– Да, мы! Мы, сейчас, такую волну поднимем. Это же надо? Два живых свидетеля, очевидцы! – Енот, только ты не забудь, что как только вы, выпустите эту историю в сеть, то на Леру и второго очевидца, объявят охоту. Поэтому, что охрану усилили и с девчонки глаз не спускали. Понял? – Обижаете! Мы с вашей Леры и так пылинки бы сдували. Надо же, и этот туда же – ваша Лера! Хотя, почему бы и нет? Девчонка мне нравится, я ей, похоже, тоже, почему бы и нет? Оба, ведь, взрослые люди, понимаем, что, да как. Надо будет, ближе к ночи её разыскать… может и срастется что-нибудь. Валерия вернулась с большой кружкой горячего, и судя по запаху, растворимого кофе. Вместе с кружкой она принесла несколько бутербродов с ветчиной и сыром. Я благодарно кивнул и забрал угощение. Вдохнув аромат кофе, понял, что очень хочу есть… просто, зверски голоден, как, будто не ел год или два. – Валерия, у меня к вам деловое предложение, – официальным тоном начал разговор Енот, – как вы относитесь к тому, чтобы весь мир узнал о вашей трагической судьбе? Девушка вопросительно посмотрела на меня. Я лишь кивнул головой в знак согласия, и продолжил жевать бутерброд. В этот момент, в лабаз, ворвался Грач, держа водной руке видеокамеру. – Так, молодежь, пошли на улицу. Не мешайте старику, есть, – строго сказал я, а потом, уже другим тоном, специально для девушки добавил: – Лера, ты не теряйся, я тебя вечером найду, а то мы, и не поговорили толком. Валерия, расцвела настолько доброжелательной улыбкой, что я сразу понял: вечером все срастется. Главное теперь, дожить до этого вечера… Одиночеством наслаждался я недолго, всего несколько секунд, не успела дверь за Валерией и ребятами закрыться, как её снова открыли, и внутрь влетел Испанец, источающий вокруг себя мощные волны энергии… и коньячного перегара. – Жрешь? И на сухую?! – Испанец, удивленно вскинул брови, но в следующее мгновение, он победно улыбнулся, у него в руках появилась серебряная фляжка и содержимое моей кружки, в мгновение ока было разбавлено алкоголем. – Ну, вот теперь совершенно другое дело. Оценил? Бренди, тринадцатилетней выдержки. Напиток богов! – Ты же говорил, что виски – напиток богов. – У каждого народа, свой бог, а у каждого бога, свой напиток, – пригубив из фляжки, изрек Испанец. – Только ты в следующий раз не пей эту дрянь, скажешь мне или моим лялечкам, сварим тебе настоящий кофе. Я там пару банок нашел, редкий сорт. Знаешь, как его делают? Обезьяны жрут кофейные плоды, а потом из их какашек извлекают кофейные зерна и, обжарив, молят. Исключительный напиток получается. – Фу-у, Испанец, я же ем! – закашлявшись, прохрипел я. – А ты мне по обезьяне какашки. Спасибо, что предупредил, теперь точно буду пить только растворимый кофе! – Плебей! Ничего ты в тонком искусстве не понимаешь. – Так, ты какую себе барышню оставил? Ту, что пониже, с большим бюстом, или ту, что повыше, с длинными волосами? – перевел я разговор в другое русло, подальше от обезьян и редкого сорта кофе. – Обеих. Зачем выбирать, когда согласны обе? – А, ты, того? Справишься? Все-таки годы… болезнь. – Дорогой ты мой, человек, – длинный глоток из фляжки и лицо Испанца расплываться в такой счастливой улыбке, что поневоле начинаешь завидовать. – Ты, за меня не беспокойся, я и не с таким количеством барышень справлялся. Вот помню, в девяносто втором, полгода жил в общежитии при швейной фабрике… вот тогда и, правда, думал, что… надорвусь. А, сейчас? Всего две молодых любовницы! – Ну, а ты как, вообще? Болезнь ощущаешь? Таблетки пьешь? – Нет, конечно, впервые за полгода, как мне поставили диагноз, я свободен телом и душой, – радостно сообщил Испанец. – Вот, она, настоящая