Поднявшись, Деметра обернулась и увидела Коула Ларивьера, привалившегося к одному из стеллажей. – Коул, – протянула она, прикидывая, сработает ли перо перемещения без слов заклинания и как быстро она сможет схватить одно из них. – Пришел убить меня? – Привет, сестренка, – ухмыльнулся он, проследив за направлением ее взгляда. Одно движение руки – и ящик с перьями закрылся. – А ты так жаждешь, чтобы тебя убили? Я следил за твоей неторопливой прогулкой по Ордену – ты совсем не пыталась прятаться. Да и оружия, насколько я знаю, у тебя при себе нет. Чего ты хочешь? – Встретиться с Мией, – ответила Деми, ощущая мрачное удовлетворение. Маленькая искра надежды, появившаяся было от найденных записей графа, тут же угасла и вернула ощущение тотального провала. – Легко могу это устроить, – отозвался Коул и щелкнул пальцами. Ее сознание померкло. * * * Деметра очнулась в темнице. Подземная камера выглядела гораздо хуже, чем кельи наверху. Сквозь незаметные щели в горной каменной породе в нее просачивалась влага, стекающая по стене и расплывающаяся тонким слоем по полу. Тихо капая, она исчезала в небольшом отверстии в углу, явно предусмотренном для отправления естественной нужды. На каменной койке не имелось матраса, а дверь заменяла крепкая стальная решетка. Было темно – единственный источник света располагался где-то за пределами камеры. Послышались шаги и голоса, и свет начал приближаться. Через несколько секунд перед решеткой уже стояла Мия, в сопровождении троих людей из Ордена. Коула с ними не было. – Мой новый воспитанник передал твои слова, – проговорила она, оглядывая ее с явным интересом. – Ты так хотела повидаться, что решила прийти ко мне безоружной? Бесстрашно. И очень глупо. – Я хотела спросить вас о печати «метаморфоз», – ответила Деми, надеясь, что Юфемия покажет ее или сболтнет что-нибудь, что поможет понять, как она выглядит. Но Мия только улыбнулась – тепло и мягко, как прежде. – Вот для чего ты рисковала жизнью? – поинтересовалась она. – У меня нет этой печати. И никогда не было. – Не было? – удивилась Деметра, подходя к решетке. – Но сказка о четырех фейри… Азурия Старлинг скрывалась под фамилией Лайз, как и вы. Я помню скворца в клетке у вас в комнате. Это ведь не?.. – Нет, разумеется, та птица – это не она. Не Азурия Старлинг, – выговорила Мия и рассмеялась так, словно эта ситуация радовала ее все больше и больше. – Не стоит воспринимать сказки настолько буквально. Как я и говорила, мне просто нравилось на нее смотреть. – Но что тогда вас связывает? – с отчаянием спросила Деми. Не могла же она вновь где-то ошибиться?! – Позволь рассказать тебе сказку, – сказала Мия, и ее улыбка стала недоброй. – О маленькой девочке, которая жила счастливо в Эмайне в конце восемнадцатого века. У этой девочки была любящая семья и все, чего она только могла пожелать. Но в одну ночь в их дом пришли люди, которые посчитали, что Старлинги слишком многое о себе возомнили. Они сотворили ужасное – убили всю ее семью. А дом сожгли. Девочка не должна была выжить, но сумела. Она вернулась на Нью-Авалон столетие спустя и принялась мстить. – Этой девочкой были вы? – тихим голосом уточнила Деметра – она боялась ее спровоцировать. – Ей была моя мать – Азурия. А ее обидчиками – семьи Райнер, Бланшар и Альфано, – объяснила Мия. – Для этого ей пришлось оставить меня. Я так и не дождалась ее возвращения – она просто исчезла, пав жертвой охотников и собственной мести. – И вы решили закончить начатое ей? – Нет, я же не сумасшедшая, – покачала головой Мия. – Но когда год назад я прибыла на Нью-Авалон, то увидела, каким ничтожным он стал и каким слабым стал Верховный Ковен. Тогда я подумала, что пришло время Старлингам по-настоящему возвыситься. Я навестила Орден Монтеры и подружилась с его обитателями. Сделала все, чтобы новым главой выбрали Шерла Прамниона – молодого и неопытного. А когда он вступил в должность, подкинула ему идею с договором и Черным Вороном… Раскрыла глупышку Алану и вынудила ее пригласить меня в Ковен. Переманила на свою сторону охотников и членов Ордена. – Вы заставили меня поверить, что являетесь моей матерью, – сказала Деми. – Я лишь пыталась понять, как тебе удалось победить прежнего магистра, и в итоге не обнаружила ничего опасного, – невозмутимо ответила Юфемия. – Шерл предал меня в последний момент – еще один идиот! Он посчитал мои идеи слишком жестокими. Пришлось с ним разделаться. Но тем не менее в этой борьбе я получила и действительно преданных людей. Мне нет дела до старых обид. Важно лишь то, что я наведу здесь порядок. – Порядок путем гражданской войны? – спросила Деметра. – Ведь вас поддерживают не все. Найдутся те, кто станут держаться за традиции и законы Верховного Ковена! Снисходительно взглянув на нее, Мия покачала головой: – Кровь светлой волшебницы Кэрри и темного мага Коула, а также Вороны, Белый и Черный, помогут мне избавиться от всех несогласных. – Они должны по-настоящему любить друг друга, – проговорила Деми. Хоть Мия и пыталась убедить ее в том, что не являлась сумасшедшей, все