В дверях стояла Мия Лайз в платье, ослепительно белом на фоне разрухи. И волосы у нее были уложены идеальными локонами. – Верховный Ковен Нью-Авалона, я обращаюсь к вам, если среди вас еще кто-нибудь выжил, – проговорила она. – Вы посмотрели, на что мы способны, и знаете, что ваша жизнь для нас ничего не стоит. Мы можем убить вас всех прямо сейчас и закончить этот фарс. Но, как будущий единственный правитель, я собираюсь проявить великодушие. Исполните обещанное по договору до рассвета – верните силы светлым и отдайте нам Белого Ворона. И я обещаю – вы уйдете из этого мира невредимыми. Если к рассвету ничего не изменится – все вы расстанетесь с жизнью. У вас есть ночь. Будьте благоразумными. С этими словами она покинула зал. Бунтовщики беспрекословно подчинились своему лидеру и отправились за ней, презрительно поглядывая на разгромленных противников. Деметра со стоном поднялась и откинула со лба мокрые от пота волосы. Она тщетно пыталась найти взглядом Дориана, но увидела вместо него Рубину. Стоило ли на этот раз рассказать ей всю правду сразу? Или же?.. Глава 22. Час перед рассветом Дворец вновь опустел. Его парадные комнаты превратились в руины, посреди которых лежали погибшие и обездвиженные. Из столовой вынесли всю мебель и разместили там раненых – ими занимался мистер Флеминг со своей командой. Деметра предложила использовать свою кровь, но лекарь решительно отказал. У него имелись небольшие запасы, а ей и самой требовалась помощь. Глубокий порез на бедре наскоро залечили, а ссадины, оставшиеся на лице, должны были вскоре пройти сами. Медики берегли запасы магических сил и исцеляли только серьезные раны. От их армии осталось меньше половины человек, и все они были измотаны и обессилены. Никому не позволяли покинуть дворец – на площади его окружили бунтовщики Юфемии Лайз, внимательно следящие за тем, чтобы никто не проскользнул мимо них. Ультиматум звучал ясно: они смогли бы уйти, только если бы выполнили условия рокового договора. А так как большинство людей не имело возможности повлиять на это, то в резиденции магистра начался настоящий разгул. Несколько лакеев заняли кухню и принялись опустошать кладовые с едой и винные погреба. Молоденькие горничные выбирали самые роскошные покои и примеряли дорогие наряды, чтобы хотя бы перед смертью насладиться жизнью. Ученые-маги оккупировали магистерскую библиотеку, куда, незадолго до этого, принесли целый ящик виски. Жрецы поднялись на самую высокую башню, чтобы продолжать воздавать молитвы Тринадцати Первым и умолять богов всех спасти. Рубина не препятствовала им. Она знала, что до рассвета никто не успеет восстановиться в достаточной степени для того, чтобы провести еще один бой. Да и отправлять людей второй раз на смерть против сотен нападавших было просто глупо. Она лишь попросила хранителей оттащить тела погибших в разрушенный холл и вернуть раненых и парализованных бунтовщиков, не сумевших уйти на своих двоих, Юфемии. Главных дверей дворца больше не существовало, а сразу за ними начинался временный военный лагерь и горели костры. Люди Мии шумно обсуждали и уже начинали праздновать победу. – Они охраняют каждый выход из дворца, даже двери черных ходов, – доложил Дориан, когда они все вместе собрались в курительной комнате. – Зря мы разрушили переходы, – хмуро проговорил Дрейк. – Если бы мы не сделали этого, то они стояли бы еще и у входов в библиотеку, академию, Штаб и собор, – пожала плечами Деми. – Сил артефакта с чарами перемещения не хватит для всех нас? – Их с трудом хватит даже для одного, – посмотрел на нее через стол Дориан. – Да и чувство, когда во время его действия тебе перекручивает все кости, приятным не назовешь. – У нас не хватит сил, чтобы использовать чары перемещения, – сказала Руби, подводя итог и проходя от одной стены до другой. – У нас не хватит сил, чтобы сражаться. Мы не можем покинуть дворец, и выполнить условия договора тоже не