Мия принялась шантажировать ее содеянным и угрожать сдать Штабу. Она вынуждала выполнять всю грязную работу, продолжая при этом обещать золотые горы в необозримом будущем. За несколько дней до Самайна, после того как Кэрри передала курьеру приглашения, ей было приказано отправиться на Эйрин и освободить Коула Ларивьера. Она даже удивилась, что это преступление не получило совершенно никакого отпора от населявших божественный остров призраков. Те лишь молча проводили их взглядами, пока они возвращались. И вот когда Коул вернулся, все стало совсем плохо. Мия очевидно наслаждалась его обществом и тягой к жестокости больше, чем помощью своей первой прислужницы. Вместе они заставляли Кэрри убивать хранителей, следивших за ними. Но штурм дворца стал последней каплей. Кэрри не могла представить себе, что и дальше станет так жить – среди криков и крови, страшась за свою жизнь. А все ее огромные, амбициозные, мстительные мечты уменьшились до размеров маминой уютной книжной лавки. Кэрри желала спокойствия и безопасности. Она не хотела быть плохой. Никогда не хотела. – Ты точно готова услышать правду? – спросила она Деметру, выныривая из своих мыслей и вновь оказываясь возле решетки камеры. Разумеется, печать «метаморфоз» все еще оставалась у нее. Глава 26. Замысел богов Кэрри Райнер поведала свою историю. О тяжелом детстве и беспокойстве за мать, о мечтах стать сильнее, сделавшись фамильяром Дориана, и о глупых планах мести. Устроившись на койке таким образом, чтобы не двигать головой и не задевать израненное лицо, Деметра выслушала ее. – Ты никогда не говорила мне об этом, – тихо сказала она. Кэрри лишь горько усмехнулась в ответ. – Я всегда была одна, могла рассчитывать только на свои силы. Вокруг тебя крутилось столько людей… А я была одна, – ответила она. – Мне пора возвращаться. – Ты не покажешь мне печать? – шепотом спросила Деми. Она не могла говорить громче, даже если бы и захотела – порез не позволял этого сделать. – Нет, – помотала головой бывшая подруга, волнуясь сильнее. – Я все равно не могу тебя выпустить, даже с ее помощью. Печать не делает меня всемогущей. Они убьют меня, даже если узнают, что я просто к тебе заходила. Мне жаль. – Ты ведь не злодейка, Кэрри, – сказала Деметра ей напоследок, в спину. Она знала, что подруга уйдет. Когда в камере стало темно, Деми кое-как сползла с койки на мокрый пол и нащупала бинты и флягу. Трясущимися руками оторвала кусок побольше и смочила его, а затем попыталась промыть рану. Стоило мокрым бинтам коснуться кожи, как лицо вновь обожгло болью. Она будто бы усилилась в сотни раз, и Деметра скрючилась на полу, стараясь не кричать. Что-то тихо звякнуло, задетое ногой. С усилием приподнявшись, она подползла к углу, в котором была выдолблена дыра. Пальцы коснулись чего-то маленького, металлического, и Деми поняла, что готова зарыдать вновь, но уже от радости. Амулет ее не покинул. Коул промахнулся. Перекинув порванную цепочку через шею, она как могла завязала и запутала между собой звенья, чтобы они держались покрепче. И, почувствовав, что силы окончательно иссякают, заползла обратно на койку. Ее мучил жар и сильная слабость. Сна не было, но вместо него приходили какие-то бредовые, обрывочные мысли и странные ощущения в голове и теле. Боль не утихала ни на минуту, пульсируя и заполоняя все сознание. Братец явно перестарался. Он не сможет приходить к ней каждый день, если она не доживет до утра. Однако Коул чересчур обрадовался своему крошечному злому триумфу. Просидев почти год в одиночной камере, ни с кем не общаясь, он явно двинулся умом. Едва ли условия в камере на Эйрине хоть чем-то отличались от той, в которую заключили ее. Теперь они поменялись местами. И вряд ли от него стоило ждать чего-то другого. В таких условиях можно было только желать возмездия, а вовсе не перевоспитываться. Деметра понимала, что ей