— Во сколько там все начнется? В четыре? Тогда у нас еще запас по времени имеется. Сейчас заедем в одно место, возьмем кое-что и — с Божьей помощью… — Похавать бы, — сказал Валерка. — В животе урчит. Штукин предполагал, что они заедут в какую-нибудь кафешку, а там он зайдет в туалет и оттуда тихонько отзвонится Юнгерову, чтобы тот предупредил Крылова с Рахимовым. Однако его предложение перекусить никто не поддержал. Перш достал из кармана куртки кассету и воткнул ее в магнитолу. В салоне зазвучал агрессивный негритянский рэп. Перш начал поводить в такт плечами: — Ничего не понимаю, но чувствую душу улиц! Сво захохотал непонятно над чем и начал рассказывать Штукину анекдоты. До Валерки постепенно стало доходить, что все идет не совсем так, как задумывалось им, но он еще боялся поверить в это до конца, только в животе становилось все холоднее и холоднее. «Девятка» мчалась по Московскому проспекту в сторону выезда из города. — Похавать, говоришь, — задумчиво сказал вдруг Перш. — А что? Можно и похавать. Есть тут одно местечко… Машина резко свернула направо, потом налево, потом еще раз направо через проходной двор и вырулила к пустынному скверу. Перш затормозил, вышел из машины и быстро открыл заднюю дверь. Штукин даже испугаться не успел, почувствовав на ребрах сталь ствола… Очень быстро и деловито «лифтеры» обыскали его, забрав мобильный телефон и «Осу». Это оружие самообороны Перш взвесил на ладони и сказал, не повышая голоса: — Ты, борзой щенок, ехай с нами, посапывая. А то — напильником в ноздрю — гайморит тебе вылечим. В лифте не окочурился — и здесь можешь не сдохнуть. Понял, али катанием? — Я понятливый, — сквозь зубы сказал, словно сплюнул, Валера. — Ты слышал, как он это сказал? — возмутился Сво. Перш ухмыльнулся и стволом сильно ударил Штукина в грудь. У Валерки перехватило дыхание, и он, не играя, закряхтел от боли. — Понятливый ты наш! — схватил его рукой за волосы Сво. — Откуда такой гонор?! Я что, снова к батарее прикованный? А?! А браунинг этот ты не на нас прихватил? Сво взял у Перша «Осу» и ткнул ею Валерку в лицо. Штукин ничего не ответил. В его голове каким-то диким хороводом кружились осколки мыслей. Валера сжал губы и попытался успокоиться, попутно выравнивая дыхание. Между тем Сво внимательно начал рассматривать «Осу». Перш засунул свой ствол за ремень брюк, закрыл заднюю дверь и снова вернулся на водительское кресло. Когда он уселся, Сво выстрелил из «Осы» Штукину в грудь. Удар резиновой пули пришелся в ребра через куртку, но Валере все равно показалось, что его огрели железной палкой. Салон сразу наполнился кисловатым пороховым дымком. — Громко бабахает игрушка, — не обернувшись, сказал Перш, заводя машину. Штукину было больно, а еще его сильно затошнило. — Что-то мне нехорошо, — тихо сказал Валерка и начал сползать с сиденья. Сво подхватил его рукой и завалил на сиденье. Все звуки стали доходить до Штукина словно сквозь вату. Валерка подумал, что засыпает. Он еще успел услышать, как Сво, вертевший в руках «Осу», говорит Першу: — Во какая штука! А потом Валерка потерял сознание… Забытье походило на сон. Штукину чудились какие-то голоса, мерещились какие-то видения, в которые иногда вторгалась явь: так ему показалось в какой-то момент, что он приходит в себя, осознает себя в машине, заезжающей в какой-то двор… Но потом Валерка снова проваливался в беспамятство. …Когда он начал по-настоящему приходить в себя, то сначала услышал голоса — разговаривали Перш и Сво. Машина, упруго покачиваясь, шла куда-то на большой скорости. Валерка полулежал на заднем сиденье, привалившись головой к дверце. На всякий случай глаза он пока открывать не стал. Грудь по-прежнему болела, но дышать было можно, не сопровождая каждый вдох-выдох стоном. Штукин прислушался. Говорил Сво: — …Я ведь почему пару лет назад драпанул из Севастополя? Хобот, смотрящий наш, дал мне порученьице: «Пошукай, кто ломит нас… и в средствах не стесняйся!» А у меня тогда в ментовке много людей близких было. Ну и я, простая голова, шукаю и шукаю, шукаю и шукаю! Зорге хренов… И тут случайно переспал с одной девкой, а она запала на меня. А девчонка-то в каком-то там секретном информационном центре работала… короче, агентов ихних оформляла, какие-то карточки, как она говорила, заводила… В общем, канцелярская канитель. То да се… А она ведь не знала, с кем я и как. И раз поет мне: мол, есть такой Хобот, а о нем даже газеты писали, так вот он, как мусора выражаются, — на связи состоит! Короче — дятел! Я притих. Говорю, мол, дай документик посмотреть. Дескать, мы его по телевидению продернем, мафию разрушим… В общем — несу всякую околесицу. А она, дура, возьми — и принесла! — Да ты что! — ахнул Перш. — Угу… Копии карточек каких-то… Короче, сомневаться не приходилось. — Ну и что?! Разбор был? Сво засмеялся: — Я что, контуженый? Ноги за плечи и сюда, в Питер… Мне эти интриги надо? Ну, качнул бы я тему… И кто-то с табашем, Хобот отмазался бы все равно, а меня зарезали бы, как агента Интерпола. Я бы даже сказал — как особо специального агента. После небольшой