– Тебе ни разу не пришло в голову, что он мог пожелает завладеть изумрудом? – В то время у меня не было оснований подозревать что-либо подобное, но теперь я считаю это вполне возможным. Скажу больше, я даже думаю, что, если это искушение завладело несчастным Гутбертом, он неминуемо должен был ему поддаться. – Хорошо, допустим, что это так. Но каким образом ему удалось исполнить свое намерение, ты не думала об этом? Мильдред на минуту задумалась. – Теперь я припоминаю, – произнесла она наконец, – что он очень интересовался разными системами замков и часто рассказывал, о необыкновенных изобретениях для охраны драгоценностей. Как-то раз во время подобного разговора, я не удержалась и не смотря на ваш запрет, рассказала ему о вашей потайной комнате и несгораемом шкафе. Вы, вероятно, помните, что в течение нескольких дней ваши ключи оставались у меня. Он их долго рассматривал и затем вернул мне. Я, не обратила на это никакого внимания, положила в карман, и только на другой день он признался мне, что по какой-то невероятной случайности ключи от потайной комнаты и несгораемого шкафа вывалились из общей связки и остались у него. Он передал их мне, очень извиняясь за свою рассеянность, добавив, что он надеется, что они мне за это время не понадобились. Я, рассмеялась, сказав ему, что исчезновение ключей осталось для меня совершенно незамеченным, так как я никогда не переступаю порога потайной комнаты. Тайна начинала разъяснятся. Как ни было тяжело обоим, но приходилось признать, что Брердан несомненно принимал участие в похищении драгоценности. – Я не решаюсь, и вместе с тем мне безумно хочется взглянуть на изумруд, – сказал лорд Гекзам. – Он у меня в письменном столе. Сегодня утром мне его вернула полиция. Я схожу за ним и принесу сюда. Он поспешно вышел из комнаты. Очутившись у себя в кабинете, открыл потайной ящик письменного стола и вынул из него роковой камень. Вернувшись в гостиную, он поднес его к ярко горевшей люстре. – Какая красота! – произнес он вполголоса. – Ничего нет удивительного, что за него пролито столько крови. – Действительно, он великолепен! – согласилась подошедшая к отцу Мильдред. Глаза её сверкали, и она едва владела собой, чтобы не вырвать камень из рук отца. Лорд Гекзам внимательно осмотрел изумруд со всех сторон. – Да, если бы он мог говорить, – мечтательно произнес он, – сколько бы мы услышали интересного. Чего бы я ни дал, чтобы узнать, как он попал в рука Брердана и кто убийца последнего. Он продолжал смотреть на изумруд, продолжая приближать его к свету, как вдруг из груда его вырвался возглас изумления. – Что такое? – испуганно спросила Мильдред. – Это поразительно! – как бы говоря с самим собой, пробормотал Гекзам. – Я не могу понять… – Чего понять, папа, чего? Лорд Гекзам не обратил никакого внимания на вопрос дочери. Он был всецело поглощен новой загадкой, заставившей его потерять свое обычное хладнокровие и самообладание. – Это положительно необъяснимо! – снова, прошептал он. – Да что именно? – нетерпеливо повторила Мильдред. Лорд Гекзам взглянул на дочь таким взглядом, как будто он только сейчас заметил её присутствие. – Я почти уверен, что это изумруд не мой, а только великолепная подделка. Он снова осмотрел камень. – Да, теперь я могу сказать наверняка, – продолжал он. – Судя по некоторым небольшим деталям, я сразу вижу, что этот камень поддельный. Несмотря на овладевшее ими волнение, и отец и дочь поняли, что в данное время было уже слишком поздно пытаться разрешить этот вопрос и решили разойтись по своим комнатам с тем, чтобы завтра же утром съездить в Брадфильд, показать камень ювелиру. Известный на всю Англию ювелир после долгого, тщательного осмотра, подтвердил подозрение лорда Гекзама. Изумруд был поддельный. – Это такая искусная шлифовка, – сказал он, – что на первый взгляд может ввести в заблуждение самого опытного эксперта. Лорд