– Меня интересует, почему Волшебно-магической Канцелярией до сих пор управляют исключительно темные? – спросил Шерл Прамнион. – И у Деметры Лоренс, насколько я знаю, до сих пор не было своей должности? Деми бросила на него короткий взгляд – она не могла понять, отчего глава Ордена снова заговорил о ней. Другой работы, за исключением присутствия в Ковене и поиска кандидатов, у нее действительно не имелось. Рубина объясняла это тем, что хотела дать ей больше времени освоиться. – Своей должности нет и у меня, – немного обиженно заметила Рицци. – Хотя до этого я несколько лет работала секретарем в Штабе. – Вас, дорогая моя, вообще не стоит допускать до настоящей работы, – сварливо отозвался Кеннет. – Секретарское дело – это то, что подходит вам идеально. – Что вы имеете в виду под этим двусмысленным выражением, уважаемый Кеннет? – уточнила Рицци, прищурив глаза. – Поясните, пожалуйста. – Я о вашей неполноценности, дорогуша, – как-то брезгливо отозвался старик. – Женщина, не являющаяся женщиной в полном смысле этого слова, не может считаться даже человеком. Не говоря уже обо всем остальном. – Мистер Лителтон, я хотела бы напомнить вам о приличиях, – сказала Рубина. – Давайте вернемся к обсуждению более важных дел. – Ах, что же может быть важнее обсуждения моего «венца безбрачия»? – неприятно рассмеялась Рицци. – Давайте, Кеннет, ужальте меня еще какой-нибудь своей колкостью. Очевидно, моя милая проблема сильно задевает вас за живое. – О Абатис и Монтера, – пробурчал Кеннет, устремляя свой взор в потолок, – дайте мне сил наставить этих детей на путь истинный. – Кеннет, ваше поведение уже переходит за все рамки дозволенного, – повысила голос Рубина. – Проявите хоть немного уважения к соправителям! – К кому, вы сказали? – переспросил Кеннет. – К маленькой девочке на троне, к мальчишке-охотнику, к наивной глупышке-светляку, к алкоголичке-баронессе, к уродке-секретарше? К новоприбывшим светлякам? К кому я должен проявить уважение? – С меня хватит, – со злостью и слезами в голосе воскликнула Рицци, вновь отчего-то взглянула на Шерла и резко отодвинула кресло от стола. – Сообщите, пожалуйста, когда и этот старик умрет. Она вышла из зала, громко хлопнув дверью. – С меня тоже, – высказалась Рубина и поднялась. – Вы без конца твердите нам, что дети никогда не правили на Нью-Авалоне! Но вспомните – Антуанетте Вайерд было восемнадцать, когда она стала магистром, Винсенту Ларивьеру – девятнадцать! Где же эта ваша преемственность власти среди старых и мудрых? Может быть, это просто вы слишком уж постарели… и слишком многое забыли? – Королеве Виктории, если уж на то пошло, тоже было восемнадцать, – добавил Кеннет, все с тем же высокомерным выражением. – Но премьер-министр и парламент никогда не давали ей править в одиночку! Только с их помощью она продержалась у власти шестьдесят три года, а страна пережила новый Золотой век! – Не считаете ли вы себя новым лордом Мельбурном, Кеннет? – насмешливо проговорил Дориан. – Уж простите, но он был явно умнее и дальновиднее вас. Деметра тоже не смогла молчать – так надоел ей этот старик, выслушивать брюзжание которого приходилось на каждом собрании. – Я согласна с сестрой, – сказала она. – Довести Рицци до слез – гениальный ход! Что будет дальше, раздадите нам дневники и начнете бить указками по пальцам? Или, может, попробуете поделиться вашей хваленой мудростью и работать с нами вместе? – Я буду работать только с теми, кто этого хочет, – упрямо возразил Лителтон. – Это мы с Деметрой привели вас в Ковен, Кеннет! – воскликнула Рубина. – До этого вы сидели на своей ферме в Норт-Йоркшире, разводили овец, или кого там еще, и даже не подозревали, что