можем. Предложения? Деметра и Дориан молча переглянулись, не решаясь сказать хоть что-то. – Кто-нибудь может улететь на Вороне, – устало предложила Рицци, потягиваясь на диване. – Или мы можем просто отдать его им, – высказала идею Рубина. – Им нужен он, а не мы. Какой толк от распавшегося Ковена? Мию уже признали правительницей. Она сама может использовать Белого Ворона, вернуть силы светлым, снять проклятие с темных – все будут ей за это благодарны – и создавать свой идеальный мир дальше. – И ты готова просто отступиться? – спросил Дрейк. – Я магистр без Ковена и власти, какой смысл за нее держаться? – в голосе Руби звучал надрыв. – Или я должна дождаться утра и с честью погибнуть, чтобы последующие поколения рассказывали легенды уже обо мне? О Кровавой Дряни, которая сначала разрушила Нью-Авалон, а потом не хотела расставаться со своим дворцом до самого конца? – Нет. Конечно, нет, – поспешно проговорил Дрейк. – К утру мы все станем частью легенд, – мрачно сказал Дориан. – Мы попытаемся выполнить хотя бы часть договора, – со вздохом протянула Рубина. – Отдадим им работающего Ворона со всеми зельями и объясним, что у нас больше нет кандидатов для снятия проклятия. Мия, разумеется, знает о том, что Дрейк и Деметра были вместе. Поэтому она считает, что мы способны выполнить все до рассвета и просто упрямимся… – Пусть сами ищут своих кандидатов, – пробормотала Деметра, садясь в одно из кресел. – Но Деми, – заметил Дрейк, – ты же избранная… – Избранная кем, Ортруной? Чтобы обязательно влюбиться в одного из темных магов? Разве не ты говорил мне, что в вашем мире нет и не может быть избранных? – горько усмехнулась она, глядя на него. – Я согласна с Рубиной. Отдадим Ворона и будем надеяться, что нас отпустят. Если нет – нас все равно убьют и заберут Ворона себе. Плевать, что потом будут говорить в легендах. Она решила, что все же не имела права здесь, при всех, сообщать о том, что произошло между ней и Дорианом в оружейной. Один поцелуй вовсе не делал их новыми избранными. Она не могла еще раз опозориться из-за выдуманной любви. Дориан сам не спешил высказываться, поэтому Деми подумала, что поступает правильно. – Хорошо, – наконец кивнула Рубина. – Мы придем за Вороном перед самым рассветом. А пока подождем. Не будем приближать нашу смерть… Они разошлись по разным уголкам, чтобы провести эти, возможно, последние часы так, как им хотелось бы. Прощальное распоряжение Руби в качестве магистра касалось сокровищницы – никто не должен был приближаться к ней и Ворону, чтобы случайно или намеренно не навредить их выкупу за жизнь. Караульные согласились охранять комнату до самого утра. Наверное, это была единственная ночь, когда окна дворца не сияли яркими огнями. Никто не стал зажигать свет в каждой комнате. Уже горящие свечи оплывали, и постепенно становилось все темнее и темнее. Откуда-то слышалась музыка, звуки пьяного веселья, истерический смех. Кто-то тихо рыдал, кто-то молился, а кто-то и вовсе отсыпался. По комнатам, даже не пострадавшим от битвы, словно бы прошлись мародеры. Все было перевернуто, ящики – открыты, вещи – разбросаны. И чтобы достичь такого результата, обитателям дворца понадобились лишь пара часов и ощущение полной безнаказанности. Деметра поднялась на верх одной из башен и долго смотрела на ночной, восставший против власти город и скопления бунтовщиков внизу. Подожженные ими особняки пылали до самых крыш, и из-за плотного дыма, поднимающегося над зданиями, никак не получалось разглядеть ни Тинвингс-, ни Кроу-хаус, и она могла только гадать, сумели ли остаться в живых Ричард и Морган и уцелел ли ее родовой дом. Сквозь багровые облака отчетливо просматривались подсвеченные хрустальные дворцы Эйрина. Интересно, могли ли в самом деле Тринадцать Первых наблюдать сейчас за ними? Могли как-нибудь повлиять? И почему в этом конфликте они поддержали Коула и Кэрри, а не их? Не найдя ответов на эти вопросы, Деми спустилась вниз и заметила Патрицию, в одиночестве сидящую в маленькой столовой, за столом с единственной зажженной свечой. Перед ней стоял большой поднос с аппетитными пирожными, украшенными шапками жирного сливочного крема и ягодами, открытая бутылка шампанского и ополовиненный узкий бокал. – Ни к чему больше заботиться о фигуре, не правда ли? – спросила Рицци, увидев ее в дверях. – Угощайся, посиди со мной немного. Отодвинув стул и сев на него, Деметра задумчиво посмотрела на подругу. – Так ты думаешь, мы умрем? – спросила она. – Я думаю, что стоит выкрасть у Дориана артефакт и переместиться отсюда подальше, – улыбнулась Рицци. – Или убить охранников и забрать Ворона. Не понимаю, почему никто не поддержал мое предложение. Используя волшебное перо и ваш крылатый механизм, мы вполне могли бы эвакуировать отсюда последних членов Ковена. А остальных, без нас, Мия все равно не тронула бы – какой в этом толк? Они наемные работники. Стали бы работать на нее. – Рубине все-таки важно оставаться правительницей до конца, что бы она ни говорила, – протянула Деметра. – Вот она как раз и считает, что мы умрем, – с набитым ртом отозвалась Рицци. – Даже решила исповедоваться. – Исповедоваться? – Ну да, признаться во всех грехах. Рассказала Дрейку о том, кто убил его мать. – Подруга покачала головой и закатила глаза, а затем отпила еще шампанского. – Облегчила душу себе и испортила жизнь братьям Далгарт напоследок. Крику было… Жаль, ты все пропустила. – И Дрейк разозлился на Дориана, а на нее – нет? – предположила Деми, тоже чувствуя нарастающую злость. – Разумеется. Ведь наша святая мученица Рубина может позволить себе утаивать правду, а другим это запрещено, – ответила Рицци и подцепила длинными ногтями клубничку с пирожного. – Ты как знаешь, но мне что-то не хочется за нее умирать. – Мы должны найти выход, – сказала Деметра. Она вновь пошла куда-то, не понимая даже толком, чего или кого она ищет. Оставшиеся в бальном зале люди тоже обсуждали способы выбраться из дворца. Несколько человек уже погибли, пытаясь. Кто-то попробовал перелететь через один из разрушенных переходов и погиб, не рассчитав сил, а другие хотели незаметно пробраться через двери и окна – их застрелили бунтовщики… Пожилой человек из числа старой прислуги пытался говорить о каких-то древних туннелях, проложенных под островом, но его никто не слушал. Более того, его перебивали и убеждали в том, что обследовали все подвалы и никакого входа в туннели не нашли. Пройдя дальше, сквозь череду темных комнат, Деметра вышла к коридору и заметила белую лакированную дверь, отчего-то показавшуюся ей знакомой. Из щели под ней пробивался свет. Нажав на ручку двери, она потянула ее на себя. В небольшой гостиной был разожжен камин. Неподалеку от него стоял белый диван на кривых ножках, а на нем сидел Дориан в компании бутылки виски. Вид у него был такой, что даже издалека становилось ясно – он не желал ни с кем общаться. – Дверь закрой, – попросил он, наверняка имея в виду, что Деми следует выйти и закрыть ее с той стороны. Однако Деметра, кивнув, наоборот, прошла чуть дальше и плотно затворила дверь за собой. Она присела на диван, посмотрела на огонь в камине и вздохнула. Дориан протянул ей бутылку виски. Сделав глоток, она перевела взгляд на него. – Знаешь, почему я начал служить именно охотником? – спросил он, без особой заинтересованности в голосе. – Не пошел работать в Канцелярию магистра или куда-нибудь еще? Деми покачала головой. – Потому что только наград с выполненных заказов хватало, чтобы заплатить за обучение Дрейка и Моргана, – продолжил он. – После убийства матери отец не выделил на наше содержание ни чертова цента! Просто позволял оставаться жить в своих комнатах. Я содержал их! А этот маменькин сынок еще смеет устраивать подобные сцены! – Но он же не знал, – попробовала хоть как-то оправдать Дрейка Деметра. – И это стало его вечной отмазкой, – сквозь зубы выговорил Дориан.