ужин. Нэнси лишь дотронулась до своих блюд, которые доел муж. Джон Д вообще не мог есть из-за боли в губе. Он не упомянул ни о том, как миссис Догар возбудила его, ни о том, что сравнила его с большим слоном. Дхар решил, что расскажет об этом попозже и только детективу Пателу, когда они будут одни. Такой момент представился ему в туалете, куда Джон Д последовал за полицейским. Там он и рассказал о случившемся.— Мне очень не понравился ее вид, когда она уезжала отсюда, — только и сказал ему в ответ детектив.За столом доктор Дарувалла изложил им свой план о том, каким образом можно ввести в оборот верхнюю часть ручки. Для этого потребовалась бы помощь мистера Сетны. План выглядел слишком сложным и громоздким для исполнения. Джон Д все же надеялся, что Рахул нарисует ему картинку.— И этого окажется достаточно, не так ли? — спросила Нэнси мужа.— Это может помочь, — подтвердил заместитель комиссара полиции.Патела терзало неприятное предчувствие. Он еще раз извинился за то, что вынужден выйти из-за стола, и решил позвонить в управление полиции. Заместитель комиссара приказал офицеру-наблюдателю, установить за домом супругов Догар ночное наблюдение. Если миссис Догар покинет дом, то переодетый офицер полиции должен следить за ней и сообщить Пателу время ее выхода, когда бы это ни произошло.В мужской комнате Дхар, разбирая ситуацию, не поверил, будто Рахул действительно намеревался откусить ему губу и что он намеренно вцепился в нее зубами. Не хотел он и испугать актера. Джон полагал, что миссис Догар просто не могла остановить себя. Насколько он чувствовал, эта транссексуалка была не в состоянии отпустить его губу.— Дело не в том, что она хотела меня укусить. Она не могла себя остановить, — повторил Дхар.— Да, конечно, — ответил полицейский.Пател поборол искушение прокомментировать сказанное тем, что только в фильмах у каждого убийцы понятные мотивы поведения.Когда заместитель комиссара полиции возвращался на место, в фойе до него донеслась печальная песня «Олд лан сайн», которую заиграл оркестр. Члены клуба невпопад и вразнобой тянули слова. Пател не без труда пересек обеденный зал, поскольку залитые пьяными слезами члены клуба покинули столы и, распевая, прокладывали себе дорогу в танцевальный зал. Мимо него проследовал мистер Баннерджи, стиснутый, как сандвич, между своей женой и вдовой мистера Л ала, исполненный в этот момент такой мужской силы, что мог бы танцевать одновременно с ними обеими. Муж и жена Сорабджи также ушли, оставив маленькую Эми одну за столом.Вернувшийся к столу, детектив застал жену, подначивающей Дхара.— Уверена, эта маленькая девочка умирает от желания снова потанцевать с тобой. Она сидит одна. Почему бы тебе не пригласить ее на танец? Представь, что она чувствует. Ты сам начал это, — говорила ему Нэнси.Муж прикинул, что она выпила три бокала шампанского. Хотя это и немного, однако Нэнси никогда не пила вино и к тому же почти ничего не ела. Дхар с трудом удерживал рот от усмешки и хранил спокойствие.— Почему ты не приглашаешь меня на танец? Думаю, Фарук забыл это сделать, — сказала Джулия.Актер молча встал и повел Джулию в танцевальный зал. Эми провожала их взглядом.— Знаете, мне понравилась ваша идея о верхней части ручки, — обратился детектив к доктору.Сценарист не ожидал похвалы.— Неужели? — удивился он. — Миссис Догар привыкла думать, что она находится в ее сумочке, что она всегда была там.— Да, если Дхар сможет ее отвлечь, что мистер Сетна успеет положить ручку в ее сумочку, — произнес полицейский.— Неужели? — повторил Дарувалла.— Хорошо бы найти другие вещи в ее сумочке, — вслух подумал полицейский.— Вы имеете в виду банкноты с напечатанными предупреждениями или даже картинки? — предположил доктор.— Точно так, — ответил Пател.— Ну, хотел бы я написать такой сценарий! — произнес сценарист.Неожиданно Джулия вернулась за стол, поскольку она потеряла Дхара в качестве партнера по танцу, из-за того что его отняла Эми Сорабджи.— Бессовестная девчонка! — возмутился доктор.— Пойдем, потанцуем, дорогой, — попросила мужа Джулия.Супруги Пател остались одни за столом. И не только за столом — фактически они сидели одни в Дамском саду. В основном обеденном зале какой-то незнакомый человек спал, положив голову на стол, а остальные танцевали, или просто стояли в танцевальном зале, получая сомнительное удовольствие от хорового исполнения «Олд лан сайн». Официанты начали убирать со столов, пользуясь отсутствием клиентов, однако ни один из них не потревожил детектива Патела и Нэнси в Дамском саду. Мистер Сетна распорядился, чтобы они не нарушали уединения этой пары.Волосы Нэнси выбились из прически и упали на плечи. К тому же она не могла расстегнуть жемчужное ожерелье. Муж был вынужден помочь ей в этом.— Красивые жемчужины, не правда ли? Если я сейчас не верну их миссис Дарувалла, то забуду и увезу домой. Они могут потеряться или кто-нибудь их украдет, — сказала Нэнси.— Постараюсь найти тебе такое же ожерелье, — пообещал детектив Пател.— Нет, оно слишком дорогое, — ответила Нэнси.— Ты очень хорошо поработала, — сказал ей муж.— Мы ее поймаем, правда, Вайджей?— Да, моя сладенькая.— Она меня не узнала, — заплакала Нэнси.— Я же говорил, что она не сможет, помнишь? — спросил полицейский детектив.— Она даже не видела меня! Смотрела сквозь меня так, будто меня не существует! Сколько лет я мучилась, а она даже не запомнила меня, — сказала Нэнси.Заместитель комиссара полиции взял ее за руку и жена опустила голову ему на плечо. Нэнси чувствовала себя такой опустошенной, что даже не могла по-настоящему плакать.— Прости меня, Вайджей, но не думаю, что смогу танцевать. Я просто не в состоянии, — произнесла Нэнси.— Все в порядке, моя сладенькая. Я не танцую, разве ты не помнишь? — ответил муж.— Ему не следовало расстегивать молнию. Это оказалось ненужным, — сказала американка.— Нет, это было частью общего эффекта, — не согласился Пател.— Этого не нужно было делать и мне не понравилось, как он это сделал, — не сдавалась Нэнси.— Так и было задумано, что тебе не понравится это действие, — напомнил ей полицейский.— Должно быть, она попыталась откусить у него всю губу! — не удержалась Нэнси.— Думаю, она едва себя сдержала, — произнес заместитель комиссара полиции.Наконец пришли слезы и Нэнси смогла поплакать на плече у мужа, освободившись от ощущения внутренней пустоты. Казалось, оркестр так никогда и не закончит уже надоевшую старую песню.— «Мы выпьем кружку доброго вина! » — орал мистер Баннерджи.Мистер Сетна отметил, что на танцевальной площадке мистер и миссис Дарувалла были самой элегантной парой. Супруги Сорабджи танцевали нервно, поскольку не отваживались отвести взгляд от своей дочери. Бедную Эми привезли из Англии, где она себя не очень хорошо вела. Ее родители подозревали, что она посещала излишне много вечеринок, и до них дошли слухи о склонности дочери к амурным делам с пожилыми мужчинами. В университете она почему-то не крутила любовь со студентами-одногодками, а бросилась, сломя голову, к женатому профессору. Слава Господу, что он не воспользовался ее слабостью! Теперь у них сердце обливается кровью, когда они видели, что молодая девочка танцует с Дхаром. Из огня да в полымя! Так думала миссис Сорабджи, ощущая неловкость оттого, что как близкий друг семьи Дарувалла она не может высказать им свое мнение об Инспекторе Дхаре.— Вы знаете, что в Англии можно посмотреть кассеты видеофильмов с вашим участием? — говорила Эми актеру.— Неужели? — ответил он.— Однажды мы присутствовали на дегустации вин и взяли напрокат ваш фильм. Люди, которые не жили в Бомбее, не знают, как к ним относиться. Им фильмы кажутся весьма необычными.— Да, и мне тоже, — подхватил актер, и Эми весело засмеялась. Дхар подумал, что эта девчонка легкодоступна, и пожалел ее родителей.— Там много музыки, перемешанной со всеми этими убийствами, — продолжала объяснять Эми Сорабджи.— Не забывайте о вмешательстве сверхестественных сил, — заметил актер.— Да. И сколько в фильмах женщин! Целая куча женщин, — поделилась своим наблюдением Эми. — Где вы их собрали?— Собрал, — только и сказал Дхар.— «Мы выпьем кружку доброго вина за счастье прошлых дней!» — ревели танцевавшие старики не хуже ослов.— Больше всего мне нравится фильм «Инспектор Дхар и убийца „девочек в клетке“». Он самый сексуальный, — кокетничала Эми Сорабджи.— У меня нет самого любимого фильма, — поделился с ней секретом актер.Дхар предположил, что девушке чуть больше двадцати лет. Ему нравилось, как она его развлекала, однако девушка постоянно глазела на его губу и это его раздражало.— Что случилось с вашей губой? — наконец прошептала она свой вопрос. Лицо у нее, хотя и детское, было при этом хитрым и заговорщическим.— Когда погас свет, я наткнулся на стену, — пояснил Дхар.— Думаю, это сделала та ужасная женщина. Похоже, она вас укусила! — осмелилась сказать Эми.Джон Д продолжал танцевать. Поскольку губа распухла, он даже не смог усмехнуться.— Вы знаете, все считают ее ужасной особой. А кто та первая женщина, с которой вы танцевали? Которая уже ушла? — спросила его девушка.— Она танцовщица в стриптизе, — ответил Инспектор Дхар.— Не может быть! — воскликнула Эми.— Совершенно точно, — подтвердил Джон Д.— А эта леди-блондинка? Я подумала, что она вот-вот заплачет, — продолжала допрос девушка.— Она моя старая подружка, — ответил актер. Дхар уже устал от девчонки. В представлении этой молодой особы интимные отношения с актером состояли в том, что он должен был отвечать на все ее вопросы.Джон Д подумал, что Вайнод уже стоит перед клубом. Карлик непременно должен возвратиться после того, как отвез Мюриэл в «Мокрое кабаре». Больше всего Дхар хотел лечь спать. Один. Кроме того, следовало еще приложить лед к губе и извиниться перед Фаруком. Со стороны актера было не очень вежливо говорить, что подготовка к «половому успокоению» миссис Догар это «не цирковое представление». Джон Д слишком хорошо знал, что такое цирк для доктора. Допустим, можно было бы тогда сказать, что подготовка к общению с Рахулом не похожа на пикник. А теперь рядом с ним эта ненасытная Эми Сорабджи, которая хочет ввергнуть его (а заодно и себя) в какие-нибудь ненужные неприятности. Актер подумал, что самая пора смываться.В этот момент Эми быстро взглянула через плечо Дхара, чтобы точно определить, где находятся ее родители. Троица ветхих членов клуба заслонила их от Эми: мистер Баннерджи пытался одновременно танцевать со своей женой и вдовой мистера Нала. Эми решила воспользоваться этим моментом бесконтрольности, поскольку она знала, что лишь на краткий миг вырвалась из-под пристальных родительских глаз. Она легонько дотронулась губами до щеки актера, после чего едва слышно прошептала:— Я могу поцеловать эту губу и вылечить ее! Джон Д продолжал невозмутимо танцевать. Это задело Эми и заставило ее действовать более определенно и откровенно.— Я предпочитаю зрелых мужчин, — произнесла девушка.— Неужели? — протянул популярный актер кино. — Ну, я тоже… предпочитаю более зрелых мужчин.От одной этой фразы глупая девчонка сразу отрезвела. Такой прием всегда приводил к нужным результатам. По крайней мере. Инспектор Дхар смог спокойно смыться.25. ДЕНЬ ЮБИЛЕЯПервое января 1990 года пришлось на понедельник. В колледже Святого Игнатия этот день был юбилейным, поскольку миссия вступила в свой 126-ой год работы. На чаепитие получили приглашения представители высшего света, желавшие поздравить миссию, и это мероприятие полагали перевести в легкий ужин. По плану после него предусматривалась поздняя месса, где решено было представить Мартина Миллса католической общине Бомбея. Нужно ли говорить, что отец Джулиан и отец Сесил очень расстроились, увидев своего будущего священника в таком ужасном состоянии. Предыдущей ночью Мартин испугал брата Габриэля, который принял его, с размотавшимися и окровавленными бинтами, за блуждающего призрака убитого в прошлом иезуита, за какую-то бедную душу, которую вначале пытали, а затем уничтожили.Немного раньше в эту же самую ночь фанатик потребовал от отца Сесила, чтобы тот принял его исповедь. Отец Сесил так устал от хлопот, что заснул прежде, чем дал Мартину отпущение грехов. Исповеди Миллса конца не было, и отец Сесил, сонно клюя носом, даже не осознал ее сути. Старый священник успел только удивиться тому, что Мартин Миллс собрался вместить в исповедь всю свою жизнь.Он начал со своих разочарований времен первых курсов колледжа Святого Алоиза в штате Массачусетс. Голос будущего священника звучал настойчиво, и отец Сесил постарался слушать внимательно. Однако Миллс обнаружил горячее стремление винить во всем самого себя, и несчастный священник вскоре почувствовал ненужность собственного участия в выслушивании исповеди. Например, Мартин рассказывал, что во время пребывания в колледже Святого Алоиза его нисколько не поразило, что в массачусетский колледж привезли священную руку святого Франциска Ксавьера. А это ведь значительное событие в духовной жизни. Впрочем, отец Сесил полагал, что подобная реакция не настолько уж плоха.Известный в церковном мире отец Терри Финни был тем человеком, который носил отрубленную руку святого. Он самоотверженно осуществлял перевозку золотого ящика с этой реликвией по всему миру. Мартин признался, что ему священная рука показалась всего лишь костями чьей-то конечности под стеклом. Мартин заметил, что она была похожа на частично обглоданные объедки, кем-то оставленные на тарелке. Будущий священник лишь теперь осмелился признаться в таких богохульных мыслях, однако к этому моменту отец Сесил окончательно уснул.На этом исповедь не окончилась. Мартина тяготило, что понадобились годы, чтобы решилась проблема обращения на него милости Господней. Будущий священник иногда чувствовал, что он старается не думать об этой милости. Престарелому отцу Сесилу хорошо было бы послушать эти мысли, поскольку Мартин Миллс в опасной степени преисполнялся сомнениями. И эта исповедь в конце концов приведет к тому, что у Мартина сохранится такое же недовольство самим собой, какое одолело его во время поездки в цирк и возвращения оттуда.Будущий священник признался еще в одной вине: он больше любил мальчика-калеку, чем девочку-проститутку. Отвращение к проституции вызвало его отстраненность от того, какой станет будущая судьба девочки. Кроме того, доктор Дарувалла спровоцировал иезуита на опасную тему о гомосексуализме Мартину было стыдно за то, как он отвечал доктору — с интеллектуальным превосходством и высокомерием. На этом признании отец Сесил заснул настолько крепко, что не проснулся, даже склонившись вперед в исповедальной комнатке. Нос его провалился сквозь материал перегородки, и Мартин Миллс неожиданно его увидел.Осознав, что стоит за позой старого пастора, он понял: отец Сесил потерян для этого мира. Он не хотел тревожить беднягу, но и не мог оставить спящего в таком неудобном положении. Миссионер на цыпочках пошел искать брата Габриэля. Тогда-то бедный брат Габриэль принял перебинтованного Мартина за подвергшегося гонениям христианина из далекого прошлого. Когда страх его несколько поутих, брат Габриэль пошел будить отца Сесила, который остаток ночи промучился без сна. Священник не смог вспомнить, что ему рассказывал Мартин Миллс, и отпустил ли он грехи этому фанатику.Зато Мартин почивал с ощущением блаженства, поскольку ему было хорошо, когда он говорил о себе всякие неприятные веши. Завтра еще не поздно, кто-нибудь услышит его полную исповедь. Может быть, на этот раз он попросит отца Джулиана. Хотя отец-ректор более пуглив по сравнению с отцом Сесилом, однако он немного помоложе его. Так, с ясным сознанием и без клопов в постели, Мартин проспит всю ночь, а днем он будет самим собой — человеком противоречивым, которого постоянно бросало то в сомнения, то в осуждение своих поступков.Нэнси также проспала всю ночь. Нельзя сказать, что безмятежно, но по крайней мере она забылась во сне. Несомненно, этому помогло шампанское. Она даже не услышала телефонный звонок, на который детектив Пател отвечал на кухне. Было только четыре часа утра, первый день Нового года, и у заместителя комиссара полиции отлегло от сердца, когда он понял, что это звонит не офицер-наблюдатель, назначенный следить за домом супругов Догар на старой улице Ридж-роуд в районе Малабар-Хилл. Ему докладывали об убийстве в районе «красных фонарей» Каматипура. В одном из довольно приличных борделей убита проститутка. Обычно никто бы не потревожил заместителя комиссара полиции с подобным докладом, однако офицер, проводивший расследование, и медицинский эксперт выражали уверенность, что преступление связано с Инспектором Дхаром: на животе убитой потаскухи оказался нарисован слоник. На этот раз убийство сопровождалось новой деталью и звонивший выразил уверенность, что детектив Пател захочет увидеть все лично.Что же касается офицера-наблюдателя, то младший инспектор, следивший за домом супругов Догар, должно быть, также проспал всю ночь. Во всяком случае он клялся в том, что миссис Догар не выходила из дома, а дом покидал только мистер Догар. Этот младший инспектор, которого впоследствии заместитель комиссара полиции переведет на другую работу, где можно принести меньше вреда (что-нибудь вроде сочинения ответов на жалобы потерпевших), этот молодой человек клялся, что он видел именно мистера Догара. Прежде всего старичок характерно шаркал ногами, кроме того он был сутулый, в сером, мешковато висевшем костюме. В мужском, излишне свободном костюме. Совсем не он был на мистере Догаре в новогоднюю ночь. Вдобавок старик надел белую рубашку без галстука. Он сел в такси около двух часов ночи, а домой возвратился в другом такси в 3.45 утра. Этот офицер-наблюдатель, которого позже заместитель комиссара полиции разжалует из младшего инспектора в констебли, поспешно сделал вывод о том, что мистер Догар ездил либо к любовнице, либо к проститутке.Можно не сомневаться в том, подумал детектив Пател, что поездка была к проститутке, однако ездил к ней совсем не мистер Догар.Мадам в борделе района Каматипура пояснила заместителю комиссара полиции, что обычно свет в борделе администрация выключает с часу до двух часов ночи, в зависимости от наличия или отсутствия клиентов. После выключения света клиента принимали, если он платил таксу за целую ночь. В этом случае за девочку мадам требовала сто и более рупий. «Пожилой человек», который приехал к ним после двух часов ночи, когда свет уже был выключен, предложил триста рупий и попросил самую маленькую девочку в борделе.Детектив Пател сначала подумал, что мадам имела в виду молодую девочку, однако эта сводня повторила, что джентльмен требовал для себя «самую маленькую». Именно такую он и получил. Эйша оказалась маленькой, даже миниатюрной девочкой лет пятнадцати. Так утверждала мадам, однако заместитель комиссара полиции предположил, что ей могло быть около тринадцати лет.Из-за того, что свет оказался выключенным и в холле отсутствовали другие девочки, кроме мадам и Эйши никто не увидел «пожилого мужчину». Сама мадам полагала, что клиент вряд ли был стар. Женщина вспомнила, что он и не сутулился. Как и намеченный к снятию с должности офицер-наблюдатель, мадам заметила, как свободно болтался на мужчине костюм серого цвета. Был он хорошо выбрит и носил тонкие усики, о которых детектив Пател подумал, что они фальшивые. Рассказывая о необычной прическе, мадам подняла вверх руки надо лбом.— Прическа была очень короткой на затылке и над ушами, — объяснила женщина.— Да, я знаю. Это «Помпадур», — ответил Пател. Детектив был уверен, что цвет волос не окажется серебристым с белыми прядями, однако все равно задал такой вопрос.— Нет, волосы были черные с серебряными локонами, — ответила мадам.Никто не заметил, как «старик» ушел. Проснулась мадам оттого, что услышала какой-то шум, напоминающий звук двери, когда ее открывают снаружи. Когда она пошла посмотреть, то увидела за дверью монахиню. Было, должно быть, уже часа три утра.— Вы когда-нибудь видели монахинь на улицах в такой ранний час? — спросил ее заместитель комиссара полиции.— Разумеется нет! — воскликнула мадам. Сводня спросила монахиню, что ей надо, и она сказала, что ищет девочку-христианку из штата Керала. Мадам сообщила, что в ее доме нет никаких девочек-христианок из Кералы.— А какого цвета был капюшон у монахини? — Пател заранее знал, какой это был цвет, это он и услышал: серый.Для капюшона из легкой, для тропического климата ткани цвет не был необычным, однако одеяние монахини наверняка сделано из серого костюма миссис Догар, в котором она пришла в бордель. Мешковатый костюм с изнанки являлся капюшоном, а когда нужно, из капюшона снова делали костюм. А может, части костюма и капюшона были одинаковыми, по крайней мере, из одинакового материала. Белую рубашку тоже можно использовать по-разному. Если ее свернуть, получится высокий стоячий воротник. Можно из нее сделать капюшон сутаны, чтобы покрыть голову. Детектив сделал предположение, что так называемая монахиня не носила усов.— Разумеется нет! — удивленно подтвердила мадам. Вследствие того, что монахиня покрыла голову, сводня не заметила у нее прическу «помпадур».Так быстро обнаружила она убитую девочку по той единственной причине, что не смогла снова заснуть. Во-первых, один из посетителей кричал, а во-вторых, она услышала звук кипящей воды, хотя для приготовления чая было еще рано. Оказывается в комнате мертвой девочки на плите закипела кастрюля воды. Так она и обнаружила тело убитой. В ином случае отсутствие Эйши другие проститутки заметили бы не раньше восьми-девяти утра.Заместитель комиссара полиции спросил мадам о дверном звуке, который ее разбудил. Не стала бы дверь так шуметь, если бы ее открыли изнутри, а затем закрыли вслед за уходящей монахиней? Мадам согласилась, что это мог быть такой звук. Короче говоря, если бы мадам не услышала шум открываемой двери, она никогда бы не увидела монахиню. К тому времени, когда миссис Догар взяла такси, чтобы ехать домой, она уже не выглядела как монахиня.Детектив Пател очень вежливо задал мадам самый очевидный вопрос.— Вы никогда не думали над такой возможностью: что не очень старый мужчина и эта монахиня являлись одним и тем же человеком?Мадам вздрогнула и стала сомневаться в том, что смогла бы опознать мужчину или монахиню. Когда заместитель комиссара полиции захотел получить более определенный ответ на свой вопрос, мадам добавила, что в тот момент была сонной. Именно в таком состоянии ее будили не очень старый мужчина и монахиня.Возвратившись домой, Пател застал Нэнси еще спящей. К тому времени он отпечатал предварительный доклад о происшествии, снял с должности офицера-наблюдателя и перевел его на работу в отдел писем полицейского управления. Он хотел быть дома, когда жена уже встанет. Пател также не хотел звонить Инспектору Дхару и доктору Дарувалле из полицейского участка, давая им возможность подольше поспать.Заместитель комиссара полиции представлял, что Эйше сломали шею без труда по двум причинам. Во-первых, она была маленькой. Во-вторых, в этот момент девочка оказалась полностью расслабленной. Рахул, наверное, попросил ее лечь на живот, как будто хотел заняться сексом в этой позиции. Разумеется, никакого секса не последовало. Глубокие раны от ногтей на веках девушки, а также чуть ниже подбородка