- Я много практиковался. - На всех нас? - Что угодно, лишь бы не слышать плохую поэзию. — Он улыбнулся мне и снова поцеловал. Его язык в моем рту определенно удержит меня от чтения стихов. - Вам понравилось быть со всеми этими девушками? — спросила я, пока он целовал мою грудь. Мне было не комфортно носить платье с таким низким вырезом, но сейчас я думала, что оно было неплохим выбором. Его губы щекотали мою кожу, и от его легких прикосновений она покрылась мурашками. Я представляла, как он целует другие части моего тела. Затем он стянул платье вниз, обнажая мое плечо и усыпая поцелуями шею и ключицы. Например, эти части. - Мне не понравилось, — ответил он. — Мне наскучило заниматься одним и тем же каждую ночь. Разные девушки. Но все одинаково. Без обид. - Все хорошо. Я, возможно, тоже наскучу. Знаете, Артаксеркс, — сказала я, смакуя его имя. Оно прекрасно сидело на моем языке. — Если захотите, мы можем делать что-то отличное от того, что вы делали с другими девушками. - Например? - Не знаю. Вы царь, вам решать. - Ты не боишься? - Раньше боялась, но теперь нет. - Ты уверена, что хочешь попробовать что-то отличное от того, что я делал с другими девушками? - Я встречалась с другими девушками. Да. Мое платье завязывалось спереди одной ленточкой. Я снова начала нервничать, когда он развязал бант, и ткань ослабла. Но я знала, что это произойдет, и не боялась. Я отказывалась бояться. Он стянул с меня платье. Теперь я лежала обнаженной на постели. Он смотрел на меня, словно я была призом, который он выиграл. Я не хотела, чтобы он переставал так смотреть на меня. Он не прикасался ко мне, отчего я еще больше нервничала. Вместо этого он оставил меня лежать\лажать на кровати и подошел к большой латунной шкатулке. На ней был замок, и царь вытащил ключ. Он открыл крышку, взял что-то, запер ее и вернулся к кровати. Пока он был у коробки, я стянула простыни и забралась под них. - Ты замерзла? — спросил Царь. Он держал что-то за спиной. - Я обнажена. - Ты стыдишься быть обнаженной? - Я не стыжусь. Я... смущена. - Хочешь, чтобы я разделся? - Надеюсь, Да — правильный ответ. - Это правильный ответ. Я разденусь, если ты уберешь простыни. Я сбросила простыни, и царь снова сел рядом со мной. - А теперь я собираюсь привязать тебя к кровати, — сказал царь. - Как это? - Ты сказала, я могу делать все, что захочу. С этим я не могла спорить, поэтому вытянула руки, и он протянул золотую веревку. Ему не понадобилось много времени, чтобы привязать мои запястья к большому сексуальному изголовью его кровати. Веревки, казалось, удерживали крепко, но не слишком. Я могла двигать пальцами и шевелить руками. Но не могла прикоснуться к нему, из-за чего еще больше хотела прикоснуться к нему. Он взял еще одну веревку и привязал мои лодыжки к постели. Как только он закончил, я поняла, что не могу сдвинуть ноги. Этот царь знал, что делал. Артаксеркс снял джинсы, и я пыталась не смотреть. Ну, не слишком сильно пыталась. - О, вау, — сказала я, как только он разделся. Я посмотрела на потолок. - Просто вау? - Чертовски вау? - Намного лучше. Я застонала, когда царь растянулся на мне. Его кожа была такой теплой. Его тело было сильным и мускулистым, и под ним я ощущала себя в безопасности. Кто мог навредить мне, когда царь, словно щит, защищал меня? Кто теперь мог украсть меня, когда я была привязана к его постели? Никто. Он снова целовал мои губы и мою шею. Он массировал мою грудь, что ощущалось намного лучше, чем я себе представляла. Он целовал их, что сначала смущало, пока я не поняла, что это было лучшее, что делали со мной. Он положил ладонь между моих ног и протолкнул в меня палец. Я хотела свести ноги, но веревки остановили. Он погружался и выходил из меня, и я напряглась и расслабилась одновременно. Он долго ласкал меня, пока я не поняла, что умру от такого сильного