— Из-за этого. — Кингсли вытащил что-то из кармана и протянул ей. Спиртовой салфеткой Кингсли очистил порез на ее шее, и она прочитала записку. Сто тысяч, или труп твоей подружки будет на дне Гудзона к завтрашнему утру. К ней прилагались адрес и фотография. — Боже мой, — прошептала она, ее живот скрутило. – Это моя фотография в десятом классе. Я отправила ее ему вместе с открыткой на день рождения. Она держала фотографию дрожащими руками. — Он собирался убить меня? — спросила она. Отец так старался усадить ее в машину. И она была достаточно глупой, чтобы поддаться ему. — Мог. Он мог проверить, заплачу ли я ему. Мне плевать. Он угрожал тебе. — Он сказал, что у него есть фотографии меня и Сорена. Он собирался отправить их маме и епископу, и, возможно, даже в газеты. Кингсли сел. — Я боялась, что подобное может произойти, — сказала она. — Что мы будем делать? — Сиди. Будь здесь, — приказал он и встал. — Не покидай эту комнату. — Ладно. — Она уставилась пустыми глазами на Кингсли. Он ласково погладил ее по щеке. — Спасибо. Казалось, это его удивило. Все еще прижимаясь к ее щеке, он тяжело выдохнул, будто принял решение. — Французский король Луи XIII потерял отца, когда ему было девять, — начал Кингсли, на его лице была маска серьезности. — Слишком юный, чтобы править, его мать Мария де Медичи выступала в роли регента. Она должна была править, пока ему не исполнится восемнадцать. Понимаешь, закон гласил, что шестнадцатилетний Луи был недостаточно взрослым, чтобы править. Но его мать испоганила всю страну, поэтому у Луи не было выбора. Луи выслал мать и казнил ее любовника, казнил ее последователей и восстановил порядок. Он сел на трон, и весь Париж возрадовался. Некоторые дети могут себе позволить роскошь ожидания восемнадцати свечей на праздничном торте, чтобы стать взрослыми. Остальные из нас взрослеют, когда у нас не остается другого выбора. Элеонор поняла смысл слов Кингли. — Если отец попытается навредить Сорену, я убью его голыми руками. Элеонор ждала в одиночестве, пытаясь успокоиться. Она тихо молилась про себя, молилась, чтобы Кингсли смог помочь ей, помог ей. Так прошло несколько минут, затем и полчаса. Элеонор смотрела на странные часы в стиле арт-деко, висящие на стене позади стола, пока глаза не устали. Должно быть, эта комната была личным кабинетом Кингсли. Вдоль стены выстроились большие деревянные шкафы с замками. Черный дисковый телефон, будто из какого-то старого детектива, стоял на столе. Она хотела воспользоваться им и позвонить Сорену, но что-то говорило ей, что это будет плохой идеей. Что-то говорило ей, что Сорен не должен быть причастен к тому, что она и Кингсли делали сегодня. Наконец, Кингсли вернулся в кабинет и сел за стол. — Что произошло? — спросила она. — Во-первых, твой отец тебе лгал. Он не на досрочном освобождении. Он стал свидетелем обвинителя и начал называть имена, чтобы пораньше выбраться из тюрьмы. Некоторые из его старых друзей назначили крупную сумму за его голову. — Это объясняет, почему он хотел от вас денег. — Скорее всего, сегодня он сбежит. Вероятно, попытается пересечь границу и попасть в Канаду. — Думаете, он расскажет обо мне и Сорене? — Да, — ответил Кингсли. — Но только как наказание за то, что ты выбрала нас, а не его. — Что мы будем делать? — У меня есть знакомый, который может помочь ему покинуть страну. Он позвонит мне через пять минут. Если хочешь, чтобы он сделал это, тогда ответь на звонок и расскажи все, что знаешь о местонахождении отца — где последний раз видела его, где он жил. Обещаю, этот человек найдет его. Или... — Или? — Или, когда телефон зазвонит, ты позволишь ему звонить. И люди, которые хотят найти отца, найдут его. И найдут его до наступления утра. — Почему вы делаете это для меня? — спросила Элеонор, потрясенная предложением Кингсли помощи для ее отца. — Ты принадлежишь le pretre. Я защищаю его собственность, как свою собственную. Твой отец навредил тебе. Я хочу, чтобы его наказали. Но это твое решение, а не мое. Скоро зазвонит телефон. Делай выбор. — То есть? – не поняла Элеонор. — У Сэм сегодня выходной. На мой телефон никто кроме нее не ответит. И я никогда не отвечаю на свой офисный телефон, только мой секретарь делает это. Когда он зазвонит, ты будешь отвечать. Если хочешь поиграть в мою секретаршу, вот и все. Они смотрели друг на друга через стол и молчали. Она услышала тиканье и посмотрела на часы. Прошла одна минута. Отец угрожал убить ее, если Кингсли не заплатит ему сто тысяч. Две минуты. Отец бросил ее после ареста, сбежал, позволил ей взять всю вину на себя. Три минуты. Отец ударил ее по лицу, пытался сбежать, пытался задушить ее, у нее до сих пор шла кровь. Четыре минуты. Отец угрожал разрушить жизнь Сорена. Пять минут. Зазвонил телефон. — Я не отвечаю на телефон, — повторил Кингсли. — Или секретарь отвечает, или пусть звонит. Телефон зазвонил во второй раз. — Ты можешь попросить человека на другом конце помочь твоему отцу, — напомнил он ей. Элеонор оторвала взгляд от телефона и встретилась с твердым взглядом Кингсли. — Единственный отец в моей жизни — это священник. И я не ваша секретарша. Телефон перестал звонить. Глава 25 Нора — И на следующее утро я была свободна, — закончила Нора. Она посмотрела на Нико и пожала плечами. — Самоубийство — самым лучший подарок, который мне когда-либо дарил отец. — Как это? – не понял Нико. Она села и натянула покрывало на грудь. Нико все еще лежал на боку, его ладонь покоилась на ее бедре под сорочкой. — После моего рождения мама оформила страховку на жизнь отца. Папа оказался мертвым и вуа-ля, у меня есть деньги на колледж. — Кто его убил? — Так и не узнали. У него были связи с мафией. Он слишком много раз облажался не перед теми парнями. Я пыталась чувствовать стыд за это, зная, что у меня был шанс ему помочь, а я им не воспользовалась. Но не смогла. Без него мир был лучше. — Тебе было лучше без него. — Нико сел и взял ее за руку. Он поцеловал тыльную сторону ее ладони. — Мой отец гораздо интереснее, чем я думал. Нора усмехнулась и переплела пальцы с Нико. — Интересный — правильное слово. Интересный, сложный, опасный. Когда он приехал на Манхэттен после Франции, ему было всего двадцать восемь. Первое, что он сделал, это нашел самого опасного члена мафии и оказал ему услугу. Умный ход. Кингсли под защитой босса до конца своих дней. Что хорошо, потому что у Кингсли есть плохая привычка бесить очень важных людей. — Я должен быть благодарен за то, что он все еще жив, — заметил Нико. — Хотя, возможно, я никогда не посмотрю на него иначе. Потерял свои часы в тебе? — Тот еще дьявол. — Он такой, — согласился Нико. — Джентльмен всегда первым делом снимает часы. В животе у Норы затрепетало от слов Нико. Ей понравилось его определение джентльмена гораздо больше, чем просто парень, открывающей перед ней дверь. — Могло быть и хуже. Однажды ночью с моей клиенткой Шеридан я чуть не потеряла в ней свою подвеску. Нора рассмеялась при виде его широко распахнутых глаз.