становилось хуже и требовалось полноценное медицинское лечение, возможно швы или антибиотики. Что-нибудь, что остановило бы кровь, время от времени продолжавшую течь. Ее размывали слезы, изредка скатывающиеся из глаз болезненными, жгучими дорожками, словно состоящими не из воды, а из концентрированной кислоты. Деми металась, то проваливаясь в забытье, то приходя в себя, тихо стонала и вконец потеряла счет времени. В подземелье без единого окна всегда царила ночь. К ней пришел кто-то – сознание Деметры не отразило личность гостя. Между прутьев решетки просунули корку хлеба и стакан воды. Не имело смысла даже к ним подходить. Рана не позволила бы ей прожевать ни кусочка. Гость наверняка заметил состояние узницы, но никакой реакции за этим не последовало. Либо он не передал информацию дальше, либо им было наплевать. В общей сложности Деми не ела уже около двух суток, и это тоже сказывалось на организме. Стало даже тяжело двигать глазами, замеревшими на какой-то одной точке. Смерть принесла бы избавление, но не торопилась и она. * * * Сквозь мутную пелену послышались голоса – мужской и женский. Коул и Мия. Или Коул и Кэрри. Все равно. Шаги ускорились, заскрипела отпираемая решетка камеры. Кто-то сел рядом с ней, осторожно повернул ее лицо и, едва касаясь кончиками пальцев, провел по воспаленной коже вокруг раны. – Деметра, – прошептал до боли знакомый голос. – Что они с тобой сделали?.. – Ты жив, – еле слышно проговорила Деми, поднимая взгляд и различая в темноте любимые серые глаза. – Какой прекрасный сон… – Я не смогу залечить такую рану, – сказал Дориан и, посмотрев на кого-то, кто стоял по ту сторону решетки, повысил голос: – Кто сделал это с ней?! – Коул, – выдавила Кэрри, подходя ближе. – Я убью его, – прорычал Дориан, поднимаясь на ноги. – Вам нужно уходить, уходить, скорее, – панически зашептала Кэрри и вдруг расплакалась. – Они меня убьют, они убьют меня за то, что я вам помогла… Они все узнают. Уходите, сейчас же! – Отдай сюда перо и заткнись, – с ненавистью прошипел Дориан, подходя и вырывая что-то из рук. Вернувшись к Деми, он склонился над ней. – Я перенесу нас к Ричарду… – Нет, – с усилием прошептала Деметра. – Нам нужно на Эйрин. Только на Эйрин. – К «мосту», – заключил Дориан, вновь отворачиваясь. – Кончай скулить, Кэрри. Силы пера хватит, чтобы доставить нас туда? – Да… Должно хватить, – всхлипывая, ответила Кэрри. – Его еще никогда не использовали. – Ты определенно не входишь в число людей, которые мне нравятся. Но это не повод бросать тебя здесь, – выговорил он. – Ты идешь с нами. – Я не могу, – протянула она, размазывая по лицу слезы. – Не могу этого сделать… – Да кто тебя вообще спрашивает, – сказал Дориан, хватая ее за локоть и втаскивая в камеру. Он надел шнурок с пером себе на шею и взял за руку Деми. Короткий шепот заклинания, и неведомая сила увлекла их троих в пустоту. Они приземлились, и Деметра почувствовала, как правой щеки коснулась мерзлая земля, а затем Дориан бережно подхватил ее на руки. Прислонив голову к его плечу, она безучастно наблюдала за тем, как приближается завеса «моста» и как меняется пейзаж вокруг. Стоило деревьям окраситься в желто-оранжевые цвета, как снова возникла пустота. И вот они уже оказались на краю утеса. – Ты первая, Кэрри, – проговорил Дориан. – Не заставляй меня пожалеть об этом. Стремительный секундный полет, и окружающее пространство стало бело-голубым, а ветер – летним и теплым. Дориан сумел удержать Деми на руках, чтобы она не встретилась с мраморной мостовой. Но не успела она осмотреться, как пустота пришла в третий раз. Перемещение далось непросто, давление усилилось, но показалось ничтожным по сравнению с той болью, которая до сих пор являлась для нее единственным ощущением. И только увидев площадку на краю острова перед входом в особняк Антуанетты, Деметра позволила себе отключиться. * * *