— Тогда не останавливайтесь, сэр. Со следующим вдохом Сорен перевернул ее на живот, схватил за руку, заведя ту за спину. Она ощутила зубы у основания шеи, зубы в центре спины, зубы на пояснице. Все это время ее плечо горело словно в огне от того как напряглись мышцы, удерживающие ее на месте. Боль угрожала затопить ее. Боль прекратилась, когда он отпустил ее руку. И в тот момент, когда боль ушла, ее захватило облегчение, гораздо большее, чем удовольствие. Сорен растянулся на ней. Он накрыл ее руки своими, переплел свои пальцы с ее и уткнулся в ее волосы. Весь вес его тела на ней, ощущение его обнаженной груди на ее обнаженной спине — от всего этого ее внутренности связало в тугой узел, а кровь устремилась к бедрам. Его ладонь путешествовала между их телами. Она услышала, как расстегивается молния, и ощутила, как прижимается к ее бедру его эрекция. Она любила его. Он никогда не подведет ее к тому, к чему она не будет готова. Она доверилась ему. Он подтолкнул ее и прижал к кровати, его рука лежала на задней части ее шеи, а бедра терлись о ее. Она нуждалась в нем. Он мягко выдохнул, и жидкий жар потек по ее спине. С его губ сорвался вздох, или это она? Элеонор лежала под ним, теплая и обнаженная, и была рада его семени на своем теле. Она хотела перевернуться на спину, но ждала, предчувствуя следующий приказ. Это казалось таким простым, подчинение, когда любила мужчину, которому всецело подчинялась. Не было ничего, что бы он не приказал, и она не смогла бы сделать, потому что она знала, что он никогда не прикажет ей сделать что-либо, чего она не хотела. Она молча ждала и слушала, пока он очищал себя и поправлял одежду. Рука Сорена скользнула под ее бедро и перевернула на спину. Его рот снова захватил ее. Она вдыхала и выдыхала этот аромат зимы на его коже. — Так будет всегда? — спросила она, и его правая ладонь обхватила ее грудь. — Нет. Иногда будет намного хуже. — Хуже? — Больше боли. — С этим я справлюсь. — Она улыбнулась ему в темноте, и он изогнул бровь. — Но хочешь ли ты ее принять? Всегда будешь принимать? — От вас? Да, всегда. Он опустил рот на ее грудь. Она изогнулась навстречу, глубоко в ее животе отозвалось удовольствие. «Больше, больше, больше», — хотела она просить. Его язык дразнил сосок. Его пальцы играли со второй грудью. Оставляя дорожку поцелуев, он вернулся к ее губам. — Для тебя, боль — прелюдия, — сказал он ей в губы. — Прелюдия к чему? — Награде. — Что для вас боль? — Сама по себе награда, — ответил он, и она заметила, как на его лице промелькнула тень. Сорен опустил руку между ее ног и нашел клитор. Ее тело дернулось от неожиданного прикосновения, такого интимного и внезапного. Она раздвинула ноги для него, желая предложить ему всю себя. Она посмотрела ему в глаза в темноте, и он ввел в нее один палец. Элеонор едва не кончила от одного такого внезапного проникновения. Она ухватилась за простыни, пока он изучал ее изнутри. Он толкнул палец дальше и медленно выскользнул, а затем проник снова. — Столько времени прошло... — прошептал он с закрытыми глазами. — С тех пор, как вы были внутри кого-то? Он кивнул и судорожно вдохнул, когда она приподняла бедра ему навстречу. — Это... — Она замолчала и задала вопрос, который действительно хотела задать. — Как я ощущаюсь? — Не изобрели такого слова, чтобы описать, что я чувствую внутри тебя, Малышка. — Он выпрямился и обернул одну ее ногу вокруг своей талии, так чтобы самому сесть между ее бедер. Он прижал палец к местечку глубоко внутри нее и погрузился в ее мягкость. Казалось, он был так глубоко внутри, что она ощущала его в животе. — Кто-нибудь был внутри тебя? — Никого, кроме меня. — Она вздрогнула от удовольствия, когда он потер переднюю стенку лона. Он нажал на место внутри нее, от чего ее плечи приподнялись над кроватью. — Я чувствую плеву, — произнес он, развернув руку и надавив на нее. Она