— Они извращенцы. И темные, и светлые. А еще имеют виды на женщин гномов! На последней фразе у уже немаленького Руха отвисла челюсть. И вот долго можно было бы думать с чего бы, но тут Рхарге спросил: — Женщины гномов тоже лысые и бородатые? — Да-да, и бороду заплетают в косичку!- окончательно опозорила я светлых вместе с темными. Орки мрачно переглянулись, судя по всему, одного этого им хватило для явственного осознания, что пора валить отсюда. — Вообще сам мир очень хороший, — я аккуратно легла на бок, перекладывая маленького Адрасика и забирая у него прядь моих волос, с которой малыш начал играться. Не знаю, но мне кажется, он был каким-то слишком развитым для ребенка двадцати дней от роду, с другой стороны кесарь вон тоже родился от темного у светлой и итог впечатляющий… наверное. В смысле будет, если с ним все хорошо… надеюсь с ним все хорошо… — Утыррка сильно волноваться, — заметил Рух. — А где Динар? — спросила я. Почему-то мне не ответили ни шенге, ни Рхарге, и только Рух нехотя сказал: — Алое Пламя быть здесь час назад. Узнавать как Утыррка, смотреть из-за двери. — И не войти? — мгновенно спросила я. Под моим взглядом Рух развел лапами и сообщил: — Алое Пламя не мог. Ледяной Свет защищать чертоги. Входить только Рух, Рхарге, Джашг, тот, кого ты и Ледяной Свет зовете братом Адрасом, и тощая леди. Больше никто. Что ж, этого следовало ожидать… наверное. Раздался осторожный стук в дверь, и почти сразу Элиситорес вошла держа бутылочку с молоком, прикрыла за собой двери, увидела, что я в сознании и, несмотря на всю выдержку и силу духа, присущую этой светлой, вдруг привалилась спиной к двери, и сползла по ней вниз, глядя на меня и не сдерживая слезы. — Элиситорес! — испуганно воскликнула я. Эллара лишь отмахнулась, вытерла рукавом слезы, и запрокинув голову, попыталась успокоиться. Мы все молчали, орки потому что были тактичными и чуткими, и я, которая узнала эту женщину совсем с другой стороны, после рассказа кесаря. — О, Звезда моя, — Элиситорес поднялась, тяжело дыша и отчаянно пытаясь сдержать,- Кари, твой свет едва не ушел во тьму. Она отступила от двери, постояла, приводя в порядок собственное дыхание и эмоциональное состояние, и вскинув подбородок, с легкостью и грацией присущей истинным дочерям света, подошла к постели, и… протянула бутылочку моему шенге. Папа потянулся, забрал у меня ребенка, устроил его на своей левой руке, и взяв бутылочку правой, начал кормить мгновенно ставшего серьезным малыша. И сосал светло-темный с таким сосредоточенным видом, что некоторое время мы все с умилением смотрели на это чудо. — Удивительный ребенок, — сообщила мне Элиситорес, — он ест только из рук Араэдена и твоего… как я понимаю, отца? И в этом вопросе было нечто большее, чем вопрос. Тактичная и воспитанная до кончиков ногтей элара никак не хотела оскорбить меня, но в то же время ее мировоззрение явно не воспринимало такого факта как мое кровное родство с огромными лесными орками. — К сожалению, не родного, — успокоила я ее. Элисситорес судорожно вздохнула, взглянула на меня с благодарностью за ее восстановленное душевно-мировозренческое спокойствие, и произнесла: — Звезда моя, ты нас не представишь? Я кивнула и собственно представила: — Элисситорес, познакомься, это мой папа — великий вождь Лесного племени Джашг, это Рхарге — младший вождь и его сын Рух. А потом уже на оркском: — Шенге, это Элисситорес, мать Ледяной Свет. Папа взглянул на эллару с явным удивлением, но склонил голову в знак приветствия, и продолжил кормить ребенка. Ребенка, о происхождении которого, у Элисситорес явно имелись вопросы. — Звезда моя… — начала она. И не успела договорить, как в комнату просочился Мрак, подлетел, и развел когтистыми лапами, демонстрируя, что он ничего не нашел… Я затаила дыхание. Следующей была Тень. Она подлетела не так близко, поклонилась и отрицательно покачала