Люба готовилась ко сну: она уже почистила зубы и начала читать вечернее правило, когда телефон пиликнул сообщением. Вообще-то это строго запрещено - отвлекаться во время молитвы на мирские дела, но Любе стало так любопытно, что она пообещала себе начать всё сначала после того, как прочтёт сообщение. Артём: "Ты молилась за моего батю?" Люба: "Конечно. И свечку в церкви ставила" Артём: "Вот блин" Сердечко забилось тревожно. Люба: "Что такое?" Артём: "Я ведь не верю во всё это... Не верил. А теперь не знаю, что думать" Люба: "Что случилось?" Артём: "Он сегодня трезвый, как стeклышко, и при этом на позитиве. Сто лет его таким не видел" Люба: "Я очень рада" Артём: "Но как это возможно? Я начинаю подозревать, что ты потустороннее существо. Фея там какая-нибудь" Люба: "Нет, я обычный человек, и то, что произошло с вашим папой, не моих рук дело. Человекам это невозможно, Богу же все возможно" Артём: "Ещё вчера я бы отмахнулся и посмеялся над твоей проповедью... но это настоящее чудо" Люба: "Вряд ли эффект продлится долго, слишком мало во мне святости. Вот если бы ваш папа сам обратился к Богу - это бы действительно помогло. Сей род изгоняется постом и молитвой" Артём: "Это вряд ли. Но всё равно, спасибо тебе огромное. Я перед тобой в неоплатном долгу" Люба: "Всё совсем наоборот" Она изо всех сил отгоняла чувство гордости, но радость неуклонно наполняла её сердце. Может быть, самочувствие Фёдора Григорьевича не было никак связано с Любиной молитвой, но она всё равно благодарила Бога и испытывала счастье. Женя Фадеев не пришёл на следующий день в школу, и Люба заподозрила неладное. Если Канев вчера отпустил их с миром, почему Женя отсутствует? Чего боится? К сожалению, узнать это напрямую не было никакой возможности: Люба не знала его номер телефона, поэтому она принялась опрашивать всех одноклассников, которые, как ей казалось, были лояльны к Фадееву. Близких друзей в классе у него не нашлось, никто не знал, где он и как себя чувствует. Тогда Люба обратилась к Аревик Левоновне: сообщала ли что-то мама Жени насчёт его отсутствия. Оказалось - нет. Люба ужасно разволновалась, но выспрашивать Женин номер у классной руководительницы или у старосты постеснялась: мало ли что подумают. Однако её разыскные мероприятия не остались незамеченными. На перекрёстке Ульянова и Ленина Любу встретил Канев. - А тебе всё неймeтся, святоша... - угрожающим тоном проговорил он, преграждая ей путь. Люба замерла в молчании, не глядя на него, и только встревоженное выражение лица выдавало, что она его заметила. Каневу, видимо, не понравилась эта степень внимания - он схватил Любу за плечо и больно дёрнул. Пришлось посмотреть ему в глаза, но отвечать по-прежнему не хотелось. Они долго изучали друг друга враждебными взглядами, полными дурных ожиданий. - Отпусти, - наконец прошипела Люба. - Чёрта с два! Сначала ты пообещаешь, что прекратишь мутить воду вокруг додика и займeшься своими делами. Люба осуждающе покачала головой: - У тебя нет ни стыда, ни совести. Канев фыркнул: - Удивила! Напугала! - Он схватил её за второе плечо, притянул к себе так близко, что стало невозможно дышать от густого едкого запаха табака. - Послушай сюда, святоша! Если ты хоть кому-то проболтаешься про наши с Фадеевым дела, пеняй на себя. Но то, что происходило с тобой первый месяц, покажется тебе раем. Обещаю! Люба напряглась, как сжатая пружина, пытаясь вырваться из грубого захвата. Негодяй, подлец, мерзавец... И это семнадцатилетний юноша... душа его черна, как у закоренелого преступника. С этим тяжёлым чувством осуждения и ненависти в сердце Люба и ушла бы отсюда, если бы только Канев её