» — начала было я. — Понял, сам прикопаюсь, — проявил невероятную покладистость дракон. И тут Эдогар осторожненько поинтересовался: — Пресветлая императрица, означает ли ваше появление улучшения в вашем состоянии и в целом… — Короче ты жить будешь? – прямо спросил Тэхарс. — Смоляная Блестючка! — вдруг всхлипнул Ошрое, вытирая скупую, но все же имеющуюся слезу. И что тут скажешь. «Пресветлый Эдогар, я еще не разобралась в своем состоянии. Тэхарс не уверена. Великий Ошрое Топор Ручка, искренне рада видеть вас. Уважаемый Хагартар Жрец Солнечного полумесяца, невероятно приятно познакомиться». И в этот момент распахнулась дверь. Мне даже смотреть не надо было, я уже знала, что там кесарь. — Как? — прозвучал в мгновенно заполнившейся тишиной императорской канцелярии. Подхватила отдельный листок, и написала на оитлонском: «Сатарэн пробился ко мне». Кесарь ко всеобщему удивлению не стал никого выгонять, он взял листок и подхватил перо, отнес к моему столу, тяжело опустился на стул и спросил все так же на оитлонском: — Как ты себя чувствуешь? «Странно, — написала я. — Здесь холодно, темно. Было очень одиноко, но сейчас Сатарэн приплыл». Араэден на миг прикрыл глаза, судорожно вздохнул и задал следующий вопрос: — Где-нибудь есть свет? «Есть. Наверху. У меня нет сил плыть к нему.» Он промолчал. Чувствуя какую-то необъяснимую вину, пояснила: «Раньше хватало, сейчас нет». Я сейчас видела его лицо. Оно казалось каменным и лишенным эмоций, но я уже слишком хорошо знала кесаря, чтобы отчетливо понять то, что он не хотел говорить «Ты умираешь!» — читалось во взгляде его ледяных глаз. Но произнес Араэден иное: — Сатарэн приплыл. Это не прозвучало вопросом, но подразумевало его. «Да», — ответила я, взглянув на рыбку. И внезапно поняла, что перестаю ее видеть… Сатарэн расплывался на моих глазах, а вместе с ним расплывался и его глаз, и кесарь, и писчее перо, упавшее безжизненно на лист бумаги… — Дыши! — услышала я яростный крик императора. И перестала слышать что-либо вообще. Силы покинули внезапно, я больше не могла сидеть на дне омута – легла, скептически размышляя о том, что дышать под водой вообще в принципе проблематично и фактически невозможно. Хотелось закрыть глаза и уснуть. Хотя бы просто поспать, я безумно устала… И глаза закрылись сами собой, отрезая от света на верху, от одноглазой рыбы, от всего… Я так устала… И дышать… ведь невозможно дышать под водой. — Нет ничего невозможного! – прозвучало так явственно, что глаза я открыла снова. Передо мной сидел кесарь. В белом, рубашке и брюках, но босиком, что странно. А рядом с ним в воде висел Сатарэн, и он перестал расплываться. — Очень осторожно – протяни ко мне руку, — приказал Араэден. Он мог бы протянуть свою, и даже обе, он сидел совсем рядом, а я обессилено лежала у его ног, но почему-то «протяни руку ко мне». Очередной гоблинский закон магии?! Я не стала спорить, я попыталась сделать… и не смогла. Приподнялась, посмотрела на свои руки и поняла, что не могу пошевелить ни одной из них, не то чтобы поднять. И вдруг со всей очевидностью поняла — у меня есть основательный шанс остаться здесь. Навечно! — Едва ли подобный расклад тебя обрадует, нежная моя, — довольно жестко произнес кесарь. «Почему?» — мысленно спросила я. Надеялась, что услышит. Не знаю, услышал или просто догадался, с проницательностью кесаря спорить было бы глупо, но взглянув мне в глаза, Араэден ответил: — Потому что в этом случае я останусь с тобой. Навечно. Как тебе перспектива? Меня передернуло от перспективы. Нет, я все понимаю, омут там, вечное спокойствие, мысли всяческие, но на кесаря я не подписывалась! — Думай, — все так же глядя на меня, приказал император. — Если я правильно определил способности Джашга твой любимый папа стихийный пророк. Он очень многое чувствовал в отношении, но едва ли осознавал – иначе не допустил бы нашего брака. Но предчувствия были, и многое он вложил в тебя мудрыми наставлениями. Это фразы-ключи. Я пытался выяснить, но они как татуировки Грахсовена – активировать может только носитель. Вспоминай все связанное с водой. Все, что шенге говорил тебе. Вспоминать… думать… слова о воде… у меня сил не было на все это, хотелось просто спать. Тихо спать. Спать… Глаза начали закрываться сами собой… — Нежная моя, — очень ласково произнес кесарь, — учти, я никуда не денусь, и в замкнутом помещении у меня настроение портится. К слову, появляется желание убить кого-нибудь. Ты не вариант, а вот рыбка… я бы на твоем месте не стал меня провоцировать. Я открыла глаза исключительно, чтобы переглянуться с миром. Нет, ну кесарь это конечно кесарь, но убивать целый мир… С другой стороны рядом со мной сидит тот, кто вообще себе империю вернул за пару часов. И Сатарэн тоже об этом вспомнил… «Все, уже думаю!» — нервно заявила я. Собирающийся свалить Сатарэн подумал и остался. «А лучше бы сваливал, — сообщила ему. Моргнув рыбьим глазом, мир взял и ответил: «Ты нужна мне». И в одной этой фразе было так много. Я полежала еще секунду, собираясь с силами, а затем резко, рывком, не знаю из каких оставшихся возможностей, подняла левую ладонь. Кесарь подхватил мгновенно. Сжал мои пальцы так крепко, стальной хваткой, словно капкан сжался, но боли не было – было ощущение надежности и силы. Затем рывок и через мгновение я больше не лежала на песчаном дне — полусидела в объятиях Араэдена, практически чувствуя тепло его тела. — Умница, — прошептал он, скользнув губами по щеке. — Теперь фразы, нежная моя, все что вспомнишь, даже то, что покажется глупостью. Ты сможешь. Сможешь «что»? У меня было ощущение, что с перемещением в объятия кесаря у меня вообще больше никаких сил не осталось, зато появилось четкое осознание – теперь-то он точно останется со мной. Навеки! Между прочим — в замкнутом пространстве. — Едва ли, — насмешливо ответил Араэден. – Я маг Земли, ты в моих руках. Любимая моя, тебе напомнить о крайне успешном способе перемещения между мирами?! Оторопев, уточнила: «Но мой кесарь, так то было между мирами, а я сейчас как бы умираю, разве нет?» — Вообще да, но когда меня волновали подобные мелочи?! – издевательски напомнило о своей истинной сути вообще по факту Зло Всемирное! «Я уже вспоминаю! Вспоминаю я!» — нервно подумала. — Незаметно, — язвительно констатировал кесарь. Нет, оставаться с ним в одном помещении навечно явно не вариант, с его-то паршивым характером… — Поверь, ты даже представить себе не можешь, насколько у меня действительно паршивый характер, — усмехнулся пресветлый. И упорно напомнил: — Вспоминай.