– Тебе виднее, это твоя сестра. И все равно правды ей лучше не знать, она на нее плохо реагирует, – вздохнула Рицци и протянула ей руку. – Вставай. Ухватившись за нее, Деметра поднялась. – Наверное, все дело в зельях, – пробормотала она, оглядывая Ворона, мертвого и неподвижного. – Я должна найти ученых и поговорить с ними, возможно, они допустили ошибку. Сложно было воссоздать зелья за такой короткий срок… Они должны быть в библиотеке, я отправлюсь к ним прямо сейчас… – О, теперь я понимаю, – с внезапной злостью выговорила Рицци. – Вы обе свихнулись. У вас это семейное. Размахнувшись посильнее, она влепила Деми пощечину. – Приди в себя, дура! – выпалила она. – Какие ученые, какие зелья?! Нас убьют через несколько минут! Что, из-за какого-то парня тебе жить расхотелось? Ведь это Дориан, мать его, Далгарт – он всегда был таким! Он не ценит ни свою, ни чужую жизнь, долбаный любитель драмы! Ты же не думала, что он резко изменится от первого же признания в любви? А твоя сестра Рубина? Послала к черту все свое правление и весь свой народ, чтобы только – боги мои! – быть со своим нежным принцем Дрейком! Что вы творите? У вас что, у всех мозги куда-то не туда поехали? У меня единственной еще осталось чувство самосохранения?! Резкая боль отозвалась звоном в голове. Ухватившись за щеку, Деметра пораженно посмотрела на подругу. Юфемия. Ультиматум. Обещание убить всех на рассвете. Приказ магистра не приближаться к сокровищнице. Разрушенный дворец как их смертельная ловушка, без единого выхода. – Прости меня, – выдохнула Деми, чувствуя, как вернувшаяся тревога заглушает душевную и физическую боль. – Идем отсюда. Она ухватила Рицци за руку, и вместе они выбежали в коридор ровно в тот момент, когда из-за поворота показались Рубина и Дрейк, в сопровождении нескольких хранителей. Сестра сразу заметила их. Полы ее красного камзола развевались вслед за ней с каждым ускорявшимся шагом. – Что вы обе делали в сокровищнице?! – вскричала она, стремительно приближаясь. – Куда пропал караул? – Деми, – быстро проговорила Рицци, оглядываясь на нее и выставляя перед собой руку, чтобы применить чары. – Беги. – Нет! – воскликнула Деметра. – Ты сама-то что творишь? – Ох, давай только без этого! – прервала ее подруга. – В отличие от вас, я не планирую становиться самоубийцей! Взмахнув рукой, она перегородила коридор сплошной огненной стеной. Лак на паркете и отделке стен начал с шипением чернеть и плавиться. Всех обдало жаром, а едкий дым начал распространяться вокруг. – Отлично, еще одно преступление в нашу копилку, – проговорила Деми, когда они принялись убегать по коридорам. Вслед им неслись крики сестры с приказами остановить любой ценой. – Что мы будем делать дальше? – Сюда, – выпалила Рицци, на бегу открывая дверь и залетая внутрь какой-то комнаты. Дождавшись, пока Деметра забежит следом, она захлопнула дверь и даже задвинула шпингалет, который вряд ли хоть чем-то мог спасти от огня или от чар разъяренного магистра. Они оказались в спальне то ли для слуг, то ли для караульных. В комнате был минимум мебели – кровать, тумбочка, шкаф и стол. За окном рассветное солнце поднималось все выше, и шум толпы бунтовщиков ожидаемо нарастал. Коротко отдышавшись, Рицци достала из потайного кармана платья украшение на цепочке и потрясла им перед глазами Деми. – Разве я не успела рассказать тебе? – манерно спросила она. – Я выкрала у Дориана артефакт. Присмотревшись, Деметра поняла, что на цепочке болталось то самое медное, позеленевшее от времени перо, которое было создано светлыми умельцами и обладало чарами перемещения. – Когда ты успела? – изумилась она, протягивая к нему руку. – Когда вы спали голые у камина, – ухмыльнулась подруга. – Так куда мы отправимся? – К Ричарду, в Кроу-хаус, – тут же решила Деми, еще тайком надеясь задать ему вопрос насчет зелий – ведь Ричард был одним из тех, кто ими занимался. – Но Дориан сказал, что артефакт не сможет… – Дориан предположил, что он не сможет, – перебила ее Рицци. – Выбора у нас нет. Или мне переместиться одной? – Нет, я с тобой, – поспешно выговорила Деметра, дотрагиваясь до цепочки. – Ну и чудно, – с облегчением ответила подруга. – Закрой глаза. Должно быть, Рицци прошептала слова некоего заклинания, потому что секунду спустя их подхватило нечто неведомое и унесло в пустоту. Оно перекручивало кости, едва ли не выворачивая из суставов, пыталось расплющить череп и выдавить глаза. Тошнота и дикая боль сливались в единое ощущение. Деми даже не могла закричать – тело не слушалось ее. В тот момент, когда боль стала такой невыносимой, что она подумала, будто бы лучше умереть, все закончилось. Мокрая от дождя мостовая встретилась с ее коленками, и Деметра открыла глаза. Перемещение при помощи артефакта было чуть ли не самым ужасным, что ей пришлось испытать в жизни. Рядом, тяжело дыша, стояла Рицци, руками упершаяся в