– Простите меня, – пролепетала она дрожащим голоском. – Я просто зашла проведать Джека, а он выскочил из стойла. Я пыталась загнать его обратно. – Все хорошо, все правда хорошо, – я тут же прониклась к девушке сочувствием. По щекам у нее хлынули слезы. – Я только хотела посмотреть, все ли с ним в порядке. – С ним точно все в порядке, – заверила я. Девушка рыдала все громче. Что-то явно было не так. Чем же она расстроена? Я аккуратно открыла калитку и зашла внутрь, стараясь не подходить к моей юной гостье слишком близко. Джек понюхал мои волосы, а потом направился к девушке и обнюхал ее. Она запустила руку в его шерстяную голову, но и это никак ее не успокоило. – Как тебя зовут? – нежно спросила я. – Ханна, – сквозь рыдания выдавила из себя девушка, – Ханна Куинн. – Привет, Ханна. Я Софи, а это – Оливер, – я показала на своего друга. Оливер дружелюбно улыбнулся: – Не переживай. Джек меня сегодня чуть до инфаркта не довел, пока я пытался загнать его в стойло. Упрям как осел. После его шутки девушка зарыдала еще пуще прежнего. Оливер в растерянности взглянул на меня. – Что случилось? – спросила я, подойдя ближе. Девушка не отпрянула, что показалось мне хорошим знаком. Она так и стояла, глядя в пол и запустив пальцы в спутанную шерсть Джека. Я видела, что она всеми силами сдерживает слезы. Мне инстинктивно захотелось обнять бедняжку, но потом я решила, что могу испугать ее еще больше. Ханна ковыряла землю перед собой носком розового «Конверса». Но только я собралась снова попробовать ее разговорить, как она глубоко вздохнула. – Это я выпустила Джека в тот день, – призналась она и тут же снова разрыдалась. Я, конечно же, сразу поняла, о каком именно дне шла речь. – А… – я пыталась подобрать слова, – ты специально это сделала? Но зачем? – Нет, я не нарочно! Мне сразу полегчало. – Значит, все-таки случайно. Тогда все в порядке. – Не в порядке. Я выпустила Джека и погиб человек. Теперь полиция хочет его забрать. Может быть, даже убить. Я нахмурилась. Что это значит? Полиция конфискует мою ламу? Убьет ее? Только через мой труп. Джека никто не накажет и не убьет за то, чего он даже не делал. Ханне, правда, я об этом сказать не могла. Ей на вид было не больше тринадцати лет. – Почему ты так думаешь? – аккуратно вклинился в разговор Оливер, который тоже зашел к нам в стойло. – А разве не так обычно поступают? – всхлипнула Ханна. – Как с собакой. Если та кого-то кусает, то хозяина заставляют ее усыпить. Я успокоилась и выдохнула. Ханна просто переживала, что это может случиться. Она не знала наверняка. Хотя логика была довольно здравой. Да и кто мог предположить, на что подбивала полицию эта гадюка Карен. Которая все больше напоминала мне Бастинду – пусть и плюющаяся лама никак не походила на Тотошку. – Не переживай, – я пыталась ее успокоить, и себя заодно. – Шериф Пеллетье не станет забирать Джека. Он знает, что если Джек и лягнул Клиффа, то это был несчастный случай. Впервые во взгляде девочки появилась надежда: – Вы правда так думаете? Я закивала головой для убедительности. – Конечно, он сам мне сказал. Что было не совсем правдой, однако шериф Пеллетье показался мне в целом добрым и разумным человеком, который не станет причинять вред ламе. Хотя, вероятно, на этот счет есть какой-то закон. Например, закон об обращении со смертоносными верблюдовыми. Эта возникшая ниоткуда мысль мне совсем не понравилась. Впрочем, если бы Джека действительно признали опасным, то давно бы уже казнили. К сожалению, спокойствие девочки продлилось совсем недолго – и вот уже по щекам снова хлынули слезы. – Я так рада, что Джек в безопасности, но все равно виновата в том, что случилось. Я зашла сюда после летнего лагеря, чтобы угостить Джека чем-нибудь вкусненьким, и, видимо, оставила ворота открытыми. Я так торопилась к своим друзьям, ведь мы в тот день собирались в кино. Я принесла Джеку его любимые сладкие фруктовые колечки из готового завтрака. Мисс Санни разрешала. Получается, это я не закрыла ворота, как следует. Она