выглядело наоборот. – Иначе ничего не выйдет, и вы не сможете вернуть светлым силы. – «Кровь светлой волшебницы и темного мага, связанных сильными чувствами», – по памяти процитировала Юфемия. – Я слышала, что Ортруна Рейвен запудрила всем мозги, и себе в том числе, будто чувства обязательно должны быть добрыми и хорошими. Но ненависть – тоже сильное чувство. Сработает и оно, если понадобится. С восемнадцатого века в этом мире ничего не поменялось… Съешь ты, или съедят тебя, таков уж высший свет Нью-Авалона. – Таков только высший свет Старлинг! – выкрикнула Деметра. – Войной невозможно решить проблемы. Из этой идеи никогда ничего не получалось! – Останемся при своих мыслях, – улыбнулась ей Мия. – Боюсь, у меня еще слишком много дел, чтобы тратить время зря. Спасибо, что заглянула. Подав знак своим молчаливым сопровождающим, Юфемия отправилась вдаль по коридору. Вместе с ней камеру начал покидать и свет. – Нет, стойте! – закричала ей Деми. – Вы не можете просто так уйти и оставить меня здесь! Однако она даже не обернулась. Последние надежды что-то узнать не оправдали себя, и Деметра, вновь чувствуя пустоту, села на каменную койку. Открывшаяся правда не укладывалась у нее в голове. Юфемии Старлинг было около двухсот лет – примерно столько же, сколько и Ортруне, но это удивляло не так сильно, как то, что проклятие можно было снять давным-давно – ненависти между темными и светлыми хватало. А она так и не нашла чертову печать. Все оказалось напрасным. Деми осталась заперта в камере, как уже случалось когда-то… Только в этот раз не приходилось рассчитывать на то, что появится прекрасный принц и спасет ее. Как и надеяться, что амулет богини расщедрится и отворит замок решетки. Он почти не проявлял самостоятельности в последнее время. Вопросов больше не было. Деми беспокоил лишь один. Зачем же ей сохранили жизнь? Устав думать, гадать и вконец вымотавшись, она вскоре задремала. А когда проснулась, то заметила в темноте, у решетки, чью-то фигуру. Коул Ларивьер отпер камеру ключом, зашел внутрь и закрыл ее изнутри. – Скажи мне, что ты чувствуешь… зная, что все твои друзья мертвы? – поинтересовался он, присаживаясь к ней на койку. – С чего ты это взял? – уточнила она тише, чем хотелось бы, и, встав, отошла подальше, насколько позволяли размеры камеры. Оставшись один на один с прежним врагом, в полумраке, она чувствовала страх. Его ангельская внешность и участливый тон могли обмануть любого, но Деми все помнила. Она помнила, как он тащил ее к отцу как на бойню. И помнила невинный, отчаявшийся взгляд, когда он уже умирал… – Что тебе нужно? – спросила Деметра. Коул смотрел на нее и насмешливо улыбался. Выдержав паузу, он подошел. – Все твои друзья мертвы, – с чувством повторил он, склоняя к ней голову. – Не веришь мне? Я сам лично видел их трупы. Могу принести тебе чью-нибудь голову. Кого ты выберешь? Дерзкую сестру Рубину, милого Дрейка или красавчика Дориана? – Принеси мне свою голову, будь добр, – выплюнула она ему в лицо. – Я не верю ни единому слову! – Прежней власти на Нью-Авалоне больше не существует, – продолжил Коул, будто бы не слушая ее. – Мия говорит, что стоит публично казнить тебя на площади, как последнюю выжившую из Ковена… Но я считаю иначе. Он со всей силой надавил руками на ее плечи, вынуждая опуститься перед ним на колени. – Я уговорю ее, чтобы оставить тебя себе, как игрушку. Коул вытащил из рукава куртки аутэм. Деми попыталась вырваться, но он крепко держал ее другой рукой. Прислонив лезвие кинжала к ее щеке, он оставил на ней длинный росчерк, обжегший дикой болью. Она закричала. – И стану наблюдать, как ты годами будешь гнить в темнице, сестренка. Десятилетиями! Уверен, она не сможет мне отказать. Полюбовавшись на результат своего труда, он ударил ее по лицу. – И твой чудесный амулет тебе не поможет, – добавил он, срывая кулон и отбрасывая его в сторону дыры в полу. Замахнувшись, Коул ударил еще раз, другой, а затем, когда она упала на пол, не в силах терпеть боль, пнул в живот. Дыхание ее перехватило, как будто из легких вышибло весь воздух, мышцы скрутило, и она не могла даже кричать – только тихо застонала. – Лучше убей меня, – выговорила она, отплевывая кровь и чувствуя, как с каждым словом рана на щеке раскрывается сильнее. – Зачем же? – усмехнулся Коул, глядя на нее сверху вниз. – Я приду к тебе завтра, и послезавтра, и буду приходить каждый день, пока мне не надоест. А мне не надоест, я знаю. Он уже направился к решетке, как показалось, будто вспомнил что-то и остановился. Повернувшись обратно, он щелкнул пальцами, и в его руке появилась книга, подписанная именем Уильяма Далгарта, которую Деметра нашла в хранилище. – Совсем забыл, – проговорил он, улыбаясь. – Ведь я приготовил тебе подарок. Книга загорелась ярким огнем, осветив всю камеру и капли крови, смешивающиеся с водой на полу. – Нет, – выдавила Деми, глядя на то, как книга падает вниз и пламя охватывает все страницы полностью. – Никто тебе не поможет, – проговорил Коул и вышел, оставив ее наедине со страхом и болью.