жизнь: верные друзья, горячие молодые любовницы, хорошая выпивка… и свобода! Полгода назад Испанцу поставили страшный диагноз – рак головного мозга, неоперабельная форма. Сколько проживет, не известно. Но старый алкоголик и ловелас решил забить на все запреты, лекарства и диеты. – Рад за тебя, а ты чего, собственно говоря, приперся то? Что случилось? – Собирайся, через полчаса подойдет очередной транспорт, на нем прибудет Васька Серов. – Ничего себе?! Вот так новость. Так, а чего собираться, корабль все равно ведь, пристанет к этому причалу, или нет? – Люди, которые будут с Серовым хотят встретится в безлюдном месте. Так, что придется немного прокатиться, и взять место встречи под контроль. – Ну, надо, так надо, – допил кофе одним глотком и поспешил закусить остатками бутерброда, Испанец, зараза, не поскупился, теперь не понятно, чего в кружке больше кофе или бренди, по-моему, все-таки второго. – Где оружейка, мне надо пополнится, а то, поистратился маленько. – Тебе, только патроны или еще что? – Патроны и гранат, а то своих всего две осталось, прям, как будто голый. – В машине есть запас, по дороге набьешь магазины или когда прибудем на место, тут недалеко, все равно ждать придется. Закинув автомат на плечо, я мысленно прикинул свой боезапас: АКС-74 с подствольным гранатометом, пистолет с глушителем, две РГДешки, два ножа, четыре полных магазина-«тридцатки», в автомате «сорокапятка», ну и к пистолету три магазина, шесть ВОГов. В принципе, неплохо. Надо только набить пустые магазины патронами и еще, хотя бы пару – тройку осколочных гранат. Раскатывая на ходу шапку – «балаклаву», пошел следом за Испанцем. Выйдя из лабаза наружу, я удивленно присвистнул, оценив объем проделанной работы: внутри периметра забора, выросли навесы и столы, тут же работали несколько, неизвестно откуда пригнанных полевых армейских кухонь, по двору разносился запах горелой каши. Часть забора разобрали и по ту сторону, что сооружали, раздавались матерные крики, шум пилы и звонкие удары кувалды. Снаружи забора, у подножия причала, людей стало еще больше чем утром. Здесь тоже развернулась стройка века: с подъехавшего тягача, автокран снимал модульные строительные бытовки-вагончики, их ставили в один ряд вместе с точно такими же. На расчищенной земле красовался десяток таки бытовок. Между уже стоящими вагончиками натягивали полотнища брезента и листы сетчатого поилкорбаната – получались навесы, под которыми, можно было ночевать. На землю, плотно друг к другу выкладывали деревянные поддоны. Ну, а армию беженцев, сейчас безжалостно делили по возрастному и половому признаку – несколько команд, «резали» толпу людей, как ледоколы – методично и безжалостно. Женщин с маленькими детьми и пожилых стариков и старух, тут же отводили под укрытие навесов и бытовок, где им раздавали теплые одеяла и горячие питание. В толпе находились желающие оспорить такие критерии отбора – часто раздавались громкие крики, ругань и угрозы, в ответ гремели автоматные выстрелы в воздух, а кому этого было мало, могли и прикладом дать по зубам. Выйдя за забор, я обернулся и с удивлением обнаружил огромный плакат, который висел на заборе. Длинный лист красного поликарбоната, размером три на шесть метра, был прикручен к бетонным плитам забора. В самом верху листа, шла надпись, сделанная белой краской: «Они погибли за тебя!» А ниже фотографии 10/15, с изображением людей, разного возраста и пола. Многих я узнал, под каждой фотографией, черным маркером была написаны имя и фамилия, а так же место гибели. Саша Хорошко, Вовка Серов, Варвара Крашина, Мишка Тарасин, Фашист, Горох и еще много… очень много