— Мы переговорили, выпили по стаканчику. — Вы спросили: «Что вы плетете про Тошера?» и послали Порлока к черту, затем назвали «шантажистом» и сказали, что только для этого и приехали. А он ответил: «Вы приехали, чтобы избежать виселицы». Если в первый момент мистер Кэролл онемел и покрылся испариной, почувствовав угрозу, то сейчас, уже прекрасно владея собой, презрительно бросил: — Что за вздор? — Вас подслушали. — У того, кто подслушивал, плохо со слухом, — не моргнув ответил Кэролл. — Порлок спросил, знаю ли я человека по имени Тошер, а я ответил, что в глаза никакого Тошера не видел. — Это далеко не все, мистер Кэролл. Насколько я понял, Тошер был вражеским агентом, и мистер Порлок предполагал, что вы встречались с ним во время войны, когда приезжали на фронт в составе концертной группы, и передавали некую информацию, которая затем, вероятно, использовалась фашистами. Нет-нет, подождите минутку, будьте добры, останьтесь! Предположение выдвинул не я. Просто пересказываю. Некто слышал, как его выдвигал мистер Порлок, чем, наверное, и спровоцировал ссору. Мистер Кэролл сменил тактику поведения и опять рассмеялся. — Ваш «некто» не все уловил через дверь. Жаль, он не зашел — разобрался бы, что к чему. Порлок сказал, что Тошер околачивался в Бельгии как раз, когда я там был, и якобы мы с ним знакомы. Мне не понравились его намеки — оскорбительные, на мой взгляд. И я дал Порлоку понять, что не в восторге, — а кто был бы на моем месте? Рассказывать о каком-то шпионе и утверждать, что я с ним знаком… Я разозлился — о чем даже не жалею. Однако не убивать же человека за бестактность, верно? Глава 23 — Ну? — спросил Лэмб, откинувшись на стуле, когда за Леонардом Кэроллом закрылась дверь. Фрэнк Эббот перевел взгляд на начальника. Лицо у него было холодным и саркастическим — он явно не составил об ушедшем лестного мнения. — Что скажете, сэр? — Это я тебя спрашиваю! Инспектор не слишком заботился о проявлении уважения к младшему коллеге. Скорее, обращался к нему, как к нерадивому школьнику. Фрэнк принял почтительный тон: — Каждый старается приписать убийство другому. Мастерман придумал хитрую теорию, как Тоут проскользнул через холл в темноте и спрятался за служебной дверью. Кэролл тоже Тоута не обошел вниманием. И все они: и Кэролл, и Мастерман, и сам Тоут из кожи вон лезли, чтобы донести до нас, как миссис Окли упала на колени, называя убитого Гленом. Лэмб хмыкнул. — Да, надо бы разобраться… Мисс Лейн и мисс Мастерман мы еще не приглашали. От миссис Тоут толку мало. Если она и видела мужа в холле, не признается. Об остальных она говорить отказалась. Из подозреваемых я бы ее исключил. Похоже, убийца кто-то из этих трех — если бы не странная история с миссис Окли… У Окли тоже мог найтись мотив. Но рассмотрим основную троицу. Кэролл — достаточно умен и находчив; по мнению Пирсона, с четким мотивом. Мастерман — оставил полно отпечатков на выключателе у камина (правда, этому есть хорошее объяснение); не исключено, что и у него был мотив, — надо запросить информацию у наших… И наконец, Тоут. Что ты о нем думаешь? Фрэнк приподнял брови. — Предполагаемый убийца умен и быстр. Тоут едва ли подходит под описание. С другой стороны, если Тоут и вправду такой тугодум, каким образом он заработал столько денег? — Во-первых, не заработал, а украл. А во-вторых, он не такой дурак, каким кажется. «А шеф в хорошей форме!» — подумал Фрэнк. — Черный рынок жил по своим правилам. Тупых преступные группировки, конечно, использовали, но сильно разбогатеть им не давали. А Тоут, насколько я понимаю, неплохо живет. У мелких сошек не бывает крупного заработка. Если Тоут сорвал большой куш, значит, не такой уж он и дурак. Лэмб сидел, глядя в пространство и барабаня пальцами по папке с бумагами. — Он должен был намазать Порлока светоотражающей краской и добраться до одного из выключателей. На том, что возле служебной