являетесь одним из кандидатов! – А сегодня на площади на меня напали точно так же, как на вас и на Этана Брамса, – вставила Деми. – Мы все пытаемся заниматься здесь одним и тем же и все рискуем! – Хочу напомнить, что вас здесь никто не держит, милочка, – проговорил старик, не желая даже попробовать осмыслить аргументы. – Вы вправе сложить с себя полномочия и уйти, в любой момент, как сами этого пожелаете. – Знаете что? Мне и вправду пора, – раздраженно сказала Деми и точно так же, как Рицци, отодвинула кресло. – Если вы так сильно не хотите общаться с «детьми», что превращаете каждое собрание в балаган, то обратите внимание – у нас прибавилось двое взрослых! И только выйдя из зала, она осознала, что смогла высказаться впервые за все время пребывания в Ковене. До этого Деметра только и делала, что молча выслушивала нападки или ждала, пока за нее кто-нибудь заступится. Сегодня изменилось и это. Ей вдруг стало тревожно за Рицци. Хоть коллега ее и порядком раздражала, Кеннет прошелся по ней слишком сурово. И снова появилось чувство, будто бы все, кроме Деми, поняли, о чем он говорил. Деметра не знала о Патриции Альфано ничего, кроме того, что та была подругой Дрейка, к которой Рубина его безумно ревновала. Но после позапрошлого августа парень совсем перестал с ней общаться. И еще Дориан, кажется, упоминал о том, что «никто не воспринимает ее как девушку». Сама не понимая почему, она решила найти Рицци и попробовать поговорить. Этажи Канцелярии уже опустели – закончились рабочие часы, – но присутствие здесь толп людей еще несколькими минутами ранее ощущалось отчетливо. На лавках, расставленных для удобства у стен, оставались лежать забытые кем-то бумаги, зонтики, перчатки. На паркете валялись ручки и карандаши, разорванные клочки каких-то документов. Кеннет был прав – горожане злились. А вместо того, чтобы наладить работу правительства, члены Верховного Ковена только и делали, что ругались! Сильный магистр мог бы заставить всех подчиниться своему авторитету. Но Руби пока была лишь маленькой Викторией, без лорда Мельбурна и парламента. Деметре стало совестно – каждый из них требовал от нее слишком многого. Хотелось бы ей все исправить. Деми направилась вниз и там случайно наткнулась на Рицци. Та сидела на широком подоконнике, возле стенной ниши с мраморной статуей, смотрела на темный вечерний город и украдкой вытирала слезы. А еще крутила в руке свой кулон-амулет. Кулон был крупным, с золотисто-прозрачным камнем, вставленным в серебряный овал. В свете свечей камень казался каким-то странным, совсем непохожим на обычную драгоценность. – Что это? – спросила Деметра, подходя. – Мой амулет, разве не очевидно? – фыркнула Рицци, тут же пряча его под платье. – Я имею в виду… Что в нем? Внутри камня как будто бы что-то есть, – предприняла еще одну попытку Деми. – Тебе какое дело, светлая? – поморщилась Рицци. – Зачем ты здесь? Что вам всем от меня нужно? – На собрании с тобой обошлись несправедливо, – пожала плечами Деметра. – Я просто хотела узнать, как ты. – А-а-а, пожалеть несчастную, значит, – истерично предположила Рицци. – Себя лучше пожалей. Мне только от тебя подачек не хватало. – Что Кеннет имел в виду, когда говорил про твою «неполноценность»? – спросила Деметра, старательно не обращая внимания на ее тон. – Еще и любопытно стало? – процедила Рицци, спрыгивая с подоконника на пол. – Катись отсюда, слабачка, пока я тебя не прибила. – Эта «слабачка» в одиночку прикончила магистра Ларивьера, – послышался голос Дориана. Неторопливыми шагами он приблизился к ним. Видимо, ему тоже надоело присутствовать на собрании – это значило, что ничего важного больше сказано