парней, девушек, мужчин и женщин, которые занимали разное социальное положение в этом обществе, одни из них были добропорядочные и правильные, а другие, чуть ли не отбросы общества, не дай бог, с которыми встретится в темном переулке… но их объединило одно – они погибли за родной город, отдали свои жизни, спасая других. Вечная им память! Я даже нашел свою фотографию, под которой было написано – «Коршунов Алексей Иванович, погиб, при выводе заложников из концентрационных лагерей, на улице Буденного». Охренеть! Вот и побывал на собственной могилке. Одной из последних, была приклеена фотография Деда, под которой виднелась надпись – «Павел Петрович Шишкин, погиб во время ликвидации бандформирования, в районе аршинцевского хлебзавода». На земле, под этим, своеобразным памятником погибшим лежали цветы, горело несколько тонких церковных свечей и даже лежали детские игрушки. А, немного в стороне, от красного полотнища с фотографиями погибших, виднелся другой плакат, боле скромных размеров, на котором было всего несколько строк – «Если тебе не безразлична судьба родного города, если ты хочешь помочь людям выжить, подойди к любому бойцу сопротивления и предложи свою помощь». – И, что это работает? – с сомнением спросил я. – Не то слово! – восхищенно произнес Испанец. – Еще вчера, все эти люди, сидели и покорно ждали эвакуации, не обращая внимания, что их обирают и грабят мародеры, а сегодня к нам в добровольные помощники записалось уже больше сотни человек. – Скорее всего, за дополнительный поёк и записываются. – Может и за поёк, не знаю, но раньше и такого не было. Так, что эта стена с фотографиями погибших, благотворно на людей влияет, появились даже мужчины готовые взять оружие в руки! Прикинь! А раньше жались по углам и перднуть боялись. Глядишь, если так дальше пойдет, то мы еще и повоюем. – И кто это придумал? – Созданный тобой политотдел – Грач, Енот и компания. Они тут, часа три людей на камеры снимали, интервью брали и фотографии делали. О, а вот и транспорт, ну наконец-то, – Испанец повернулся в сторону моря, и я увидел три «УАЗ», которые ехали вдоль береговой линии. Высоко поднятые машины, были выкрашены в одинаковую, камуфлированную расцветку. На крышах установлены вертлюги для пулеметов, а стекла защищены металлической сеткой. Ну, прям, как машины – апокалипсиса из киносаги «Безумный Макс». Увидев машины, неожиданно вспомнил про свою красавицу Хонду «Пилот». – Испанец, случайно не знаешь, моя «хонда» еще жива или нет? – Нет, не жива. Героически погибла. Вся в своего хозяина, – коротко рассмеялся Испанец. – У неё, что-то там с тормозами случилось, ну пацаны её и бросили предварительно заминировав. Говорят, в минус трех турок списали, когда она взорвалась. – Слушай, а что вы всё – турки, турки. Неужели, на той стороне так много турок против нас воюет? – Турками, кличут всех солдат противника, вне зависимости, откуда они к нам пожаловали. Даже бойцов из УПА и тех турками обзывают. А еще: басмачами, исламистами, бородачами, моджахедами, духами, бандерлогами, арабами, чёрными, бандеровцами… но чаще всего – турками. Ну, ты их флаги видел – буква «Т» на голубом фоне. – Это не буква «Т», это – схематическое изображение чашечных весов – символ татарского народа. – Да, я знаю, но согласись, что больше похоже на букву «Т», чем на весы. Вот, «малышня» и обзывает их «турками». Я уселся на заднее сидение второго по счету «УАЗа» и взяв, протянутую мне Испанцем пятилитровую пластиковую бутыль, набитую автоматной «пятеркой». Пластиковые бутылки – одно из самых лучших средств для транспортировки патронов, во-первых, их можно везде найти, во-вторых, отсутствие острых