Гекзам, сразу сообразил в чем дело, и прежде всего, обратился за советом к Спенсеру. Молодой человек, пользуясь его отсутствием, решился наконец переговорить с леди Мильдред. Глубоко тронутая его чувством, молодая женщина тем не менее дала ему понять, что в данный момент она еще не готова думать о повторном замужестве. – Прежде чем думать о своем личном счастье, – сказала она, – я хочу раскрыть все подробности этой ужасной тайны и смыть с моего имени обрушившийся на него позор. – Но, если мне удастся найти ключ к этой загадке? – взволнованно воскликнул Спенсер. – Тогда другое дело, – улыбнулась она. – Значит, я могу надеяться? – Надеяться никому не запрещено, – продолжая улыбаться, произнесла она. И Спенсер должен был до поры, до времени оставаться удовлетворенным подобным её ответом. Таким образом, он встретив лорда Гекзам, окрыленный данной ему надеждой, выслушав его рассказ, о посещении ювелира, спросил: – Что же вы намерены предпринять? Гекзам неопределенно пожал плечами: – Не знаю, – сказал он, – я положительно теряюсь. Одно достоверно, что, если нам удастся напасть на след изумруда, мы вместе с тем отыщем и убийцу. – В таком случае, – сказал Спенсер, – я знаю, как должен поступить. Я совершенно свободен и у меня имеются причины жаждать раскрытия этой тайны. Поэтому если вы не имеет ничего против, я завтра же уеду, чтоб начать поиски изумруда… Лорд Гекзам на минуту задумался. В нем боролись гостеприимство хозяина и личное удовлетворение. Последнее оказалось сильнее: ему было так необходимо как можно скорее раскрыть это загадочное дело. И он был уверен, что такой человек, как Спенсер, сумеет справиться с подобной задачей. – Не скрою от вас, – сказал он, – что ваше предложение меня прельщает, но я боюсь впутывать вас в это дело, которое таит в себе целую гору опасностей и затруднений. Спенсер беспечно рассмеялся. – Затруднения: тоже иногда бывают полезны. Что касается опасности, то я ее не боюсь, наоборот. Чем опаснее предприятия, тем они более привлекательны. – В таком случае, я ничего не могу сказать, – заметил лорд Гекзам. – И да поможет вам Господь! Если вам удастся выполнить взятую на себя задачу, между вами и Мильдред не будет больше стоять никаких препятствий. – Я тоже так думаю, – улыбнулся Спенсер. И простившись с гостеприимным хозяином, поднялся в свою комнату. В тот же день он покинул замок и сел в Брадфильде на лондонский экспресс. Он получил в полиции чрезвычайно важную информацию, вполне подтверждающее его собственные подозрения, но решил по некоторым причинам, не говорить о нем до поры до времени, ни дочери, ни отцу. В погоне за счастьем На протяжении всего пути Спенсер не переставал курить папиросу за папиросой, погруженный в размышления относительно предпринимаемой им задачи. Полученные сведения были крайне важны, и он решил воспользоваться им немедленно. Не считая Марту соучастницей совершенного преступления, судебные власти заподозрили, что ей известно по поводу убийства Брердана и его личности, гораздо большею того, что она сказала на следствии. Покидая замок, она не нашла ничего лучшего, как окончательно расстаться с Англией и переехать во Францию, где ее ожидало приятное время препровождения в веселой компании. На все просьбы Спенсера объяснить, что они хотят этим сказать, судебные власти уклончиво отвечали, что они просто-напросто того мнения, что ей многое известно. – Почему же вы в таком случае оставили ее на свободе? – удивился Спенсер, но само собой разумеется не получил ответа. – Если вам удастся узнать что-нибудь интересное, – сказали ему на прощанье, – можете сообщить нам. Спенсер, конечно, поспешил дать свое согласие, но тут же подумал про себя, что едва ли, разве только в самом крайнем случае, он позволит себе прибегнуть к содействию учреждения, допустившего такую крупную промашку. Приехав в Лондон, он сделал попытку обратиться