не было. Потому-то они все и встретились по пути к выходу из дворца. – О, кто нарисовался, – ухмыльнулась Рицци и снова быстро потерла глаза, еще чуть влажные от слез. А затем посмотрела на Деметру: – Это правда? – Правда, – со вздохом подтвердила Деми. Помощь Дориана пришлась кстати, но она вовсе не хотела, чтобы ей кто-нибудь помогал. Она и сама придумала, что нужно сказать. – Рицци, я лишь хочу, чтобы мы держались вместе. Кеннет совсем сошел с ума, ты слышала. Если на его сторону в Ковене перейдет большинство, то начнется война, в которой не победить. Ты ведь тоже одна из правительниц… И мы еще можем на что-то повлиять. Рицци переминалась с ноги на ногу. Она посмотрела сначала на Дориана, затем на Деметру, как будто просчитывая дальнейшие действия и прикидывая, какую выгоду могла бы из этого извлечь. – Ты предлагаешь мне заключить с вами союз? – наконец спросила она. – А почему нет? – усмехнулся бывший охотник, обходя ее со спины и прислоняясь к краешку ниши. – На прошлом собрании у нас все неплохо вышло. С подозрением оглянувшись на него, Рицци сделала шаг в сторону. – Так и быть, я подумаю, – сказала она, что прозвучало почти как: «Так и быть, я найду подвох». – Спасибо, – кивнула Деми и осторожно улыбнулась. – И все-таки что у тебя за амулет? – Обычный, – с легким раздражением вздохнула Рицци. Она достала амулет из-под платья и протянула его на длинной цепочке. – Он передавался в нашей семье из поколения в поколение. Можешь посмотреть, если так неймется. Деметра взяла кулон и рассмотрела на ладони. Интуиция не подвела – это был вовсе не камень, а отполированная золотистая смола. А в ней, точно застывший в янтаре, хорошо различался обрывок какой-то ткани. Глава 12. О принцессах и драконах Тьма вела Деметру за руку по древним улицам с хрустальными дворцами, за стенами которых пировали одетые в средневековые наряды вельможи. Они смотрели ей вслед и вскидывали вверх наполненные кубки, словно чествуя ее. Ступени уходили вниз, прочь из Старого города, сквозь ряды уже знакомых домов, к магическому лабиринту, к площади на краю острова и к белоснежной беседке, зависшей над пустотой. Беседке, в центре которой располагался кристальный механизм. Тьма подвела ее к кованой ограде, указала сотканной из дыма ладонью на кроваво-красные облака внизу и сказала: – Прыгай. Деми ступила вперед не задумываясь. Голова закружилась, ветер резанул уши. Смертоносные воды моря приближались. Тьма подхватила ее в полете, окутала приятным опьяняющим теплом и рассеялась, оставив перед высокими дверьми Вэлфорд-холла. – Что же мне делать? – с отчаянием спросила Деметра, оглядываясь по сторонам. – Что мне теперь делать совсем одной?! Дуновение ветра увлекло ее за собой, а появившийся тонкий шлейф дыма указал путь: вперед, вперед, по темному коридору с горящими факелами на стенах, по разрушенной галерее и дальше… Деми шла, завороженная этими странными чарами. Она шла и шла, мимо глядящих на нее неподвижных глаз, мимо запылившихся картин, пока не остановилась перед одной. Деметра вгляделась в нее, как в омут, и вдруг оказалась в прекрасном саду. На ветке цветущего яблоневого дерева сидела маленькая птичка с белыми пятнышками на черных перьях – скворец. Он пел свою песнь надрывно, визгливо и скрипуче. А когда Деми приблизилась, наклонил голову набок и посмотрел на нее немигающими черными глазами. – Сад. Книга. Смерть, – прочирикал он. Взмахнул крыльями и бросился на нее. Деметра проснулась в холодном поту. Приложив руку к груди – сердце колотилось от страха, – она огляделась и убедилась в том, что находится в своей собственной спальне в башне Вэлфорд-холла. Страшный сон. Очередной страшный сон.