углов в рюкзаке, не мешает двигаться, ну и, в-третьих, водонепроницаемость, которую обеспечивает плотно закрытая пластиковая бутыль. Для того, чтобы вытаскивать патроны из узкого горлышка, нужна определенная сноровка и привычка, но если, понадобиться извлечь патроны быстро – достаточно просто разрезать пластик ножом. Когда мы добрались до места встречи, я успел набить патронами, все пустые магазины, которые не выбрасывал после использования, а сохранял. Это только в художественных фильмах, киногерой всегда отбрасывает использованный автоматный или пистолетный магазин в сторону, а зачастую и само оружие после того, как в нем закончатся патроны… ну, им в фильмах, проще, им новый ствол выдадут, а нам приходиться, все бережно хранить и не выбрасывать. Место встречи – заброшенное СМУ между ТЕЦ и судостроительным заводом «Залив». Машины поставили таким образом, чтобы прикрыть их остовами, разрушенных автомобильных боксов и в случае чего можно было легко скрыться. Отлифтованные «УАЗы» с дорожным просветом в триста пятьдесят миллиметров, позволяли перемещаться, особо не придерживаясь дорог и ровных участков. – С кем Васька приедет? – спросил я у Испанца, когда десяток бойцов из «сотни» Кожанова рассредоточился среди руин и с нами остался только их командир. – Вроде как, с представителями российских спецслужб и кубанских казаков. Прямо, как ты и хотел. – Нет, Испания, мне нужны совершенно другие российские разведчики. Не эти, которых, нам подсовывают на блюдечке с голубой каемочкой, а тех, кто здесь работает под прикрытием и не афиширует свое присутствие. – Анархист, тебе не угодишь. Бери, что дают. Чем тебе эти разведчики не подходят. Страна одна и спецслужбы те же, что тебе еще надо? – Ну, во-первых, в России этих спецслужб столько, что они и сами не знают их точного количества, а во-вторых, они все время конкурируют друг с другом и «дружат» против всех. И даже, если задачи, перед ними стоят одинаковые, то их хлебом не корми, чтобы подставить конкурента перед Хозяином, потому что, спецслужб много, а «щедрот» Хозяина мало, на всех не хватает. Короче, найди мне местно резидента российской разведки и я готов поставить что угодно на кон, что это будут совершенно не те люди, с которыми мы сейчас встретимся. – И как я должен искать этих самых разведчиков? – Пока не знаю, – уклончиво ответил я. – Испанец, а что у тебя в машине есть из спиртного? – Да, я особо, с собой ничего не брал. Так, бутылку коллекционного французского коньяка – подарок для Васи Серова, ну и ящик перцовой водки – презент Кожановским бойцам. – А, что ящик коньяка слабо было подогнать? – встрепенулся Кожанов, услышав о спиртном. – Не почину вам коньяк. Вы, же казаки, значит должны пить только водку, – отрезал Испанец. – Испания, возьмешь в аптечке спирт и через пробку, заменишь половину содержимого коньячной бутылки на водку с перцем, – тихо произнес я. – ЧЕГО?! – Испанец, аж, подпрыгнул на месте от удивления, а Кожанов заинтересованно посмотрел на меня, пряча улыбку. – Леха, надеюсь, что ты шутишь. – Нисколечко. Только давай в темпе, а то скоро гости пожалуют, это для них презент. – Да, ты в своем уме? Французский коньяк мешать с водкой. Там, только одна коробка сделана из ценных пород дерева, и стоит, как целый ящик водки, если не дороже, а про цену коньяка, вообще молчу. – Испанец, если ты сейчас не угомонишься, то я твоим любовницам скажу, что у тебя сифилис. Понял? – А, они, тебе не поверят! – Хочешь, проверить? – Ладно, но учти, за то, что ты меня заставляешь сейчас делать – будешь гореть в аду. – Напугал! Быстрее, давай! И смотри мне, чтобы, когда я начал разговор поддерживал во всем!