в министерство полиции, где ему прямо заявили, что он лучше всего сделает, если предоставит возможность заняться этим делом профессионалам, тем, кому это поручено. Кроме того, там ручались, что во всем Лондоне нельзя найти ни одного ювелира или ростовщика, дающего под залог, к которому поступил бы камень подобной ценности без того, чтобы этот факт тотчас же не стал известен полиции. Поэтому лучшее, что он мог сделать, это продолжить свои поиски в Париже. Спенсер вежливо поблагодарил за сведения, мысленно обозвал всех полицейских ослами, и решил ни к кому больше не обращаться. Он обошел всех более или менее известных ювелиров Лондона, заглянув в ломбарды, но все было напрасно. Одни из ювелиров, считавшие себя знатоками старинных драгоценностей, просто-напросто усомнились в существовании подобного изумруда, другие, видели в нем только любопытного путешественника, а не покупателя, и дали ему понять, что они слишком дорожат своим временем, и не могут тратить его на пустую болтовню. Кончилось тем, что Спенсер пришел к убеждению, что все его поиски в Англии действительно напрасны и решил вернуться во Францию и главным образом в Париж. На это у него были особые причины. В Париже был разгар сезона, благодаря чему город кишел иностранцами, по преимуществу американцами, которых не преминет соблазнить покупкой такой редкой драгоценности, как изумруд лорда Гекзама. Поэтому было вполне возможно, что вор, учитывая все вышесказанное, направился именно в Париж. Сопоставив все обстоятельства, Спенсер решил немедленно отправился в Париж, избрав маршрут через Дьепп с целью оградить себя от нежелательных встреч со знакомыми. С тем же намерением он остановился не в большом отеле, а в скромном семейном пансионе около Елисейских полей. На другое утро после своего приезда, Спенсер проснулся необыкновенно рано, принял душ, позавтракал, довольно неосновательно для привыкшего к обильной пище, желудка англичанина, и вышел из дому с твердым намерением восстановить свои силы более существенным завтраком в одном из ресторанов Пале-Рояля. Выполнив и эту задачу, он направился на улицу Мира. Его взгляд сразу остановился на великолепной ювелирной витрине. Очарованный красотой выставленных драгоценностей, он мысленно представлял себе, как они были бы прекрасны на головке Мильдред, как вдруг чья-то рука легла ему на плечо, и веселый голос окликнул его по имени: – Здорово, дружище, как живешь? Спенсер обернулся и увидел перед собой своего товарища по службе, ирландца Сюлливана, который почти одновременно с ним вышел в отставку. – Вот уж не надеялся вас тут встретить? – весело продолжал он. – Очень рад, что повстречал вас. Вы вероятно, также как и я, приехали подышать парижским воздухом. Знаю я вас флегматиков. Попали одной ногой в Париж и пиши пропало! Вам, верно, здесь все известно, а? Я никогда еще тут не был и надеюсь, что вы меня просветите. Где вы основались? Я в Гранд-Отеле. Слушайте, да вы, кажется не рады меня видеть. Сюлливан тараторил так быстро, что Спенсер не успевал вставить ни одного слова. Тем не менее, от него не укрылся смущенный вид молодого человека, который обыкновенно встречал товарищей с распростертыми объятиями. – Ничего подобного, – слабо возразил Спенсер, искренно любивший этого веселого, жизнерадостного малого, – я просто-напросто не ожидал подобной встречи и кроме того был погружен в размышления о деле, которое меня очень интересует. – Понимаю! – подмигнул Сюлливан. – Любовь? Хорошенькая маленькая парижаночка? Хвалю. Недаром я всегда утверждал, что в тихом омуте… – Довольно! Не злите меня! – нетерпеливо воскликнул Спенсер. – У меня нет времени думать о любви! У меня действительно есть серьезное дело. – В таком случае, – весело воскликнул Сюлливан, – отправимся завтракать и расскажите мне в чем дело. Идемте в «Английское кафе». Я недавно получил наследство и не боюсь расходов.