— Хорошо, вы свободны, — ответила на это и махнула рукой на дверь, предлагая им покинуть помещение. — Но как же вы? После того, что произошло сегодня?! Мы поможем вам… — Вон, — повторила устало. И правда, вечер, полный дум и попыток найти хотя бы один-единственный путь к отступлению, окончательно вытянул из меня все силы. Дождавшись, когда двери закроются, и я наконец осталась одна, торопливо приблизилась к столу, поковыряла в тарелках любезно предоставленной ложкой, почему-то других столовых приборов не нашлось, и, плюнув, отломила большой кусок горячего хлеба. Итак, мой второй ужин в этом месте состоял из хлеба и стакана горячего молока. Ну что ж, это лучше, чем выпитый в запале бокал вина. Вернулась в спальню, разделась и умылась. К моему выходу из ванной комнаты постель уже оказалась разобранной, а подушки — усердно взбитыми. Взяла с белоснежной простыни тунику для сна, торопливо натянула ее, так как выставлять на всеобщее обозрение браслет, все еще украшающий мою руку, я не планировала, и забралась в постель. Устраиваясь поудобнее, подложила руку под голову, покрутилась, пытаясь найти ту самую позу, и замерла. Пальцы моей руки, что я засунула между подушками, дабы привести все составляющие хорошего сна воедино, чего-то коснулись. Отдернула руку, словно испугалась, что это самое нечто схватит меня или просто укусит. Аккуратно приподнялась, удобнее устраиваясь на коленях, и, взявшись за подушку одной рукой, вторую протянула в сторону, делая упор, в любую секунду готовая защищаться. Сделав глубокий вдох, откинула подушку в сторону. Прямо передо мной на простыне лежала пуговица. Большая, круглая, с четырьмя дырками, темно-синяя. Самая обычная пуговица. Совершенно обычная. Она не была напитала магией и не испускала ни искр, ни сияния. Просто пуговица. Я озадаченно разглядывала странную находку. Протянула к ней руку и тут же отдернула, вспомнив, как точно так же недавно разглядывала браслет. И он также вначале не вызвал у меня никаких сомнений, а теперь крепко сидит на руке, категорически отказываясь ее покидать. Подумав еще немного и понаблюдав, все же потянулась и опасливо коснулась гладкого, отполированного краешка, все же немного опасаясь неожиданных открытий, но ничего не произошло. Следующее движение и касание были уже более смелыми: потрогав пуговицу пальцем, торопливо перевернула ее и склонилась, пытаясь разглядеть хоть что-то на блестящей темно-синей поверхности ее обратной стороны. Но и там, кроме пары царапин и небольших потертостей от ниток, которыми она крепилась когда-то к материи, ничего загадочного не нашлось. Спустя несколько минут я сидела в центре своей широкой кровати и вертела неожиданную находку в пальцах, пытаясь понять, что делал столь странный предмет в моей постели, а главное, как он попал между подушками. Через полчаса я уже крепко спала, утомленная этим бесконечным днем. Сжимая в ладони кругляш, я никак не могла избавиться от мысли, что она мне знакома. Проснулась от уже привычного шума в выделенных мне покоях. Подскочила на кровати в ту самую секунду, как створки дверей распахнулись, и в спальню вбежала одна из горничных. Захлопнув за собой дверь, она прижалась к ней спиной и с мольбой во взгляде уставилась на меня. — Ох, св-в-ветлые боги, к-как хор-рошо, что в-в-ы уже… ч-что уже… ч-что уже… — В чем дело? — Незаметно спрятав свою вчерашнюю находку под подушку, я приподнялась с кровати: — Эй! Вместо ответа ее лицо побелело как полотно, и больше она ничего произнести не смогла. Так и стояла, прижимаясь спиной к дверям и громко сглатывая. За ее спиной в кабинете в это время что-то происходило. Топот ног, скрип передвигаемой мебели и звон посуды: все это наводило на странные мысли. — Да что там, к темным, происходит?! — не выдержав, рыкнула я. — Ег-г… — она выдала что-то неразборчивое и, сделав вдох, попробовала еще раз: — Ег… Его… Но закончить так и не сумела. Глаза горничной закатилась, ноги подогнулись, и она мешком рухнула на пол. Если бы я не среагировала вовремя, то она и голову могла разбить, ударившись о пол. Тихо ругаясь услышанными недавно от Кира цветастыми выражениями, я ухватила ее за ткань туники и оттащила от двери. Совершенно позабыв