снова ударилась в слезы. – Джек любит фруктовые колечки? – спросила я, чтобы ее хоть как-то отвлечь. Я точно знала, что она чувствовала в этот момент. Как же тяжко осознавать, что из-за тебя погиб другой человек. Неважно, по случайности или нет. – Вот видишь, хорошо, что мы встретились, – продолжила я. – Я бы никогда не догадалась, что Джек любит эти колечки. Она кивнула, утирая с лица нескончаемые потоки слез. – И еще медовые хлопья. – Губа не дура. Я тоже их люблю. Я пододвинулась к ней и коснулась ее руки. Внутренне я была готова к тому, что девушка отпрянет: ведь я чужой человек и она могла засмущаться, однако этого не произошло. Напротив, она робко мне улыбнулась, чем окончательно растопила мое сердце. Я вспомнила себя в этом возрасте – такая же рыжая девчонка с веснушками. – Вообще считаю, что ты очень смелая, раз призналась, – продолжала я ее успокаивать. – Ты сделала ошибку, но не стала этого скрывать. Только самые порядочные и смелые люди на это способны. Ханна внимательно выслушала меня, а затем вздохнула. – Спасибо. Но мне все равно очень паршиво. Я прекрасно ее понимала. Однако ей точно не стоило винить себя в смерти Клиффа – учитывая, что я все больше убеждалась в невиновности Джека. – А ты, кстати, не помнишь, когда примерно пришла сюда в тот день? Меньше всего мне хотелось донимать ее расспросами, но ведь, в конечном счете, это было для ее же блага. Я была уверена. Как только выяснится, что Клиффа убили, она перестанет терзать себя. Ханна задумалась. – По всей видимости, около половины третьего. Я принесла ему горстку мармеладок. Я всегда слежу, чтобы не перекармливать – Санни запрещала давать ему много сладкого. Потом ушла. Кино начиналось в три, и я боялась опоздать. Я проанализировала ее показания. Совершенно точно, Клифф ушел отсюда около часа дня. А затем ко мне пришла девушка-офицер и сказала, что Джек вырвался из загона. Это было около трех. Значит, за полчаса Джек якобы успел добежать до той живописной дорожки и лягнуть Клиффа, после чего кто-то обнаружил тело, вызвал полицию, которая приехала и около четверти четвертого забрала тело. Полная ерунда. Я, безусловно, не собиралась обсуждать все эти детали с подростком. Прямо сейчас мне было гораздо важнее убедить Ханну, что я не расстроена, а Джека никакая полиция никуда не заберет. – А у меня появилась идея! – радостно произнесла я. Девушка моргнула: моя неожиданная веселость ее очевидно смутила. – Какая? – Предлагаю тебе приходить к Джеку каждый день, если получится. Ему одиноко после смерти бабушки. Со мной и с Оливером он еще толком не познакомился, а Джеку, как видно, нужны знакомые лица вокруг. Она, сощурившись, посмотрела на меня. Я почувствовала, что она еще не до конца определилась, как ко мне относиться. – Помощница мне точно не помешает, – настаивала я. – Я бы даже платила тебе за помощь с кормежкой, а еще, возможно, чисткой стойла и всего такого. Сама я, кажется, еще не дозрела до этого. Тем более если говорить про необходимость выполнять эти действия по несколько раз на дню. Ханна удивленно уставилась на меня, и я с удовлетворением отметила отсутствие слез в ее широко распахнутых голубых глазах. – Вы хотите платить мне за то, что я буду помогать с Джеком? Даже после того, как он сбежал из-за меня? Да вы точно не из Мэна. Не знаю, что именно она имела в виду. Возможно, у нее уже имелся свой набор предрассудков в отношении калифорнийцев. Несмотря ни на что, я снова ей улыбнулась: – Естественно. Мне правда нужна помощь. А то, что произошло с воротами, – случайность. Как насчет ста долларов в неделю? Она наконец заулыбалась. Можно даже сказать, во весь рот: – Да ну! Сотня баксов? Полный отпад! Я никогда больше не забуду закрыть ворота, клянусь! – Знаю. – Я протянула руку. – По рукам? Она тут же пожала ее. – Да. После этого она повернулась к Джеку и обняла его за шею. Джек опустил свои длинные ресницы и изобразил крайнее недовольство всеми этими телячьими нежностями. Однако потискать себя все же разрешил.