Женщина выглядела миролюбиво и была одета все с той же элегантностью – в приталенное пальто, на этот раз снежно-белое, поверх золотистого платья до колена. Она не оправдывалась, не торопилась убегать или придумывать ложные объяснения. И вместо того, чтобы почувствовать злость, Деметра вдруг ощутила себя… заинтригованной. Удивляя себя еще больше, она пригласила незнакомку спуститься вниз и обсудить все в гостиной. Затем, не снимая пальто, в каком-то трансе включила свет, поставила чайник, заварила чай и разлила его по чашкам. Женщина расположилась на диване, а Деми – в кресле рядом. – Как я уже говорила, я давно хотела встретиться с тобой, – сказала незваная гостья, делая маленький глоток из фарфоровой чашки, которую держала, аристократически оттопырив мизинец. – Думала, что ты заглянешь ко мне в особняк, но ты так и не объявилась. Навязываться не в моих привычках. Я знала, что вы с сестрой отбыли на Эйрин, поэтому решила заглянуть к тебе. Однако не предполагала, что ты вернешься так скоро. – Зачем вам это было нужно? – нахмурилась Деметра, сжимая чашку обеими руками и грея об нее пальцы. Она не разожгла камин, и внутри коттеджа было так же холодно, как и снаружи. – Хотела увидеть, как ты живешь, – просто ответила женщина. – Знаешь, у этого маленького дома на удивление богатая история. Даже странно, что ты предпочла жить именно здесь. – А откуда вы узнали, что… – начала было Деми, но вдруг осеклась, поняв, что же ее так смущало. Она никогда не видела ни одной фотографии своей матери и могла только предполагать… Настоящий цвет волос Деметры был светлым, глаза – голубыми. Волосы и глаза ее отца, Винсента Ларивьера, – тоже. Выходило, что и ее мать должна быть голубоглазой блондинкой. А в данный момент перед ней сидела женщина, идеально подходящая под это описание. «Алана вполне может быть замешана в последних событиях», – сказал ей Ричард Хаттон в архиве. Женщина вела себя не как незнакомый человек. Она словно бы хорошо знала Деметру. Могло ли это быть правдой? Могла ли она сейчас разговаривать со своей настоящей матерью, Аланой Бланшар? Сердце Деми заколотилось вновь. – Как я узнала, что вы с сестрой переместились на Эйрин? – тихо рассмеялась женщина, даже не заметив затянувшейся паузы. – Иногда просто нужно быть внимательной. Я не хотела заставлять тебя волноваться. Конечно, залезать в чужие дома нехорошо… Но я не удержалась, чтобы кое-что не проверить. Можешь убедиться – здесь ничего не пропало и ничего не изменилось. Поверь, я не намерена причинять тебе вред. – Что вы хотели проверить? – спросила Деметра. Вопрос она задала на автомате – от мыслей о родной матери в голове все перепуталось. – Связь с одной старой сказкой. Этот дом… – Простите, а как вас зовут? – перебила ее Деми, отставляя нетронутый чай на столик. – Мое имя вы знаете, а я ваше – нет. – Юфемия Лайз, – улыбнулась женщина. – Но ты можешь звать меня Мия. Едва ли сама замечая это, Деметра теребила в руках край плаща и не сводила глаз с лица гостьи. Неужели она ждала, что после многих лет бегства и маскировки под разными личинами ее мать вот так просто назовет ей свое настоящее имя? – Уже поздно, мне пора идти. Спасибо за то, что не убила меня кочергой, – сказала Мия, поднимаясь с дивана. – Не знаю, как я сама поступила бы в такой ситуации. Была рада повидаться. Женщина вышла из дома и тихо прикрыла за собой дверь. Деми рассеянно кивнула на прощание. Еще какое-то время она так и сидела, не двигаясь с места, пока не поняла, что руки и ноги совсем закоченели. Идти в аптеку за новой порцией «Лемсипа» было бы некстати, поэтому Деметра заставила себя встать, переодеться в домашнее и развести огонь, пока ее окончательно не продуло. На полу возле камина еще оставалось немного дров. Она сложила поленья домиком, просунула между ними несколько щепок и скомканных старых газет, чиркнула длинной спичкой, и первые язычки пламени озарили закопченную каменную кладку. Хоть тепло еще только начало распространяться, в гостиной сразу стало намного уютнее. Деметра вылила остывший чай в раковину и заварила себе новый. В недрах буфета нашлась забытая пачка овсяного печенья с шоколадом, валявшаяся там с лета, но еще не успевшая испортиться. Она положила несколько штук на расписное, надколотое с одной стороны блюдце и пошла вместе с ним обратно к камину. А по пути остановилась у двери, чтобы закрыть замок и не