— Я не голодна. — Ты не можешь весь день не есть, иначе потеряешь сознание по дороге к алтарю, — она замолчала. — Хотя, если подумать, я бы хотела увидеть лицо Луки, когда ты это сделаешь. Я отпила кофе, потом взяла миску из рук Джианны и съела несколько кусочков банана. Я действительно не хотела упасть в обморок. Отец пришел бы в ярость, и Лука, скорей всего, тоже был бы не слишком этому рад. — Косметолог приехала со своей свитой. Можно подумать, что они должны привести в порядок кучу базарных баб. Я слабо улыбнулась. — Давай не будем заставлять их ждать. Тревожный взгляд Джианны преследовал меня, пока я шла в спальню, где Лили и моя мать уже ждали с тремя косметологами. Они сразу начали свою работу над всеми нами с депиляции ног и подмышек. Когда я уже решила, что пытка закончилась, косметолог спросила: — Зону бикини? Вы знаете, что предпочитает ваш муж? Мои щеки заполыхали. Мать смотрела на меня, ожидая ответа. Как будто я знала хоть что-то о Луке и его предпочтениях, особенно в отношении волос на теле. — Наверное, мы могли бы позвонить одной из его шлюх, — предположила Джианна. Мать ахнула. — Джианна! Лили казалась растерянной по поводу всей этой болтовни о шлюхах. Быть может, она и была королевой флирта, но не более того. — Я удалю все, кроме маленького треугольника, хорошо? — спросила косметолог нежным голосом, и я кивнула, послав ей благодарную улыбку. На нашу подготовку ушло несколько часов. Когда всех нас накрасили и мои волосы были заколоты в замысловатую прическу, на которую позже с помощью бриллиантовой заколки закрепят фату, мои тетушки Ливия и Орнателла принесли мое свадебное платье, а также платья подружек невесты для Лили и Джианны. До свадебной церемонии оставался один час. *** Я смотрела на свое отражение. Платье было великолепным; шлейф веером ниспадал позади меня, платиновая вышивка сверкала везде, куда попадал солнечный свет, а завышенную талию подчеркивала белая атласная лента. — Я люблю вырез сердечком. Он делает декольте потрясающим, — хмыкнула тетя Ливия. Она была матерью Валентины. — Лука, несомненно, оценит это, — сказала тетя Орнателла. Что-то на моем лице, должно быть, заставило мать понять, что я близка к нервному срыву, так что она выпроводила моих тетушек. — Пусть девушки воспользуются моментом побыть втроем. Джианна встала в поле зрения рядом со мной. Ее рыжие волосы прекрасно контрастировали с платьем цвета мяты. Она открыла коробку с ожерельем. Бриллианты и жемчуг, замысловато нанизанные на нити белого золота. — Лука не жалеет денег, не так ли? Это ожерелье и застежка для фаты, вероятно, стоят дороже, чем большинство людей платят за покупку дома. Звуки разговора и смеха гостей, собравшихся в саду, доносились через открытое окно в комнату. Время от времени раздавался глухой удар. — Что это за шум? — спросила я, пытаясь отвлечься. Джианна подошла к окну и выглянула наружу. — Мужчины снимают свое оружие и складывают в пластиковые коробки. — Сколько? Джианна вздернула бровь. — По сколько пушек они отдают? — По одной. — Она нахмурилась, потом ее осенило, и я мрачно кивнула. — Только дурак покинет дом с менее, чем двумя пушками. — Тогда зачем эта показуха? — Это символично, — сказала я. Как и эта ужасная свадьба. — Но если они все хотят мира, почему бы не прийти без оружия? Это свадьба, в конце концов. — Раньше были кровавые свадьбы. Я видела фотографии со свадеб, где невозможно было определить цвет платья невесты. Так как оно пропитано кровью. Лили передернуло. — Подобного не случится сегодня, да? Все возможно. — Нет, Чикаго и Нью-Йорк слишком сильно нужны друг другу. Они не могут рисковать и проливать кровь друг друга, пока Братва и тайваньцы представляют угрозу. Джианна фыркнула. — О, здорово, это утешает. — Именно, — твердо сказала я. — По крайней мере, мы знаем, что сегодня никто не пострадает. Мой желудок скрутился в узел. Разве что я, может быть. Наверное. Джианна обняла меня со спины и положила подбородок на мое обнаженное плечо. — Мы все еще можем сбежать. Мы могли бы снять с тебя платье и улизнуть. Они все заняты. Никто не заметит. Лили энергично кивнула головой и встала с кровати. Лука бы заметил. Я заставила себя отважно улыбнуться. — Нет. Слишком поздно. — Это не так, — прошипела Джианна. — Не сдавайся. — На моих руках будет кровь, если я нарушу соглашение. Они начнут убивать друг друга ради мести. — У всех них кровь на руках. У каждого гребаного человека в саду. — Не выражайся. — Правда? Леди не выражается, — Джианна передразнивала голос нашего отца. — И куда тебя привело поведение послушной маленькой леди? Я отвернулась. Она была права. Это привело меня прямо в объятия одного из самых смертоносных мужчин в стране. — Прости, — прошептала Джианна. — Я не это имела в виду. Я переплела наши пальцы. — Я знаю. И ты права. У большинства людей в саду руки в крови, и они заслуживают смерти, но это наша семья, единственная, которая у нас есть. К тому же есть невинные, такие, как Фабиано. — Достаточно скоро и Фабиано ничем не будет отличаться от них, — горько сказала Джианна. — Он станет убийцей. Я не отрицала. Фабиано пройдет процесс посвящения в двенадцать. Если то, что сказал Умберто, было правдой, Лука впервые убил в одиннадцать. — Но сейчас он невинен, как и другие дети, женщины. Джианна пристально посмотрела на мое отражение в зеркале. — Ты действительно считаешь, что здесь вообще есть невинные? Родиться в нашем мире, значит уже быть с кровью на руках. С каждым вздохом, который мы делаем, грех впечатывается глубже в нашу кожу. Рожденные в крови. Поклявшиеся на крови, таков девиз нью-йоркской Коза Ностра. — Нет. Джианна мрачно улыбнулась. Лили подошла к кровати и подняла мою вуаль, прикрепленную к застежке. Я присела, чтобы она могла закрепить ее на голове. Она нежно пригладила ее. — Я бы хотела, чтобы ты вышла замуж по любви, и мы смеялись, мечтая о твоей брачной ночи. Мне бы хотелось, чтобы ты не выглядела такой чертовски грустной, — в отчаянии сказала Джианна. Тишина между нами затянулась. Лили, в конце концов, кивнула в сторону кровати. — Сегодня ты будешь спать здесь? Мое горло сжалось. — Нет, мы с Лукой проведем ночь в главной спальне. — И я не думала, что у меня вообще будет возможность поспать.