двери, куча отпечатков, чего и можно было ожидать, и у входной двери то же самое. А вот с выключателя наверху отпечатки кто-то стер. — Кэролл? Лэмб кивнул. — Или Тоут. Если он вышел в служебную дверь, то мог подняться на второй этаж по черной лестнице — только не знаю, зачем ему это… — Маловероятно, — покачал головой Фрэнк. — Тоут не в той форме, чтобы съезжать по перилам и бегать по лестницам. И вообще, сэр, кто бы по лестнице ни пробежал — неважно, вверх или вниз, — его бы услышали. Нельзя пройти бесшумно по дубовым ступеням без ковра. — В чулках — можно. Если бы Кэролл спустился по перилам и забежал по лестнице, он оставил бы ботинки наверху, а потом их надел бы. А Тоут снес бы ботинки в руках. Полные люди часто необыкновенно проворны. Вопрос в другом: зачем ему выключать свет наверху, когда гораздо легче сделать это снизу, от служебной двери? — Как и говорил Мастерман, Тоут вышел вместе со всеми из гостиной смотреть шараду, затем в темноте пересек холл и спрятался за дверью для слуг, а краску нанес, пока шел за Порлоком в холл. Таким образом и выключатель рядом, и светлое пятно на спине Порлока есть, чтобы не промахнуться в темноте. Теоретически все сходится, однако реальных доказательств — кот наплакал. Дверь приоткрылась, и робко вошел Пирсон с подносом. В образе дворецкого, а не частного детектива. На подносе стоял чайничек, сосуд с молоком, сахарница из сервиза времен королевы Анны, две чашки и блюдца, блюдо под куполом, фруктовый пирог и тарелка с сэндвичами. Приятно запахло то ли маффинами, то ли гренками. Пирсон ловко прикрыл за собой дверь и поставил поднос на стол. — Я подумал, что вы не прочь выпить чаю, сэр. Под крышкой тосты с яйцом и анчоусовой пастой. — Затем он включил режим частного детектива и добавил: — Есть кое-какая информация, сэр, которую вам следовало бы знать… — Какая? — Лэмб оторвал взгляд от железного купола на блюде. — Говори быстрей! — Дело касается гувернантки миссис Окли, сэр… — почтительно начал Пирсон. — И? — Лэмб резко оглянулся на Фрэнка Эббота, который взялся за чайник. — Мне не наливай — помои можешь сам пить! Я люблю покрепче! Хорошенько завари, дай настояться, и сахарку побольше! Так говорила моя бабушка, а лучше чая, чем она, никто не делает. Затем Лэмб снова обернулся к Пирсону и спросил: — Так что насчет гувернантки? — Хуппер, сэр. Мисс Хуппер. Ничего особенного, сэр. Просто Порлок ей платил. Лэмб уперся руками в колени и подался вперед. — Неужели? И почему ты так думаешь? — Я не думаю, а знаю, — оскорбился Пирсон. — В домах, как этот, удобно подслушивать телефонные разговоры, тем более что запасной аппарат расположен в буфетной — как раз под рукой у дворецкого, в личном распоряжении, если вы понимаете… Когда я видел, что мистер Порлок кому-то звонит, я просто шел в буфетную и закрывал дверь. А когда звонила мисс Хуппер — она сама звонила, только представлялась, разумеется, другим именем, мне оставалось соединить ее с мистером Порлоком и сделать вид, что я повесил трубку. Характерный щелчок можно легко имитировать. Фрэнк Эббот добавил три ложки молока в свой светло-желтый чай. Лэмб хмыкнул. — Как ты понял, что это мисс Хуппер, если она не представилась? — Девушка-оператор в телефонном центре подсказала мне имя, сэр, — со скромным достоинством произнес Пирсон. — Мисс Хуппер представилась как Робинсон. Я вскоре обнаружил, что никого с подобным именем в Милл-хаусе нет. А из разговора понял, что дама кто-то вроде личной гувернантки. — И зачем она звонила? — Первый звонок был во вторник, сэр. Дама представилась как мисс Робинсон, я соединил ее с мистером Порлоком. Дело было вечером… Мистер Порлок сказал: «Докладывайте», а она ему: «Особо докладывать нечего. Они прибыли, гувернантка мисс Коул уехала обратно в город, зато вернулась прежняя няня». Мистер Порлок на это сказал, что его не интересуют няни, а интересует секретарша. Горничная