опасаться прихода новых нежданных гостей. Взгляд ее упал на коврик, где белел маленький прямоугольник бумаги. Стараясь не растерять печенье, Деми осторожно присела и подняла его. «Шерл Прамнион, гроссмейстер священного Ордена Света Монтеры», – было написано на визитке. Чуть ниже размещался номер его телефона и девиз: «Терпение – основа всего». Как эта визитка могла сюда попасть? И когда? Ее могла оставить таинственная Мия, а могли попросту просунуть в щель для писем… Как бы там ни было, намек Деметра поняла хорошо. Глава светлых ждал от нее ответа. Поставив телефон на зарядку и дождавшись, пока он включится, она быстро написала ему: «Жду вас завтра на собрании, со всеми документами». Сообщение было тут же отправлено, а Деми вернулась к камину – греться и пить горячий чай со старым печеньем. К чему бы ни привело ее решение, завтра наступил бы новый день. Во всех смыслах. * * * Проснулась Деметра еще раньше, чем накануне, – за окном, на привычно хмурящемся небе, только начало светать. На встречу Ковена она собиралась как на расстрел. Буквально заставила себя подняться с кровати, спустилась в пристроенную ванную комнату, умылась не успевшей нагреться ледяной водой. Надела теплое шерстяное платье из сине-зеленой шотландки с юбкой до колена и серые колготки. Только уже накинув пальто и выходя из коттеджа, Деми увидела в телефоне сообщение от сестры: «Перенесли на пять вечера». Груз на шее чуть ослаб, Деметра выдохнула и остановилась у открытой двери. В ответ она собиралась написать Рубине о том, что пригласила Прамниона, но пальцы, зависнув над экранной клавиатурой, ни в какую не желали печатать ответ, а мысли не могли оформиться в понятное предложение. Решив подумать еще немного, она убрала телефон в карман, сняла ботильоны на каблуках и вместо них сунула ноги в необъятные резиновые сапоги, стоящие у порога. Эти сапоги, должно быть, принадлежали еще тому светляку-садовнику и для прогулки по осеннему саду подходили лучше всего. Противный мелкий дождь за ночь так и не прошел, а ветер только усилился. Деми обошла дом по чавкающей раскисшей земле, мимо кустов опавшей и голой пожелтевшей гортензии, и оказалась на заднем дворе, куда не заходила с лета. На небольшой лужайке, огороженной покосившимся низеньким забором, располагался маленький сарай, возле которого был свален самый разный хлам, быстро скапливающийся в старых частных домах, подобных этому. Грязный брезент укрывал сломанную телегу, на которую кто-то накидал деревянные поленья для растопки, рядом валялись дырявые галоши и ржавые садовые инструменты. В сарае находилось еще больше подобного добра. Под окном, ведущим из гостиной, стояла рассохшаяся скамейка, когда-то выкрашенная в желтый цвет. Летними вечерами Деметра часто сидела на ней с хорошей книгой и чашкой чая. А один раз они даже собрались здесь с Дрейком и Руби. Разожгли костер и жарили на нем сардельки, хлеб и зефир. Парень рассказывал страшные истории, а сестра пила вино и смеялась. Это был последний раз, когда они веселились вместе. Их отношения с Рубиной испортились далеко не сразу. В прошлом году, только став магистром, сестра взялась за работу с огромным энтузиазмом. С детства жалуясь на неравенство и патриархальный уклад Нью-Авалона, она вдруг стала на острове самой главной и была уверена, что никто не посмеет ей перечить. Ей и вправду не перечили. Поначалу. Жители Эмайна восприняли ее с тихой осторожностью и даже с любопытством. Все понимали, что после века правления Винсента Ларивьера порядки начнут меняться. Рубина много улыбалась, делилась с Деметрой и Дрейком своими планами, часто заезжала в гости и звала их к себе во дворец. Но уже скоро стало ясно, что посоветоваться, кроме них, ей больше не с кем. Дориан воспринимал все ее идеи в штыки, и новые члены Ковена, которых сестры находили, тоже не питали к магистру дружеских чувств. Выходили новые законы, приказы, указы. Настроение Рубины медленно угасало, как угасали и оптимистичные настроения жителей. А потом начались взгляды. Взгляды, случайные касания, фразы, сказанные будто бы наедине, между Руби и Дрейком. Впервые она заметила их в декабре, накануне Рождества, или Йоля, как было принято называть его на Нью-Авалоне. Они отдыхали в гостиной особняка Далгартов после праздничного ужина и пили горячий шоколад. Дрейк обнимал Деметру, Рубина и Дориан сидели рядом с камином, думая о чем-то