– Вполне, – разрешил ментор, отпивая чай. – Почему вы покинули Ковен и должность главы Штаба, а потом еще и отказались от должности мэра Хэксбриджа? – спросила Деми. – Понимаешь… – неожиданно тяжело вздохнул Ричард и, отставив чашку в сторону, посмотрел на нее. – Не всем дано быть героями, Деметра. И это нормально. Я получил власть лишь по праву рождения, но никогда не желал ее. Полжизни я провел, выполняя заветы моей семьи, а затем старался отдать долг Чарльзу Далгарту. Однако невозможно стать счастливым, живя ожиданиями других. Власть, управление людьми, высокое положение… Я всегда просто хотел заниматься наукой. – Почему-то мне кажется, что вы сейчас имели в виду не только себя, – заметила Деметра. Она не ожидала, что получит настолько развернутый ответ, но с ментором у них такое бывало частенько, когда уроки магии превращались в уроки жизни. – А если я спрошу про ваш долг лорду Далгарту, это не будет большой наглостью? Ричард Хаттон неопределенно повел плечами. – Однажды, когда мы с ним были еще начинающими охотниками, Чарльз спас мне жизнь. А после считал, что я ему вечно обязан. Вот и вся история, – рассказал он. – Давай вернемся к занятию? И они вновь начали повторять теорию. Говорили о том, как важно уметь правильно концентрировать энергию в амулете, ведь именно он мог преобразовывать частички магии, содержащиеся в крови, в чары и воплощать их во внешнем мире. Кулон с топазом отзывался на все манипуляции слабым мерцанием, и только. Хотя Ричард считал это хорошим знаком. Он полагал, что амулет работает, значит, причина слабости Деми крылась в чем-то другом. И надеялся, что вскоре найдет ответ. Когда за окном начало темнеть, ментор смилостивился, позволив ученице вернуться домой, и настоял на том, чтобы она воспользовалась их экипажем. Никто из старших братьев Далгарт к этому времени так и не появился в особняке. Деметра надеялась, что они оба просто заняты в Штабе, а не убили друг друга, как предположил Морган. И ведь она даже не могла теперь никому из них позвонить! Заметив ее беспокойство, Ричард Хаттон вернулся в холл с телефоном в руках. С ее телефоном, который она потеряла. – Откуда он у вас? – поразилась Деми, проводя рукой по экрану, по которому проходила длинная трещина. – Парни из Штаба передали, нашли его на мостовой, – объяснил ментор. – Конечно, он треснул, но еще работает, и… – Спасибо вам, – радостно улыбнулась Деметра. – Главное, что он работает. И неважно, кто именно являлся этими «парнями» – Дрейк или Дориан. Ей было приятно. * * * В замок она добралась к закату. Причем добралась совершенно случайно. Деми задремала в карете, а когда проснулась, увидела, что теневые кони отвезли ее вовсе не к «мосту», как она хотела. Возможно, так изначально сказал им Ричард, не зная о ее планах. Деметра слишком устала на бесполезных занятиях, и только поэтому решила больше никуда не ехать. – Ваша Светлость, – с явным волнением в голосе встретил ее Чемберс, когда она выходила из кареты. – Что случилось? – спросила Деми. – Незваные гости, госпожа, – растерянно проговорил дворецкий. – Прибыли за минуту до вас. И ожидают пока в холле. Посмотрев на него с удивлением, Деметра ускорила шаг. Чемберс никогда не отзывался так о ее друзьях. Значит, прибыл кто-то неизвестный. Или крайне неожиданный… В чем убедилась она сама, едва переступив порог. – Что ты имела в виду вчера? – сходу спросила ее… Рицци Альфано, не тратя время на то, чтобы даже сказать «привет» или «как дела». Она цокала по мраморному полу тонкими высокими каблуками, поправляла пальто, из-под которого выглядывало черное платье, и выглядела нервной. – «Если на сторону Лителтона в Ковене перейдет большинство, то начнется война, в которой не победить». Почему ты думаешь, что в войне победят светлые, а не темные? Деметра оглянулась на Чемберса, идущего позади нее, и посмотрела на гостью, надеясь, что та поймет: обсуждать такие вещи при слугах не лучшая идея. – Я расскажу тебе свою историю, если ты расскажешь мне свою, – предложила Деми. – Посмотрим, – кивнула Рицци и бросила взгляд на дворецкого. – Проводите меня в гостиную и повесьте куда-нибудь мое пальто. Не зря я отослала свою охрану. Кажется, это надолго… Стараясь выглядеть хозяйкой в своем замке, Деметра распорядилась вновь подать чай, хотя напилась его еще в Кроу-хаусе, и сохраняла приветливый вид до тех самых пор, пока они не расположились в голубой гостиной. Она относилась к Рицци настороженно – так же, как та относилась к ней. Лакеи под руководством Чемберса расставили на столике чайник с чашками и этажерку с пирожными. Деми поблагодарила их, а после – попросила уйти. – Пожалуйста, угощайся, – сказала она гостье, разливая чай. – Эклеры очень вкусные. Их готовят по-настоящему, без магии, я узнавала. – Чай, пирожные, все эти любезности, – неодобрительно протянула Рицци, беря в руки чашку на блюдце. – В чем твоя проблема, светлая? Деметра откусила эклер. Она осознала, что и вправду сидит на одном диване не с кем-нибудь, а с Патрицией Альфано – заклятой соперницей сестры. С той, с которой еще позавчера захотела бы общаться в последнюю очередь. Действительно, в чем же