Они сделали полный круг по парку, судя по виду, около четверти мили. Сорен увел ее с дорожки к заднему входу в церковь. Он остановился на поляне в пятнадцати ярдах от входа и поднял с земли палочку. Палочка была длиной около двух футов и двух дюймов толщиной. Сорен воткнул ее глубоко в мягкую влажную землю. — Твое первое задание это... — сказал Сорен и выпрямился, – каждый день в течение следующих шести месяцев в дождь, солнечную погоду, в снег, в дождь со снегом, град или ураган ты будет поливать эту палку. Элеонор уставилась на мертвую ветку, торчащую из земли. — Это палка. — Я знаю. — Она мертвая. — Понимаю. — Поливание не вернет ее к жизни. — И это я тоже понимаю — Но я должна ее поливать? — Это приказ. — Я приму это как да. — Именно. — Вы не скажете, зачем ее поливать? — Я сказал тебе, почему. Это приказ. — И больше нет причин? Сорен провел по нижней губе большим пальцем. Никогда прежде она так не хотела стать большим пальцем. — Тот список вопросов, которые ты хочешь задать мне, но на которые я пока не могу ответить... — Да, что с ними? — Если будешь поливать эту палочку полгода без пропусков, я отвечу на твои вопросы. — Да? На все? — На любой твой вопрос ко мне, неважно насколько личный или неприличный, я отвечу через шесть месяцев, если ты будешь поливать эту палку каждый день. Любой вопрос? Она не могла поверить. Если бы он предложил ей миллион долларов или ответы на все ее вопросы, она, не раздумывая, выбрала бы второе. — Значит, шесть месяцев это... — Сразу после Дня благодарения, — ответил Сорен. — Скорее всего. Уверен, ты будешь благодарна, за окончание своего задания. — К черту палку, я хочу ответы. — Ты их получишь, если заработаешь, — ответил он. — Как вы поймете, поливала я ее или нет? — Пойму. — А когда вы, ну, хотите выполнить свою часть сделки? — Элеонор пыталась скрыть нервозность в голосе. В обмен на полное подчинение, Сорен пообещал ей «все». С момента их последнего разговора, той ночью в полицейском участке, прошло два месяца. Он помнил, что обещал ей? — Эту часть нашего соглашения мы обсудим, когда ты закончишь поливать палку. — Класс. Тогда начну поливать ее прямо сейчас. — Когда ты закончишь поливать ее через... шесть месяцев. Сорен направился к церкви и оставил ее там смотреть на палку. — Эй! — крикнула она ему в след. — Шесть месяцев? — Делай что велено, и мы обсудим это через полгода. Элеонор уставилась на палку, а после перевела взгляд на удаляющуюся фигуру Сорена. — Я ненавижу тебя! — крикнула она. — Палка не польет себя сама, — крикнул он в ответ. Она посмотрела на палку в земле. — И тебя я тоже ненавижу, — сказала она палке и пнула ее. После пересадки и полива теперь чуть более короткой палки, она вернулась в церковь, где Сорен поручил ей работу в общинном зале, где она оттирала и вымывала кухню и кладовки. Он сказал ей, что проверит ее работу, когда она закончит. Она хотела, чтобы он ею гордился. К пяти часам она стерла почти весь лак с ногтей. Ее руки болели и потрескались от чистящих средств. Ее спина ныла от сидения на полу и сгибаний. Тем не менее, кладовка выглядела довольно потрясающе, когда она закончила в ней. Она стояла посреди комнаты, восхищаясь своей работой, когда услышала позади себя шаги. — Хорошая работа, — сказал Сорен, стоя в дверном проеме. — Я могу жить в этой кладовке. А вы можете есть с пола. Или могли бы, если бы тут была еда. — Это будет твоим следующим шагом. В это воскресенье, в конце мессы, ты объявишь о благотворительном сборе продуктов. — Я? — Да, ты. — Перед всей церковью? — У тебя страх публичных выступлений? — Нет, я так не думаю. Но мне шестнадцать, и я делаю это только потому, что заставил суд. Не думаю, что кто-то меня послушает. — Они будут слушать тебя. Ты будешь говорить с моей кафедры, с моего разрешения и под моим руководством. — Я буду изо всех сил стараться вызвать жалость и залезть в их кладовые. — Хорошо. На сегодня ты закончила с работой. Пойдем в святилище, начнем наши духовные упражнения. — Духовные упражнения? Моя душа будет отжиматься? — спросила она, когда они вошли в святилище. — А может? — Не знаю. Уверена, что она никогда не пыталась. — Духовные упражнения Святого Игнатия что-то вроде отжиманий. Они были созданы, чтобы побудить людей упражняющихся, придать им силы и привести ближе к Богу. — Так кем был Святой Игнатий? Я знаю, он основал орден иезуитов, и на этом все. Сорен засунул палец под свой воротник и вытащил серебряную цепочку. На ней висел медальон. Элеонор подошла ближе к Сорену и присмотрелась к лику на медальоне. — Он лысый, — сказала она. — Он брил макушку, потому что думал, что его волосы были барьером между ним и Богом. — Вау. Правда? — Нет. — Я могу ударить вас по руке? — Да. Элеонор стукнула его по плечу. Она стукнула сильно, но, казалось, он не ощутил удар. — Спасибо. — Она встряхнула рукой. У него под рубашкой стальные руки? Ей не терпелось узнать. — А теперь вы расскажете мне что-нибудь о святом Игнатии? — Я расскажу тебе два самых важных факта, которые тебе нужно знать о Святом Игнатии. Первый — он был святым. — Никогда бы не подумала.