фыркнула и ответила, что миссис Окли секретаршу балует и собирается отправить в Лондон за вечерним платьем. Мистер Порлок спросил: «Когда?» А горничная ответила: «Завтра». А мистер Порлок вдруг заговорил резко: «Слушайте внимательно! Это очень важно». И рассказал, что мистер Окли ищет светоотражающую краску для часов сына и что миссис Окли должна послать мисс Браун — секретаршу, в торговый центр «Делюкс» между двенадцатью и часом, потому что у них краска есть. И добавил: «Не забудьте и не перепутайте! Магазин «Делюкс» между двенадцатью и часом». И спросил, во что будет одета мисс Браун. Мисс Хуппер ответила, что у мисс Браун всего одно пальто — из светло-коричневого твида и изрядно потрепанное. Мистер Порлок расспросил и про шляпку, и про туфли, и про сумочку — во всех подробностях. А потом добавил с непонятным смешком: «А у нее все еще глаза одного цвета с волосами?» На что горничная фыркнула, что лично она мисс Браун не рассматривала. А он ей: «Это все?» А она: «Еще был странный случай». Он спросил: «Какой?» Оказалось, перед ужином миссис Окли зашла в будуар (туда ведет сквозная дверь прямо из спальни) и вдруг вскрикнула, будто ее ударили. Мисс Хуппер пошла выяснить и увидела миссис Окли со смятой фотокарточкой в руках. Миссис Окли на нее посмотрела, а затем рухнула на стул — едва не упала в обморок. Мисс Хуппер фотокарточку подобрала. Мистер Порлок спросил: «И что дальше?» А она ему сказала — довольно язвительно: «Вы не догадываетесь, кто на фотографии?» А он: «Напомните лучше название ателье». Она сказала: «Роубеккер и сын, Норвуд». А мистер Порлок присвистнул и повесил трубку. Через пару минут мистер Порлок набрал лондонский номер — вот он, сэр — и говорил с некой Мэйзи. Ей он дал указания: «Между двенадцатью и часом дня завтра. Ищите длинное старое пальто из светло-коричневого твида». Потом пересказал все, что говорила про мисс Браун горничная. И наконец: «Раньше у нее глаза полностью совпадали по цвету с волосами. Сейчас, наверное, тоже — золотисто-карие, очень красивые… Выполняйте!» В тот раз больше ничего, сэр. — Были еще разговоры? — Да, сэр. На следующий день мисс Хуппер позвонила около половины восьмого, сказала — раньше не могла, ждала, когда миссис Окли пойдет принимать ванну. Доложила, что мистер Окли вернулся вместе с мисс Браун. Тут мистер Порлок сначала выругался, а потом буркнул «Ну и ладно!» и отключился. — Это все? — Нет, сэр. Она звонила вчера после обеда: мол, миссис Окли очень расстроена со среды, «точнее, с вашего прихода». Мистер Порлок спросил: «Она приедет?» А горничная ответила, что миссис Окли все же решила поехать, чтобы мистер Окли не заметил ее расстройства. — Хм, — произнес Лэмб, затем добавил: — Спасибо, Пирсон! Когда дверь за Пирсоном закрылась, инспектор повернулся к подносу — налил чашечку крепкого чая, щедро добавил молока и сахара и с полной отдачей занялся тостами с анчоусами. На протяжении всей трапезы он лишь один раз прервал молчание, чтобы хмыкнуть и сказать: — Значит, он ездил к ней в среду. И мы навестим ее — сразу после чая! В холле они столкнулись с Джастином Леем. — Я хотел отпроситься ненадолго — нужно съездить в город за необходимыми бумагами. Планирую отправиться рано утром и вернуться к обеду. — Хорошо, мистер Лей. Однако у мистера Лея была еще одна просьба. — Мисс Лейн хотела бы поехать со мной. Вы не возражаете? На этот раз главный инспектор не спешил дать согласие. Он сказал: — Я еще не виделся с мисс Лейн. Она не самый важный свидетель, однако я должен с ней встретиться. Вы обещаете, что вернетесь к двум часам? — Постараюсь. Лэмб направился к дверям, потом обернулся. — А зачем ей в город? — Навестить кузину, леди Пемберли, она тяжело больна. Мисс Лейн хочет к ней заехать — боится, как бы история с убийством ее не разволновала. Я лично отвезу мисс Лейн, а затем заберу. Снова последовала пауза. Наконец инспектор сказал: