«Да уж! Действительно! Я — конченый идиот! Стоп! Костя?» — Хм! Выходит, это с ним ты беседовала сегодня под дверью моего кабинета? — Угу! — утвердительно закивала девушка. А потом: — О! Теперь я поняла, о каких «ухажерах» вы твердили! Позвольте разочаровать: один из них — мой брат, второй — бывший парень, с которым после его… предательства я не желаю иметь ничего общего! После ее слов на душе стало тревожно. — Этот хлюпик сделал тебе больно? — Можно и так сказать. — А лучше сказать прямо! — Да. Он систематически изменял мне с моей единственной подругой. Однажды я застукала их, и правда всплыла наружу. И после этого он надеется, что я прощу его? Каким придурком нужно быть, чтобы так думать? «Твою ж мать! Как? Как у него член поднялся на кого-то кроме нее?» — Не выражайся, Попова. — Простите! — Но мыслишь правильно. — Не знаю. Я просто так чувствую. — Есть такой тип людей. Им нравится предавать. — Да. Наверное. — Ну, а… с Назимовым у тебя как дела? Тяжелый вздох. — Тьфу-тьфу! С ним у меня все хорошо! Ревность ошпарила кишки точно кислотой. Стиснув руль до гребаного остервенения, Марат скривился: — Надеюсь, ты шутишь? — Почему? — Потому что он женат! — отчеканил холодно. — И его покровительство — временное явление! — С чего вы это взяли? — Твою мать, Юля! Ты что, реально не понимаешь? — Не понимаю чего? — Тебе бежать нужно от Володьки, сверкая пятками! Бежать из его клуба! И вновь в ответ упрямое: — Почему? — Однажды в «Запретный плод» может заявиться какой-нибудь крайне влиятельный человек. Настолько влиятельный, что твой драгоценный Назимов просто не решится ему перечить. Как думаешь, что произойдет, если этому клиенту понравишься именно ты? Не знаешь? Конечно, не знаешь! Но будь уверена, Вова лишит тебя своего покровительства в тот же миг и потребует лечь под другого мужика! Под других! Ты этого ждешь? — Неправда! — в сердцах воскликнула Юля. — Назимов никогда не поступит так со мной! Он дал мне слово! Он пообещал! — Ну, дай-то Бог! Дай-то Бог! — криво усмехнулся. — Однако практика показывает — грош цена… такому слову! Не говори потом, что не знала! Ничего не ответив, девушка с ногами забралась на сиденье, подгибая колени под себя. Скрестив руки на груди, она потухшим взглядом уставилась в окно. Разговор был окончен. Следующие минут пятнадцать-двадцать прошли в полнейшей тишине. Молчал даже Артем. Но в какой-то момент Каримов почувствовал его маленькую ладонь на своем плече. Склонившись ближе, мальчуган тихонько прошептал: — Марат, а почему она спит? Обернувшись на долю секунды, мужчина обнаружил свою студентку, забывшуюся тревожным сном и скукожившуюся от холода. От подобного зрелища что-то болезненно заныло в груди. Плавно притормозив, он так же тихо велел племяннику: — Дай-ка мне свой плед. Закопошившись, малец выудил с задней полки теплое покрывало и протянул ему. Недолго думая, Марат расправил его и укрыл им девушку, плотно закутывая ее обнаженные босые ноги. В этот самый момент, испуганно дернувшись, Юля распахнула веки. Вскоре тревога в глазах цвета шоколада сменилась чем-то отдаленно напоминающим задатки благодарности. — Мы подъезжаем к городу, — пояснил Каримов, возвращаясь в исходное положение, — диктуй свой адрес. — А можно… высадите меня, пожалуйста, у здания университета. — Зачем? Попова смутилась, отводя взгляд в сторону. — Когда я убегала от похитителей, оставила там свои туфли. Жалко. Мои любимые. Почти новые. Может, они там еще? Может, их не забрали? Покачав головой, мужчина философски изрек: — Бабы! * * * Однако, поразмыслив, возражать не стал. Вскоре они оказались на месте. Выходить ей из машины Марат запретил. По ее наводкам пошел искать сам. К его удивлению, обувь действительно лежала нетронутой. И эта мелочь осчастливила Юлю не хуже, чем крупный выигрыш в лотерею. — Адрес! — настойчиво повторил Каримов, вновь сжимая в руках руль. — Второе общежитие. На Гагарина. — Хм! — удивленно. — Что? — Не думал, что ты в общежитии проживаешь. — Почему? Я же иногородняя. — Да. Но… неужели Назимов не раскошелился тебе на съемное жилье? — С чего вдруг? Он не обязан! — Узнаю потребителя Володю! — Он не нравится вам? Вы говорите о нем с таким… презрением. — Верно! — А по… — Закрыли тему!