желания. Я не могла прикасаться к нему, потому что он связал мои руки. Я не могла свести бедра, потому что он связал мои лодыжки. Я не могла целовать его, потому что не могла встать. Все, что я могла, это лежать там и хотеть его, хотеть его и хотеть его. Затем он оказался внутри меня. - Артаксеркс, — сказала я, когда он полностью проник. - Хорошая девочка, — ответил он. Он приказал мне произносить его имя, пока он будет во мне. Я хотела подчиниться ему. Подчинение ему было самым важным. Он пошевелился во мне, и было больно. Хотя, мне было плевать на эту боль, я не хотела, чтобы это заканчивалась, даже несмотря на боль. Боль притупилась, но удовольствие осталось. Я ощущала бурю в животе, как гром и молния гремели во мне. Все тело потрескивало от электричества. Не уверена, что тогда уже изобрели электричество, но мне было все равно. Меня волновал только Артаксеркс, только мой царь. Артаксеркс наклонился и прикусил место над моим сердцем. Я вздрогнула от боли. - Зачем вы это сделали? - Ты прекрасна, и если другой мужчина увидит этот синяк, он будет знать, что ты принадлежишь мне. - Я принадлежу вам, — ответила я. Мне понравились эти слова. Мне нравилось принадлежать царю. Мне так нравилось, что я снова их произнесла. — Я принадлежу вам. - Ты моя. Потолок лгал мне. Все не скоро закончилось. Мы поспали немного, но затем он проснулся и снова сделал меня своей. На рассвете я проснулась в его руках. Даже во сне он оставил одну мою лодыжку привязанной к постели. Мне нравилось то, что он хотел удерживать меня в своей постели, в своих руках. Затем наступило утро, и я злилась на то, что оно так быстро пришло. Артаксеркс отвязал мою лодыжку и помог надеть платье. - Артаксеркс, я буду скучать по вам. - Я тоже, Есфирь. Прошлая ночь была лучше любой песни или стиха. - Или кардигана, — добавила она. - На самом деле, она была так хороша, что я думаю, мы должны провести еще тысячу таких ночей. - Я буду в вашем гареме, если хотите. - Или... - Или что? - Или ты можешь стать моей царицей. Элеонор ждала в коридоре у кабинета Сорена. Он сказал ей, если она узнает, что произошло между Артаксерксом и Есфирь в ее ночь, она должна ему рассказать. Поэтому она переписала историю своими руками как могла, положила ее в красивую папку и отдала ему. Это казалось такой замечательной идеей ровно до того момента, как он открыл папку, начал читать и захлопнул дверь кабинета перед ее носом. Зачем она отдала ее ему? Вся история была нелепой. Ее Есфирь разговаривала так, будто жила в 1993 году, а не в Древней Персии, и она одела царя в джинсы, сделала его добрым и глупым, а не царственным. Величественным. Цари должны быть величественными. А история... О, Боже, в рассказе было полное описание секса Есфири, привязанной к кровати, и как ее трахал царь. И теперь это читал ее священник. Элеонор вернулась в общинный зал и принялась сортировать пожертвования. Почему никто не жертвовал Орео? Все, что она хотела, это съесть целую упаковку Орео и плакать несколько часов подряд, под сопровождение песни Whitney Houston «I Will Always Love You». Но она отправилась в туалет и обнаружила, что у нее начались месячные. Это объясняло слезы и одержимость Орео. Может, это объясняло и ее внезапный момент временного помешательства, когда девушка решила позволить Сорену прочитать глупую историю Есфирь. Она взяла свой рюкзак и села на лавочку перед кабинетом Сорена. Если бы он позвал туда мужчин в белых халатах, чтобы забрать ее, она хотела быть готовой выбить трубку из его рук и умолять о защите. Чтобы убить время, она достала учебник по математике и начала перелистывать страницу за страницей. — Это что еще за дерьмо? — закричала она, пытаясь расшифровать расчеты перед ней. Дверь в кабинет Сорена распахнулась. — Элеонор. Про себя. — Простите, — ответила она. — Математика. — Прощена.