Элли посмотрела на свое запястье. Ее кожа до сих пор пульсировала от боли ужасного щелчка, но краснота уже начала сходить. — Вы... вы просто... — Элеонор, твое тело — это храм. Ты должна обращаться с ним, как с бесценным и святым сосудом. Я усвоил одно и только одно, наблюдая за женой своего отца. Если собираешься украшать его, или делай это правильно, или найми профессионала. Он снял свой шлем с руля и завел мотоцикл. Впечатляющий мотор взревел, и Элеонор ощутила, как вибрации распространяются по земле и прямо к ее животу. — Вы не обычный священник, верно? Он улыбнулся ей так, словно влепил пощечину и одновременно поцеловал. — Боже мой, надеюсь, нет. С этими последними словами он надел шлем и убрал подставку своим каблуком. Элеонор сделала три огромных шага назад. Он выехал с парковки и оставил ее в одиночестве. Она наблюдала за ним, пока он не исчез из поля зрения. А потом стояла и слушала, как звук его двигателя растворяется в тишине. — Я ваша, Сорен, — сказала она только Богу, но не понимала, какой вкладывала смысл в эти слова. Она знала одно — это была правда. Она принадлежала ему, несмотря на последствия. Она принадлежала ему. Аминь. Аминь. Да будет так. Глава 6 Элеонор В ночь на среду чудо, о котором молилась Элеонор, свершилось. Ее мать рано ушла на работу. Ее не будет с пяти до полуночи. Элеонор могла уйти из дома на несколько часов, и никто не заметит этого. Она видела в церковном бюллетене, который кто-то держал, что тем же вечером в шесть часов будет проводиться Великопостная служба. Идеальное оправдание. Двадцать минут она работала со своими волосами, пока они не стали напоминать человеческие, а не обычную львиную гриву. Она надела чистую одежду: узкие джинсы и свитер с V-образным вырезом. За всю свою жизнь так быстро она еще не ходила в церковь. Когда она добралась до «Пресвятого сердца», она не увидела молящихся. Ей, вероятно, стоило спросить, где проходит служба. Может, Сорен знает? Элеонор подошла на носочках к двери и поняла, что та открыта. Внутри кабинета она разглядела лампу на рабочем столе и движение теней. — Тук-тук, — сказала она и не постучала. Дверь полностью открылась, и Элеонора шагнула назад. В дверях стоял Сорен, облаченный в свою ризу и воротничок. Он не казался расстроенным, увидев ее. — Здравствуй, Элеонор. Рад снова тебя видеть. — Он скрестил руки и оперся о дверной проем. Она заглянула за его плечо и посмотрела внутрь. На столе и стульях стояли книги. — Вы переезжаете? — Сестра отца Грегори попросила собрать его вещи. Элеонор сделала еще шаг назад. Стоя так близко к нему, ей приходилось поднимать голову, чтобы смотреть на него. — Он правда не вернется? Сорен медленно покачал головой. — Ты должна понимать, что инсульт — серьезное заболевание. Как только его выпишут из больницы, он останется с его сестрой и ее мужем. — Они хорошие люди? Казалось, он на мгновение озадачился ее вопросом. — Его сестра и ее муж? Я не знаком с ними, но я говорил с ней по телефону. Она показалась очень доброй и заботливой. — Это хорошо. Элеонор прикусила нижнюю губу, пока пыталась придумать, что еще сказать. — Что ты делаешь? — спросил он. — О, простите. Я собиралась на ту службу, но не нашла ее. Я увидела... — Я говорю о губе. — Не знаю. Я кусаю ее иногда. Привычка. — Прекрати. Единственные девушки, которых я видел, что так делали, были или не очень умными, или пытались такими казаться. Я отказываюсь верить, что и ты такая же. — Правда? Вы даже не знаете меня. Он улыбнулся и шагнул назад в кабинет. — Я знаю тебя. Элеонор последовала за ним. — Что значит, вы знаете меня? — спросила она, но когда перешагнула через порог, он поднял руку. — Вон. — Вон? — Вон из моего офиса. — Почему? — Потому что я так сказал. Элеонор шагнула в коридор. — Мне не разрешено быть в вашем кабинете? — Никому младше шестнадцати не разрешено находиться в моем кабинете без присутствия родителей. Никому старше шестнадцати не разрешено находиться в моем кабинете с запертой дверью. Это мои правила. — Довольно строгие. — Я строгий. Он взял книгу с полки и добавил ее к стопке на столе. — Почему вы такой строгий? Он молчал, пока перемещал еще одну книгу с полки, и вопросительно посмотрел на нее. — Могу я говорить с тобой как со взрослой? — спросил он, передвигая книгу по полке. — Я бы разозлилась, если бы вы говорили со мной как с ребенком. Он взглянул на нее и поставил пустую коробку на стол, и начал складывать в нее книги по одной. — В прошлом году было опубликовано разоблачение по поводу сексуального насилия над детьми католическими священниками и всей церковью, покрываемое епископами, архиепископами и даже папской курией. — Мама говорила, эти люди, жертвы, они охотники за деньгами церкви. — Твоя мать ошибается. — Значит, сексуальное насилие плохо, как они и говорят? — Элеонор, ты знаешь, почему я здесь? — спросил Сорен. — Знаю, что Отец Грег уходит на пенсию, и в епархии нехватка священников, и им пришлось попросить у ордена Иезуитов замену. Вы замена.