– Теперь ему придется взглянуть правде в глаза, – заметила она. – Рубина сделала это из-за меня, чтобы выплеснуть злость и отомстить. Она считает, это я виновата в войне, из-за того, что вовремя ни о чем не рассказала и помешала им быть вместе. А тебя считает моим сообщником. – Пусть считает меня злодеем, если хочет, – тихо сказал Дориан, не уточняя, о ком говорил – о Рубине или о Дрейке. Деми отпила из бутылки еще немного. Комната и в самом деле выглядела очень знакомой. И этот камин, и мягкий узорный ковер, устилающий паркет… Она была здесь будто бы в прошлой жизни. Во сне. – Это ведь та самая комната, где мы… – начала она, но договаривать не стала – только протянула Дориану бутылку. – Да, – коротко ответил он и сделал новый глоток. – Кто бы мог подумать, что все так изменится, – протянула Деми. – Мне всегда было интересно – какой я представлялась тебе тогда? Под действием «Напитка другого лица»? Дориан неожиданно усмехнулся и посмотрел на нее. – Просто красивой девушкой с черными волосами и голубыми глазами, – проговорил он, чуть приближаясь и касаясь пряди ее растрепанных волос. – Слишком наглой для незнакомки и опрометчиво глупой, сующей свой хорошенький носик туда, куда не следует. – Не самая приятная характеристика, – ответила Деметра и улыбнулась. Задумавшись о чем-то, Дориан отодвинулся и отвел взгляд в сторону. Он вновь приложился к бутылке, на этот раз подольше. – Я ждал тебя весь этот год, – проговорил он. – Как дурак представлял, что ты наконец все поймешь и придешь ко мне. В этот момент он выглядел… потерянным. Деми посмотрела на него, и сердце забилось сильнее. Он не знал о ее чувствах точно так же, как и она не знала о его. – А я, – осторожно сказала Деметра, – весь этот год по тебе скучала. Дориан посмотрел на нее в ответ, не поверив услышанному. Протянув руку и проведя кончиками пальцев по его щеке, Деми поцеловала его. Прижавшись ближе, он обхватил ее лицо ладонями. От него пахло кожей, виски и пролитой им кровью, и только возле самой шеи, ближе к мочке уха, пробивался тот самый аромат парфюма. Всегда один. Неповторимый. То, что происходило между ними, было настоящим, горячим, искренним. Она ловила его губы своими. Задыхалась и пыталась ухватить воздух. Дориан рванул назад ее куртку, обнажая плечи, затем полностью снимая и отбрасывая прочь. Руки его, проникнув под футболку, заскользили по животу и стали пробираться выше. Жар, следующий за его прикосновениями, становился нестерпимым. Ее щеки горели огнем. Выгнувшись, Деми задрала футболку и сорвала ее с себя, оставшись в черном кружевном белье, специально подобранном под бальное платье. Губы Дориана коснулись шрама на ее горле, пальцы прошлись по мелким шрамам на руке и ребрах. Она не знала, какой выглядела для него сейчас – возможно, слишком тощей, бледной и угловатой… Не такой красивой, как в прошлый раз. – Ты идеальна, – прошептал он, точно почувствовав ее смущение, и впился в губы новым поцелуем. Он все еще был в своей куртке. Это казалось несправедливым. Деми хотела бы увидеть, сколько шрамов имелось у него. Хотела чувствовать не кожу его куртки, а его самого. – Сними ее, – шепнула она, отрываясь от его губ. – Пожалуйста… Дориан скинул куртку, снял футболку и, больше не отпуская Деметру ни на секунду, увлек за собой, вниз, на мягкий ворс ковра. И вновь она видела перед собой горящие, совершенно дьявольские глаза, в которых отражался огонь из камина… Того самого камина, в той же комнате. Словно эти моменты не разделяла черта длиной в год, словно оба они слились воедино. Словно были вместе всегда. А когда все закончилось и она вновь потянулась к его губам, то спросила: – Мне ведь это не снится, правда? – Определенно нет, – ответил Дориан, поглаживая ее по