о своем виде, растрепанная, раскрасневшаяся, в ночной тунике, я распахнула двери и ввалилась в отведенный мне кабинет. — Какого темного вы тут устроили?! — рявкнула я, не успев даже поднять взгляд. — …где же этот нежный цветок, о котором я столько наслышан? Мой возглас раздался одновременно с таким же громким и властным голосом, принадлежавшим красивому мужчине, удобно устроившемуся в одном из небольших кресел моего кабинета. Рядом с ним, чуть склонившись, стоял одетый в форму слуга Виркура. Все стихло, взгляды присутствующих остановились на мне. И все они выражали полнейший ужас, кроме одного удивленно-заинтересованного. — В-ваше Велич-чество… — прошептала я, обращаясь к нему. Глава 28 Мужчина внимательно оглядел меня, замершую на пороге собственной спальни, от кончиков пальцев ног до самой макушки. Его взгляд перестал выражать легкое удивление, теперь это была какая-то хитрая усмешка. — Это она? — Кажется, он с трудом сдержал смех. — Она и есть тот самый нежный цветочек? После этих слов я покраснела, представив себе, как, должно быть, сейчас выгляжу, а уже секунду спустя, осознав в полной мере, кто именно находится передо мной, почувствовала, как кровь отлила от лица, а кожа покрылась холодным липким потом. Ведь это именно тот, кто погубил юную Марию. Что-то очень глубоко, внутри кольнуло, словно я только сейчас по-настоящему осознала, что это не просто некая девушка, а моя собственная мама. Ох, темные, только сейчас, стоя перед этим человеком, я по-настоящему задумалась о случившемся и о том, что открыл мне накануне Виркур. Мария была совсем юной, ей же и семнадцати лет не было… Я в свои шестнадцать, несмотря на детство, проведенное в довольно жестких условиях, была сущим ребенком. А она… потеряла отца, любимого, наверняка надежду на долгую и счастливую жизнь, а потом и саму жизнь… Любила ли она меня, ещё не родившуюся, растущую в ее чреве? Я стояла, не в силах двинуться с места, сделать вдох или хоть что-то сказать. Почему все эти мысли ворвались в мое сознание именно сейчас? Почему я не подумала об этом вчера или сразу после того разговора с отцом? Неужели я настолько отказывалась принять реальность, что просто запретила себе думать об этом? — …вут? — Неожиданно громкий голос мужчины ворвался в мое сознание, распугав все эти мысли, словно стаю наглых и докучливый птичек. — Что? — Я дернулась, осознав, что ко мне обратился Каир Атаран. — Как же тебя, милое дитя, зовут? — повторил он и, неожиданно рассмеялся. — Ну же! Я продолжала молча смотреть на мужчину, лихорадочно соображая, что именно могу сейчас ответить, и стоит ли вообще хоть что-то отвечать? А еще вот так, просто таращась на него во все глаза, я заметила, что с Его Величеством что-то не так. Нет, его внешний облик мало чем отличался от того, что я запомнила с детства, но в то же время что-то заставляло меня всматриваться в черты его правильного и, несомненно, красивого лица. А когда я наконец осознала, что именно меня так сильно насторожило, то ощутила, как волна неприятной дрожи прокатилась по спине — Его Величества Каира Атарана не было в помещении. Тут находился его образ — тонко выполненный и настолько реальный, что даже мои странные способности не позволили сразу распознать подделку. Магия не искрилась на поверхности его кожи, создавая ложное ощущение реальности, но весь облик словно смазывался на доли секунд, теряя четкость и тут же снова обретая ее. — Итак, милая, — произнес он, отмахиваясь от того самого слуги, что все еще настойчиво предлагал ему бокал с какой-то сверкающей сотнями пузырьков жидкостью. — Нет, убери. И тут же снова обратился ко мне: — Имя! Что-то в голосе правителя Первого Королевства заставило меня непроизвольно вздрогнуть еще раз и тихо ответить, хотя я уже была уверена, что полностью взяла под контроль собственное тело и реакции. — А-ани… — начала я и тут же смолкла, не закончив, так как двери, расположенные напротив, распахнулись, с силой ударив о стены, и крик Виркура Риттана заглушил мой тихий голос. — Мария! — Он остановился в проеме и повторил: — Мария! Что за вид?! Затем, словно и не было ничего такого в том, что Каир Атаран сидит в кресле в углу моего теперь казавшегося