паузы Перш поинтересовался: — А копии документов этих прихватил? — За-ачем? — гнусаво протянул Сво так, чтобы Перш все понял правильно. Оба заржали. Когда отсмеялись, Перш, видимо вспомнив что-то важное, зло сказал: — А знаешь, кого надо вальнуть как-нибудь? — Кого? — с интересом в голосе откликнулся Сво. — Баймака. Помнишь, как он нас подставил тогда в Перми, когда сказал, что это дело Джема, иметь с нами дело или нет? А ведь обещал поручиться. Сука синяя[155]. Сво закряхтел и заерзал на сиденье рядом с Валеркой, делавшим вид, что он по-прежнему без сознания: — Если валить Баймака, то надо и Джема. А Джем живет вечно. Его ведь нельзя убить. — Тоже верно, — с сожалением вздохнул Перш. Штукин между тем лихорадочно соображал, что делать. Соображалось ему туго. Да и вариантов-то, честно говоря, было немного. Попытаться открыть дверь и выпрыгнуть из машины на ходу? На такой скорости можно и убиться, а даже если бы и повезло — «лифтеры» все равно добили бы, не дали бы уйти далеко. Но что же делать? — Скоро доедем до места, — сказал Перш. Сво задумчиво просвистел какую-то руладу и поделился с напарником своими сомнениями: — Ну, допустим, место мы найдем. А машину-то не перепутаем? Может, зря Валеру угомонили? Перш успокоил его: — Пропустить или перепутать милицейскую машину, которая привезет заместителя начальника УУРа, — это было бы странно. Это значило бы, что нам пора на пенсию… В этот момент Штукину пришла в голову очередная «гениальная» идея — он решил сыграть на характере и наглости. Валерка резко сел (от этого движения его снова затошнило) и, как ни в чем не бывало, спросил: — Так я что, не в теме? Перш от неожиданности чуть дернул рулем, и машина слегка вильнула, но тут же выровнялась. — Сейчас будешь! — вздохнул Сво. Он приобнял сзади Перша, забрал у него пистолет ТТ и пару раз ударил наотмашь Штукина рукояткой в голову. Первый удар пришелся в переносицу. Он был очень болезненным, но не очень опасным. А вот второй раз попало ближе к виску. Валера почувствовал, что снова куда-то уплывает. И снова он отключился не сразу, а еще некоторое время слышал голоса коллег. — Вот неугомонный! — сказал Сво. — Я из-за него пальцы отбил. — А ничего парень! — цокнул языком с сожалением и уважением Перш. — Свой! — Такие свои в овраге лошадь доедают… А потом голоса растворились в каком-то звоне, и Штукин выключился окончательно… …Когда он снова очнулся, машина уже не ехала, а стояла. Валерка прислушался и понял, что «лифтеры» в машине, просто примолкли. — Глянь, вот они! — громким шепотом сказал Сво. — Смотри, выходит… идет во двор. Это, наверное, Крылов и есть. Значит, он за бабками пошел. Сейчас будет возвращаться! Ну! После очень короткой паузы Перш лязгнул чем-то металлическим и скомандовал: — Дай бог, не в последний. «Лифтеры» открыли дверцы и почти синхронно вышли из машины. Валерка подождал пару секунд. А потом открыл глаза и попытался сесть. Как только он оторвал голову от подголовника, перед глазами снова все стало черно… А «лифтеры» уже неторопливо шли к черной машине с мигалкой. Идти им надо было метров сорок — они специально поставили свою машину интересно для себя. Перш, словно почувствовав в «девятке» какое-то шевеление, оглянулся, но даже не стал останавливаться, лишь мотнул головой назад: — Свинтит. — И куда? Под молотки «гамерам»? Наше недолгое знакомство с этой корпорацией дает основание полагать, что они злые и нехорошие люди! — подражая старым гомельским евреям, прокартавил Сво. — Согласен, — кивнул Перш. — В живых никого? — Кроме нас, — оскалился Сво и перекрестился, глянув на автомобиль с мигалкой. Между тем Крылов (а это действительно был он) вышел из конторы Колесова с объемистым кожаным баулом и быстро сел в поджидавшую его машину с мигалкой. Поставив кожаную сумку себе в ноги, Петр Андреевич перевел дух и незаметно перекрестился. Сидевший за рулем Рахимов начал трогаться, но Крылов остановил его: — Погодь, надо же еще подождать — шелабушки должны привезти. Сувениры эти… Рахимов остановился, снял ноги с педалей и приоткрыл свою дверцу, чтобы вытянуть левую ногу. В детстве он занимался прыжками в длину, часто растягивал голеностопы, и они теперь ныли на перемену погоды. «Лифтеры» были уже всего в нескольких шагах от них… В этот момент в салоне «девятки» снова очнулся Штукин, обнаружил одного себя в салоне, похолодел от мысли, что все уже случилось, и, превозмогая тошноту и скрипя зубами, упал между передними сиденьями. От отчаяния Валерка нажал пятерней на звуковой сигнал. Жал долго, пока снова не завертелась карусель в голове… …Услышав непрерывный противный звуковой сигнал, Рахимов поморщился и вдруг натолкнулся взглядом на глаза Перша. — Стрем! — крикнул Рахимов, выскакивая из машины. Перш хладнокровно пошел на него, вытянув правую руку и стреляя на ходу из ТТ. Рахимов наткнулся грудью на свинец и упал носом в землю. Сво из обреза дал дуплетом по Крылову, который почти успел вытащить свой ПМ. Петра Андреевича швырнуло обратно в машину. Сво подошел к нему и, улыбаясь, вытащил из-под дергающихся ног баул.