стену дома. Она пользовалась услугами этого кулона уже второй раз за сутки. Улицы, которые окружали их, явно располагались неподалеку от центра и площади – крики толпы здесь были хорошо слышны. Какие-то шаги приближались к ним. Становились громче мужские голоса. С трудом встав на ноги, Деми потянула Рицци за поворот. Вовремя, чтобы скрыться от неизвестных прохожих. Сейчас все жители Эмайна являлись для них врагами. И если ее, в форме охотников, еще могли не узнать, то подруга в бальном платье отлично бросалась в глаза. – Где мы находимся? – шепотом спросила Деметра, оглядываясь по сторонам и пытаясь отыскать знакомые ориентиры. – На соседней улице, – тихо отозвалась Рицци. – Я не могла переместить нас прямо в Кроу-хаус, ведь у нас нет разрешения… – Да, я знаю об этом, – успокоила ее Деми. Город казался разоренным, уничтоженным. Витрины близлежащих домов – бакалейных лавок, книжных магазинов, аптек – были разбиты. Тянуло дымом. В лужах на мостовой мокли принесенные ветром обугленные обрывки. Где-то, под шумок, действовали мародеры, вынося все ценное. Грянули не то трубы, не то сигнальные пневматические горны. С площади послышались громкие призывы на штурм дворца. Деметра с тревогой посмотрела на Рицци, осознав, как именно они поступили – бросили там, в ловушке, абсолютно всех их людей. Руби и Дрейка. Дориана… – Мы должны были взять их с собой, – сказала Деми, вновь чувствуя, как глаза начинает жечь. – Перо не выдержало бы всех нас. Мы и сами еле пережили это перемещение, – проговорила Рицци. – Нам еще нужно добраться до Ричарда, помнишь? Смаргивая слезы, Деми кивнула. Они медленно отправились вперед, вслушиваясь в шаги прохожих, перестраховываясь и останавливаясь в любых возможных укрытиях. Особняк в тюдоровском стиле должен был показаться уже через несколько домов – его сложно было пропустить или пройти мимо. Однако когда Деметра и Рицци добрались ближе, то не смогли его увидеть. От Кроу-хауса остались только почерневший фасад и дымящиеся руины, виднеющиеся за разбитыми окнами. * * * Кэрри Райнер наблюдала за ходом штурма из чердачных окон Тинвингс-хауса. Она не стала в нем участвовать. Не смогла. Перед глазами все еще стояли моменты прошедшей ночной битвы. Первой битвы, в которой она участвовала. Глядя в никуда, Кэрри явственно видела, как в прах рассыпались исполинские двери дворца, стоило ей лишь пожелать. Она обрушила высокую мраморную колонну, придавив и противников, и своих людей… А заметив Деметру Лоренс на лестнице, намеренно промазала. В ушах стояли крики убитых и раненых. Они все никак не желали выходить из головы. Там было столько крови… Она никогда не видела такого ее количества. Руки дрожали и казались грязными, зараженными чем-то страшным. До этого Кэрри целых полчаса терла их губкой у раковины в ванной, но не смогла отмыть. Только больше отполировала чертово кольцо, плотно сидящее на одном из пальцев. Ей было жутко, тошно, противно. Кэрри вспомнила, как они сидели вчера днем с Коулом Ларивьером в маленькой гостиной особняка, ставшего их новым временным убежищем. Даже тогда она уже не чувствовала предвкушения, хотя он только и делал, что говорил о предстоящем удачном плане. Играла пластинка, поставленная в граммофон, и Коул пригласил ее на танец, чтобы успокоить – невиданная щедрость для него, человека, думающего только о мести. – Они не понимают. Они нас не понимают, – шептал он, обнимая ее и склоняясь к уху. – Как тяжело быть с самого рождения неудачниками и год за годом безуспешно желать большего. – И как тяжело не свернуть на неправильный путь, – эхом добавила Кэрри. Она танцевала с красивым парнем, на которого сама когда-то заглядывалась и называла главной достопримечательностью Хэксбриджа. Но больше не чувствовала к нему ни малейшей симпатии. – Обратной дороги не будет, Кэрри, – с легкой угрозой проговорил Коул, останавливаясь и глядя на нее. Янтарные глаза прожигали, выискивая малейшие крупицы сомнения. – Я знаю, – ответила она, надеясь, что он никогда не догадается об истинных мыслях, поскольку тогда Коул убьет ее на месте не задумываясь. И Кэрри даже ответила на его поцелуй, решив притворяться до конца и позволять ему делать все, чего бы он ни захотел. Это был единственный вариант, чтобы выжить. Освобождая его из темницы Эмайна, она и понятия не имела, что выпускает настоящего монстра, и после этого должна будет заплатить за свои ошибки. Все это время они жили в доме неподалеку от Тинвингс-хауса, куда приехали сразу после спешного отъезда из мира людей. Юфемия Лайз не стала ничего толком объяснять и только сказала, что один ее друг согласен предоставить в их распоряжение свое жилище. Она занималась размещением и других людей, прибывающих в Эмайн из Ордена Монтеры. Часть из них остановилась у Шерла Прамниона. Мия говорила, что он был ей чем-то обязан. Вчера ночью Коул Ларивьер пронзил его аутэмом.