своем, маленький Морган возился возле наряженной ели, вслух рассуждая о том, какие подарки могли скрываться под пестрой оберткой, Ричард Хаттон его поддразнивал… и все было прекрасно. Пока Деми не подняла голову с плеча парня и не заметила, что он смотрит на ее сестру. С какой-то тайной, одной ему ясной грустью. А секунду спустя, словно очнувшись, он перевел взгляд на Деметру и улыбнулся, слишком поспешно, весело и неестественно. После этого стало только хуже. Рубина, очевидно, винила себя, стыдилась, но продолжала эту игру, которая заходила уже слишком далеко. И поведение сестры и парня стало прямым следствием того, что она, Деметра, решила утаить правду. Если бы все знали о ней с самого начала, возможно, сейчас было бы проще. Покачав головой воспоминаниям, Деми направилась к сараю, чтобы отыскать в нем скворечник и необходимые инструменты. Сколько бы она не пыталась размышлять над тем, какими словами сообщить ей… Получится как всегда. А услышав сегодня новости о Прамнионе, сестра еще больше обидится и отдалится. И никакие «правильные» формулировки от этого не спасут. Скворечник обнаружился на одной из полок стеллажа – пыльный, густо покрытый паутиной. Деметра очистила его, использовав вместо тряпки валявшуюся рядом перчатку. А после взяла молоток и гвозди и вернулась в основную часть сада. Неумело, как могла, она приколотила домик к стволу одной из больших яблонь. Требовалось еще насыпать каких-нибудь семечек, чтобы привлечь внимание скворцов, но у нее не было еды не то что для птиц – даже для себя. Поэтому Деми просто раскрошила одно из вчерашних печений, убрав кусочки шоколада, и разложила на выступе скворечника. Когда все было сделано, Деметра вновь с тоской поглядела на телефон, который все еще ждал сообщения для отправки, и решила прогуляться до «Шеффердс Пая». Она вымыла руки, сменила сапоги на ботильоны и, закрыв коттедж, пошла вниз по холму. * * * В кафе Деметра долго сидела за столиком и смотрела во все тот же злосчастный экран смартфона. Минутой ранее она пыталась позвонить Дрейку, но звонок остался без ответа. Несколько дней назад он просил, чтобы она звонила ему всякий раз, когда будет нужно, а теперь просто не брал трубку. Деми хотела рассказать ему о том, что она, возможно, совершила ошибку, пригласив Шерла в Ковен, и о том, что Мия, которая арендовала у Далгартов особняк, вероятно, приходилась ей матерью… Она не была уверена ни в чем из этого и желала обсудить свои мысли хоть с кем-то. А после вчерашнего разговора с Дорианом, подтвердившим ее самые страшные опасения, наступал идеальный момент для того, чтобы поведать парню настоящую историю их отношений. Как и в случае с сообщением Рубине, она тянула с этим, боясь, что слова могут разрушить все окончательно. Кудрявая Иви предупредительно кашлянула, отвлекая ее от мыслей. Деметра встрепенулась, вспомнив, что все еще находится в «Шеффердс Пае» и ждет своего заказа. Официантка протянула ей над стойкой высокий стакан кофе с крышечкой и большой сэндвич в коричневом бумажном пакете. Деми поблагодарила ее и, расплатившись, вышла на улицу. На обратном пути она отпила горячего кофе, такого приятного в эту ветреную сырую погоду, и на ходу откусила сэндвич, надеясь, что хотя бы он поднимет ей настроение. Между двух ломтиков хлеба, подрумяненных до золотистой корочки, была уложена начинка из курицы, хрустящего бекона, сыра, салата и маринованных огурчиков с горчичным соусом. Сэндвич оказался очень вкусным, но настроению никак не помогал. Не зная, как еще убить время, Деметра позвонила дворецкому Чемберсу и попросила подать экипаж к «мосту». До собрания было еще много времени, однако все дела в Хэксбридже уже закончились. Она направилась к коттеджу и лесу, но не обычным маршрутом, а более длинным – вдоль парка. По той улице, на которой жила здесь полгода назад. Спустя несколько минут впереди стал виден и Вайерд-хаус. В особняке во всех окнах с начисто вымытыми стеклами приветливо горел свет. Лужайка перед зданием была пострижена, сухие листья – подметены в аккуратные кучи, а низкий кованый забор с калиткой, тянущийся вдоль тротуара, Мия заново выкрасила черной краской. Дом, который раньше казался Деми жутким, сейчас выглядел идеально ухоженным. Она поглядела на него какое-то время, доедая завтрак, а потом выкинула обертку от сэндвича в стоящую неподалеку урну. Тогда-то у нее и зазвонил телефон.