заключалась ее проблема? – Дай-ка подумать, – проговорила Деми. – У меня нет друзей и, очевидно, опять нет семьи. Нет способностей, нет своего дома и… Хотя подожди, я вспомнила, – она горько усмехнулась, – обязанности. У меня есть чертова куча обязанностей. – Ну… – повела бровью красавица Рицци. – У меня тоже нет семьи и друзей. Нет даже парня. Добро пожаловать в Эмайн – город несчастных и обреченных! – Ты дружила с Дрейком, – вспомнила Деми. – Дружила. В прошедшем времени. Он не звонил и не писал мне первым с ночи смерти моего отца, – равнодушно проговорила Рицци и взяла себе пирожное. – Кажется, я догадываюсь, из-за чего, – тихо сказала Деми. – Точнее, из-за кого. Рицци натянуто улыбнулась – совершенно неискренне и даже зло. – А, так ты, стало быть, причастна и к этому, – выговорила она. – Логично, я могла бы догадаться и раньше. – Мне жаль, но я тогда увидела ваше совместное фото и… – пробормотала Деметра и замолчала, не в силах придумать какое-то оправдание. Она не знала, что той своей сценой ревности лишила Рицци единственного друга. В гостиной воцарилось неловкое молчание. Рицци покрутила чашку, рассматривая узор на ней, и вздохнула. – Это была всего лишь еще одна попытка наврать самой себе, – серьезно сказала она, поднимая на Деми темные глаза. – Наврать себе? – переспросила Деметра, понимая, что тон беседы переменился. Рицци вздохнула еще раз. – А мы обязательно должны пить чай? – уточнила она с раздражением в голосе. – Могу распорядиться, чтобы принесли чего-нибудь другого, – осторожно предложила Деми. Она не могла уследить за постоянными изменениями в настроении собеседницы. Не могла определить, когда та притворялась, а когда – нет. – Вина, и побольше, – фыркнула Рицци. – Такое сложно рассказывать трезвой. По распоряжению Деметры принесли две бутылки красного вина из погреба и пару бокалов. Чемберс, сопровождавший лакеев, поглядывал все так же растерянно, словно ожидал какого-то скандала. Лакеи убрали чай с чайником и поставили взамен них блюдо нарезанных сыров, откупорили бутылки и разлили вино по бокалам. Дождавшись, когда за ними закроется дверь, Рицци отпила немного, пробуя на вкус, а затем осушила бокал полностью. – Спасибо, – на выдохе сказала она, наполняя бокал заново. – На чем я тебя остановила? – На фотографии, сделанной в ночь смерти твоего отца, – напомнила Деметра, делая глоток вина – густого, терпкого, сладковатого, не похожего на то, что она сама выбрала перед землетрясением. – Ах да, фото, – кивнула Рицци, поигрывая бокалом в руке. – Мне тогда было так плохо, что хотелось представить хотя бы на минуту, будто есть в этом мире кто-то, кому на меня не наплевать. Ты знаешь, что на темных лежит проклятие. На всех оно действует одинаково, и только мне досталось «персональное». Много лет назад одна моя прапрабабка где-то сильно нагрешила. Ей было сказано, что на ее дочерей никогда не посмотрит ни один мужчина, и не смогут они выйти замуж и родить детей. Будут всем отвратительны. – Как же тогда родилась ты? – уточнила Деми. – А после нее у нас в роду не было женщин, одни мужчины. Я стала первой девочкой, рожденной кланом Альфано за более чем сотню лет, – ответила Рицци и мрачно усмехнулась. – И потому проклятие пало именно на тебя. На дочь, обойдя сыновей, – заключила Деметра. Тепло от вина быстро расходилось по организму, и все же она почувствовала неясную тревогу. Слова Рицци очень уж на что-то походили… «Не снимешь платья этого и очаруешь ты и фейри, и человека любого. Не будет возле Хэксбриджа фейри красивее. А коль снимешь, обратное проклятие на тебя ляжет, и на дочерей твоих», – именно так говорилось в сказке о четырех маленьких фэйри, которую она нашла в алхимической лаборатории и которую написал Т. Г. Вэлфорд. – Знаешь, мне это очень напоминает одну старинную… – Сказку, да, знаю, – перебила ее Рицци. – Я с детства выучила ее наизусть, она передавалась у нас в семье как страшилка для детей. И только когда очередь дошла до меня, стал понятен ее скрытый смысл. – Подожди, я должна ее принести, – сказала Деми, торопливо ставя бокал на стол. Она чувствовала, как сердце ускорило ход, то ли от легкого опьянения, то ли от адреналина. С той самой минуты, как прочитала сказку, Деметра не сомневалась – это была не просто история. И вот теории нашлось подтверждение! Она преодолела расстояние от гостиной до спальни и обратно так быстро, что Рицци даже не успела допить второй бокал. Вернувшись с книгой, Деми принялась перечитывать некоторые фрагменты вслух, чтобы вспомнить ее. Три сестры-фейри жили в домике-бру под холмом в деревне Шефферд, а на холме находился дом фермера Тома. От некой волшебницы красавица Ника получила платье, в котором могла очаровать любого. Синеокая Ина получила венок, благодаря которому прослыла самой сильной. А рыжеволосая Фани – крылья, с которыми могла преодолевать любое расстояние. И они жили счастливо, до тех пор пока не появилась четвертая, завистливая фейри Оза. Она выпросила у волшебницы магическую печать, с помощью которой разрушила сестрам жизни. Ина, Фани и даже Том – умерли. Выжила только Ника. А Оза превратилась в маленькую птичку.