поморщилась от резкой обжигающей боли, и он втянул воздух словно внезапно возбудился. — Не стесняйтесь избавиться от нее. — Это было бы ужасно. — Вы не хотите лишить меня девственности? — Нет, я слишком этого хочу. Не уверен, что смогу себя контролировать, чтобы не причинить тебе настоящей боли. — Ваш... То есть, вы... Рука Сорена покинула ее, и он начал расстегивать брюки. — Погодите, я не... Но прежде чем она успела закончить протест, Сорен взял ее руку и обернул ее вокруг эрекции. — Вот черт, — ответила она. — Это отвечает на твой вопрос? Даже после того как мужчина кончил несколькими минутами ранее, он снова был твердым, удивительно. Она погладила его от основания до все еще влажной головки члена. Он был большим — достаточно большим, чтобы она начала волноваться. Когда у них будет первый секс, ей будет больно, очень больно. Но это не погасило ее желание. — Вы собираетесь меня им убить, верно? — Весьма вероятно. — Есть и худшие способы умереть. Он убрал ее руку с себя, и она захныкала в знак протеста. Усмехнувшись, он снова сел рядом с ней на кровать. Его рука снова оказалась между ее бедер. — Я хочу, чтобы ты кончила для меня. Сделаешь? — спросил он. — Черт, да, сэр. Даже в темноте она заметила, как Сорен изогнул бровь. — То есть да, сэр. — Лучше. А теперь покажи, как мне нужно к тебе прикасаться. Накрыв его руку своей, она направила его пальцы к клитору. Как только они заключили сделку, она начала изучать свое тело и его отклики. Она проникла во взрослую секцию библиотеки и прочитала каждое учебное пособие по сексу, которое смогла найти, прятала их между книгами об осеннем листопаде и европейской архитектурой. Она считала себя единственным девственным экспертом секса в мире. И она могла бы выиграть какой-нибудь приз за это. Пальцы Сорена на ее клиторе — вот этот приз. С его пальцами под ее она показала ему как массировать ее так, чтобы она кончила. Она убрала свою руку, и удовольствие быстро возросло и обхватило ее спину. Она висела на грани оргазма, просто впервые лежа с ним в одной постели обнаженной. Все ее чувства обострились. Все ее тело гудело от желания. Влага струилась по бедрам и простыне под ней. Посмотрев вниз, она видела его пальцы на самой интимной части ее тела. Кровь грохотала в ушах. Сердце стучало в груди. Мышцы глубоко внутри начали сокращаться и расслабляться. Она закрыла глаза и ощутила, как ее тело приподнимается над кроватью. — Кончи для меня, Малышка, — приказал Сорен, и ее тело подчинилось раньше, чем ее разум успел распознать приказ. Она жестко кончила с громким стоном, и Сорен проник в нее пальцем и надавил на сокращающиеся мышцы. Это утроило ее удовольствие, и она ощущала, как сжимается вокруг него снова и снова. Сорен оставался в ней, пока она спускалась с высоты оргазма. Они снова целовались, и поцелуй разжег огонь, все еще тлеющий внутри нее. Сорен снова потер клитор, и она кончила во второй раз, почти так же сильно, как и в первый. Она рухнула на простыни, вялая и уставшая. — Оставайся здесь. — Сорен встал с кровати и на минуту покинул комнату. Когда он вернулся и закрыл за собой дверь, то опять сел на край кровати. Он приказал ей сесть спиной к нему. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он и начал смывать небольшой остаток спермы с ее спины теплым влажным полотенцем. — Думаю, мой мозг взорвался. Он остановился, чтобы поцеловать ее голое плечо. — Завтра появятся синяки. На бедрах, на спине, — предупредил он, повторяя путь боли, которую причинил ей пальцами. — Поначалу они будут бледными, но вскоре почернеют. — С синяками я справлюсь. Не буду носить короткие юбки и платья без рукавов. — Своим мазохистам Кингсли рекомендует принимать цинк. С ним синяки быстрее заживают. — Кингсли такой же, как вы? — Она повернулась к нему лицом и подтянула колени к груди, чтобы прикрыть наготу. — Садист, ты имеешь в виду?