головой. Когда вошел мрачный Адрас, я уже знала, что он скажет. Ничего хорошего точно. И кусая губы, я в отчаянии позвала: «Сатарэн!» Мир появился огромным пугающе нечеловеческим глазом, и мысленно ответил: «Не знаю». — Так, — откинувшись на подушки и игнорируя вопросительный взгляд Элисситорес, сказала я, — если он опять где-то с ножиком в спине сидит, я его сама убью! Лично! Всегда вообще мечтала! Сказала на оитлонском, к счастью. Поэтому ни Мрак, ни Адрас с Элисситорес ничего не поняли, а папа лишь внимательно посмотрел на меня и приказал: — Рух, Рхарге, искать. Утыррка спать и восстанавливать силы. Посмотрела на него, чувствуя, как глаза заполняются слезами. — Ледяной Свет не мог уйти далеко, — авторитетно сказал шенге. — Мы найти, Утыррка спать. Он мог уйти на край света. Вообще куда угодно, даже в другой мир запросто! Но шенге уверенно добавил: — Ледяной Свет не оставлять Утыррка одна никогда. Он не мог уйти далеко. Хотелось бы верить, очень хотелось бы, но: — Шенге, вы не владеть магией в этом мире, поэтому… Договорить не дал Рух. Усмехнулся, протянул лапу и над ней самым невероятным образом распустился цветок асоа. — Мы не владеть сначала, — сказал орк, — но Утыррка давать жизнь и дыхание этого мира, а земля давать силу. Я, наверное, вообще никогда не пойму принципы действия этой гоблинской магии! — Самый веселый орк спать, — приказал Рхарге и они с сыном ушли. Когда за ними закрылась дверь, шенге передал уже опустошившего бутылочку ребенка Элисситорес, подошел, поднял меня и унес в ванную, вовремя очень. *** И там, когда я сидела в теплой воде, а рядом никого больше не было, папа сказал: — Утыррка поступить глупо. — Я это понимаю, — ответила, опустив голову. — И продолжает поступать, — безжалостно добавил Джашг. Я не знала, что на это сказать. Назвать свои поступки глупостью с одной стороны я могла, а с другой нет — я поступила и поступала так, как считала нужным. И может быть я не права, но я считала нужным сохранить жизнь Динара, согласиться на сделку с кесарем, сбежать, возглавить свободных людей, спасти столицу Тэнетра от вторжения высших, спасти Эрадарас от вторжения уже Тэнетра, и в целом. — Утыррка поступать так, как считать нужным, — тихо сказала я. Мой огромный неродной, но самый близкий папа, внимательно посмотрел на меня и вдруг сказал: — Утыррка ни разу не спросить о своей семье. Я боялась спрашивать. Боялась услышать ответ. Наверное, не хотела знать. В Рассветном мире прошло более пятидесяти лет, едва ли мои родители оставались живы… а мне гораздо проще было думать, что они все еще существуют. — Черный король умер, спустя несколько месяцев после твоей гибели, не прощенный твоей матерью и не простивший себя сам. Я застыла, глядя в воду перед собой. — Проклятая принцесса не стала соблюдать траур, обложив податями и налогами подчиненные ей страны, она принялась строить новый Праер, величественный и прекрасный, Алое Пламя был вынужден вмешаться, не желая допускать уничтожения всего, что ты построила. Папа… Лора…как же так? Шенге продолжил: — Алое Пламя разыскал Локар, тот, что остался тенью Ледяного Света в Рассветном мире. Или Лора приказала Локару сделать это… Ничего не хочу говорить, или же заведомо обвинять, но… у Лорианы был кристалл-хранитель тени кесаря, и у нее было маниакальное стремление заполучить Динара – не трудно сложить два плюс два. Мы ведь Астаримана, у нас всегда есть запасной план, и видимо когда Динар отказал ей, Лора, как истинная Астаримана, просто приступила к реализации этого самого запасного варианта. И это нормально, правда, нормально… задело лишь то, что Динар на это купился. Это действительно задело. — Что было дальше? — едва слышно спросила я. — Дочь великого мага Жизни прийти жить в племя Лесных, — сказал шенге. Невольно порадовалась за маму. Просто порадовалась. Я даже не сомневаюсь, что среди орков она была счастливой.