отпустил. Но он зачем-то продолжал удерживать её. И дышать своим смрадным запахом, вызывая спазмы в животе. Но чем дольше она смотрела в его чёрные от расширившихся зрачков глаза, искривлённое злостью лицо, на оскаленные, как у хищника, зубы, тем яснее понимала, что Кирилл сам страдает от своей внутренней темноты больше, чем окружающие. Вот она, Люба, видит его по несколько часов шесть раз в неделю - не больше. А через девять месяцев и вовсе перестанет. А он живёт с собою круглые сутки и никогда никуда не сможет деться. Потому свойства души властвуют над нею и после смерти. И Люба пожалела его. И расслабилась. - Скажи, - попросила она совсем другим, смиренным тоном, - ты вчера по-настоящему отпустил его? Или... - Или! - рявкнул Канев, разжимая пальцы. - Но это не твоего ума дело, святоша. Забудь про додика. Совсем. Люба потёрла онемевшие плечи. По коже разлились ярко-красные пятна. Но это мало интересовало Любу. - Вы избили его? - Ты что, глухая? - Руки Канева опять рванулись к ней, но он сам себя остановил и потряс ими в воздухе. - Тебя не интересует Фадеев! Его вообще не существует, усекла? Так не могло случиться, но и смысла спорить с ним не было. Не рассказывать же Каневу, что она будет молиться за Женю... - Пожалуйста, оставьте его в покое! - вот всё, что Люба сказала на прощание Кириллу. Поправила лямку на рюкзаке и пошла прочь. Шагов через двадцать он её неожиданно догнал. Опять схватил, на это раз за запястье. - Ты должна мне пообещать, что прекратишь наводить суету вокруг додика! Люба вздохнула. Канев уже вымотал ей все нервы. Ноги подгибались. Но Люба постаралась говорить спокойно: - Не больше, чем ты должен пообещать, что вы не станете его бить. - Какого чёрта ты за него заступаешься? Даже когда мы его к стенке припёрли, он пытался свалить всю вину на тебя. - Это неважно. Я его простила. - Нахрена? Из-за таких, как ты, м*даки в мире не переводятся. Потому что им сходит с рук их м*дачество. - Нельзя сделать человека хорошим, избив его. - Ещё как можно! - Нет. Так ты только озлобишь его, научишь решать вопросы кулаками. Научить можно только своим примером. - Дура. Живёшь в своём выдуманном мире. А другие этим пользуются! Люба склонила голову. Последние силы оставляли её. - Отпусти, пожалуйста, я больше не могу. Канев отдeрнул руку. Люба отошла к остановке и села на лавочку. Оперлась ладонями на колени. - Эй, ты чего? - над ней опять стоял приставучий Канев. - Тебе скорую вызвать? Люба отрицательно покачала головой: - Я в порядке. Иди. Но он не двигался с места. Да что этому человеку нужно?! И тут Люба увидела брата с компанией приятелей. Обычно она игнорировала его, если он был с товарищами, но тут - было необходимо отделаться от нелюбезного одноклассника. - Сeма! - крикнула Люба и замахала руками. Семён нахмурился, явно не желая отделяться от друзей и идти к сестре, но она так отчаянно жестикулировала, вынудила. Он подошёл, Люба поднялась со скамейки. Семeн был младше её на два года, а морально - на все пять. Настоящий ребёнок. Но статью он пошёл в отца, и рядом с миниатюрной сестрой выглядел настоящим богатырём, ничуть не меньше Канева. Сейчас это было как нельзя кстати. - У меня что-то голова закружилась, - сказала Люба, хватаясь за руку брата. - Проводи меня домой, пожалуйста. Сеня скривился: - Чe, реально, Люб? Она внушительно посмотрела ему в глаза: - Да! Сеня тяжко вздохнул. Но пошёл с нею рядом. Канев, который всё это время не сводил с них мрачного взгляда, остался стоять на месте. Люба обернулась и неловко помахала ему рукой. Он помрачнел ещё сильнее. Да, непростые это будут девять месяцев... Глава 10. Проблема святоши