крохотным кабинета, обратился к правителю: — Чем обязан, Каир? — Дружище! — Правитель перетек каким-то невероятным движением из положения сидя в положение стоя. — Неужели ты думал, что можешь сохранить в тайне столь пикантный и, несомненно, радостный для всего Королевства момент, как собственная свадьба? Мужчины шагнули навстречу и протянули руки, здороваясь. Только их пальцы не соприкоснулись, как это принято среди высших сословий, замерев в паре сантиметров друг от друга. Конечно, Виркур понимал, что это не правитель собственной персоной, а лишь его образ. — Ты был занят, — ответил Виркур, взмахом руки указывая на кресло, с которого только что поднялся Его Величество. Но Каир Атаран мотнул головой и развернулся лицом к выходу. — Все, что я хотел, уже увидел, друг. — Оглянулся, стрельнув в меня взглядом. — Никак не мог поверить, что ты решился. Думал, все эти слухи, заполонившие дворец — полная чушь… а теперь… Твои вкусы совсем не изменились. Что-то странное, похожее на грусть или сожаление, прозвучало в этих словах. Виркур ничего не ответил ему, пропуская Его Величество к выходу, а уже пару секунд спустя, когда за светлым закрылась дверь, выкрикнул: — Мария! Отмерев, я сделала шаг назад, скрываясь в собственной спальне, и с силой захлопнула двери. Прижавшись к створке мокрым от пота лбом, ощутила приятное тепло деревянной поверхности. Слишком много информации, слишком быстро меняющиеся условия… Да я просто не успею продумать варианты побега, если мне не дадут хотя бы один день для спокойного размышления. За спиной послышался тихий стон, и я вспомнила о своей горничной, оставленной лежать посреди спальни. Развернулась и прислонилась к дверям уже спиной, оглядывая пришедшую в себя девушку и одновременно с этим стараясь прислушаться к тому, что происходило в кабинете. — Воды? — спросила жертву обморока. — Нет-нет, — торопливо пробормотал она, уже поднимаясь на ноги. — Простите, что я… Ох… Там… там… — дальше ее голос понизился до почти еле слышного шепота: — Его Величество… вам надо… — Да, уже поняла, только что видела… — ответила ей и заинтересованно глянула на девушку. — А ты чего это устроила? Ты, случаем, не больна?.. Или.. Я выразительно уставилась на ее живот. — Нет! Что вы! — поправляя прическу и тут же качнувшись, добавила она: — Ох, вы, вы знаете? Вы?.. О нет, неужели он вас видел?… Простите, я… Оторвавшись от дверей, я быстро оказалась рядом и подхватила под локоть решившую снова завалиться на пол светлую. — Да в чем дело? Это же дворец, тут монаршие особы на каждом шагу… — задумалась и добавила: — Наверное… — Да, но… Но он видел вас… Видел, и теперь… Строго-настрого запрещено вас… — Она прижала ладони к вмиг вспыхнувшим щекам. Когда двери за нашими спинами распахнулись, а на пороге показался мой настоящий отец, бледная горничная ойкнула и вскочила, кажется, побледнев еще сильнее. Мне оставалось только удивляться тому, каким образом ей удавалось держаться на ногах. Я же, слышавшая его громкие шаги, просто обернулась, взирая на мага из-под нахмуренный бровей и, кажется, готовая уже ко всему, кроме этого: — Свадьба завтра! — рявкнул он, а затем уже более грозно добавил: — Какого темного ты там устроила? Решила свести к нулю все, чего нам удалось достичь? Я продолжала молчать, так как единственное, чего я хотела достичь — это окончательно разобраться во всем и исчезнуть из дворца, этого города, а в идеале и из самого Королевства. — А ты?! — Он сделал еще шаг, и его пальцы, сжавшиеся в кулаки, заискрились золотом, да так, что я не сомневалась, это сияние видит и поддерживаемая мной девушка. — Как ты позволила это?! А? Я тебя, тварь, спрашиваю, как ты… — Рука мага взмыла в воздух, и с кончика направленного на меня пальца сорвался золотой шар. — Позволила ей выйти?! Магический шар рассыпался миллионами искр, не долетев до меня. Он просто взорвался, словно проецируя дикую ярость мага, стоящего перед нами. — Я… — Она начала рвано глотать воздух, задыхаясь от волнения и ужаса. — Я… я… — Ты! Вон! — прорычал мужчина, новый взмах руки, и золотистые плети опели тонкую фигурку, отрывая ее от меня. Двери за спиной светлого распахнулись, и горничную просто вынесло в соседний кабинет.