волосам. Он взял бутылку виски, еще стоящую возле дивана, и сделал большой глоток. Деми откинулась на ковер, ощущая, как ворсинки прилипают к разгоряченной коже. Отвернувшись, она посмотрела на огонь. Ее не мучила совесть за содеянное, вовсе нет. Совесть мучила ее за другое. – Они окончательно откажутся от нас, если узнают, – пробормотала она. Дориан усмехнулся и протянул бутылку ей, вынуждая сесть. – Твоя старшая сестра и мой младший брат? – насмешливо уточнил он, наблюдая за тем, как она пьет. – Плевать на них. – Рубина была права, я лицемерная идиотка, – сказала Деметра, облизывая горькие от виски губы. – Меня никто никогда не любил, даже мои родители… И когда Дрейк признался мне в любви, я… – Растерялась? Поверила? Притворилась, что это может быть правдой? – понимающе спросил Дориан. – Мы все тогда были знакомы всего две недели. Не слишком ли короткий срок для таких громких слов? – Но все же Дрейк решился, а ты не сказал ничего. – Так вот чего ты добиваешься? – спросил он и рассмеялся. – Хочешь, чтобы я это произнес? – Было бы неплохо, – с улыбкой протянула Деми, поставив бутылку на пол перед камином. – Учитывая то, что сейчас произошло. Дориан только покачал головой. – Со мной ничего не выйдет так просто, светлая, – ответил он, приблизившись. – Ты первая. – Тебе так сложно признаться? – удивилась она, глядя в его серые глаза. – Я хочу, чтобы сначала ты призналась сама себе, – серьезно проговорил он. – Не стоит начинать это, если сомневаешься. – Я не сомневаюсь, – возразила Деметра. – Я люблю тебя, Дориан. – Так и знал, – с дьявольской усмешкой сказал он и попытался отстраниться. – Дориан! – возмутилась она, вновь притягивая его к себе. Он провел пальцами по ее губам, потом прикоснулся к подбородку и зарылся носом в волосы. – Люблю, – прошептал он, и ее сердце забилось с новой силой. – Даже несмотря на то, как я поступила с твоим братом? – спросила она, запрокидывая голову. Пальцы Дориана впивались в ее спину, а губы – в шею. – Я знаю, что такое одиночество, Деметра, – выговорил он, и его дыхание защекотало ее кожу. – Это дыра в груди, которую нельзя ничем заполнить, вечный холод, от которого невозможно избавиться. Я знаю, почему ты так поступила. – Не дай мне замерзнуть, – выдохнула она. – Никогда, – улыбнулся он, целуя ее в губы. Деми хотела быть с ним, только с ним, с той самой минуты, как впервые увидела в Рейвене. И пусть ей суждено будет вечно гореть в аду за лицемерие перед Дрейком, Рубиной и самой собой… Врать себе больше не хотелось, сдерживать так долго подавляемые желания – тоже. В ночь перед концом всего они оставались только вдвоем, остальное – неважно. Не стоит бояться своих демонов. Их нужно любить. * * * Деметру разбудила скрипнувшая дверь. Она приподнялась на ковре, пытаясь сообразить, как много прошло времени и сколько она спала. Дориан, лежавший рядом, тоже сел и оглянулся. – Так и знала, что найду вас, голубков, где-нибудь вместе, – язвительно проговорила Рицци, замирая на пороге. – Черт, Рицци! – воскликнула Деми, тщетно пытаясь прикрыться кожаной курткой. – Тебя что, не учили стучаться? – лениво отреагировал Дориан, нашаривая свои штаны среди вороха разбросанной по полу одежды. – Оу, простите, что помешала, – с наигранной жалостью проговорила Рицци, ничуть не смущаясь. – Но, если вы не заметили, время ультиматума истекает меньше, чем через час. А у вас тут как раз любовь и все такое. Стоит воспользоваться шансом. – Каким шансом? – раздраженно спросила Деметра, стараясь подавить зевок. – Запустить Белого Ворона и снять проклятие, конечно, – с милой улыбкой ответила Рицци. Деми хлопнула себя по лбу, посмотрела на Дориана и рассмеялась. – Я совсем забыла про него, – со стыдом проговорила она сквозь смех.