Комиссар молча поклонился и направился к выходу. Не доходя двери, он обернулся и произнес почти тихо: – Я глубоко огорчен, милорд! Несколько минут спустя, он поспешно направился к зданию полиции. На суде Весть об аресте леди Мильдред, разнеслась не только по Брадфильду, но и по всем окрестностям. Молодая девушка была известно всему высшему обществу целым рядом благотворительных учреждений, основанных ею и носивших благодаря этому её имя. Известие о её тайном браке с Брерданом произвело на всех шокирующее впечатление. Тем не менее, несмотря на все обстоятельства, складывающиеся не в пользу обвиняемой, как это обычно бывает, общественное мнение шло в разрез с оценками судебного правосудия и отказывалось верить в её виновность. Как бы ни был удручен своим горем лорд Гекзам, но всеобщая симпатия глубоко трогала его сердце и немного снимала боль и мучительную тяжесть от переживаний в эти ужасные дни. Мало было того, что на его дочь пало страшное обвинение в убийстве, он должен был ещё переживать за последствия её опрометчивого брака, ставшего в мгновение ока, главной сплетней. Этот брак знатной молодой наследницы с человеком, хотя и аристократического происхождения, но запятнавшим себя целым рядом некрасивых поступков и исключенным из армии, стал настоящим позором для ее отца. Его смерть всколыхнула многие забытые подробности и прежде всего обнаружилось, что имя Брердан было им присвоено самовольно, без всякого права. Он же был в действительности сыном лорда Фредерике Гузона, человека, уважаемого всем высшим обществом Брадфильда. В день, назначенный для слушания дела в суде леди Мильдред Гекзам, обвиняемой в убийстве Гутберта Брердана (он же Гузон) помещение суда было заполнено публикой. После обычных судебных процедур началось чтение обвинительного акта. Глаза всех тотчас устремились на героиню процесса. Она сидела на той самой скамье, где может быть за несколько часов до нее ютились самые гнусные, отвратительные пороки. Она сидела лицом к судьям, бледная, похудевшая и ни разу на протяжении чтения обвинительного акта, не опустила головы и не отвела глаз, встречаясь с любопытными взглядами присутствующих. Между тем чтение обвинительного акта продолжалось. Одно за другим выступали все подавляющие обстоятельства этого дела: нахождение трупа в спальне леди Мильдред, совершение убийства принадлежавшим ей кинжалом, разорванный жилет убитого, найденный в письменном столе молодой девушки изумруд и масса других деталей и подробностей, найденных на месте судебным следователем. Одна за другой, они ясно указывали на виновность подсудимой. Начавшийся после чтения обвинительного акта, допрос представлял прямое продолжение первого акта. Прежде всего, были допрошены полицейский комиссар, лакей и Марта. Показания последней имели чрезвычайно важное значение. При виде её, в публике произошло волнение. Она держала себя с большим достоинством и совершенно спокойно показала, что ей было известно о свидании леди Мильдред назначенном своему мужу именно в тот вечер, когда было совершено преступление. Она видела, как её госпожа вышла из комнаты и прошла в свою спальню. Несколько минут спустя она узнала о находившемся в спальне трупе. Останавливаясь на отношении леди Мильдред к ней, свидетельнице, Марта безапелляционно заявила, что ни разу до этого вечера, миледи не отказывалась от её услуг. Вообще, делая вид, что она касается в своих показаниях только поведения молодой девушки в этот вечер, она сумела придать всем её поступкам какую-то особенную окраску преднамеренной направленности и хитрости, чего не было в обвинительном акте и что тут же было учтено судом. К счастью это впечатление было почти мгновенно рассеяно доводами адвоката, сумевшего поколебать веру в показания свидетельницы. Движимый состраданием к своей клиентке с одной стороны и в то же время с другой стараясь поддержать свою репутацию, адвокат сразу изменил ход процесса, даже не успев вызвать для допроса лорда Гекзама и Спенсера, которые могли удостоверить, что обвиняемая не имела достаточно времени для совершения преступления. Таким образом, когда Марте, разрешено было сесть на место, цель адвоката была достигнута. И суд, и публика поняли какую непримиримую ненависть, понятную только для неё самой питала эта женщина к своей госпоже, от которой она, однако по её собственному признанию, не слыхала ни одного дурного слова. Этим моментом и воспользовался, адвокат для допроса лорда Гекзама и Спенсера. Из их показаний сразу стало ясно, что обвиняемая не имела возможности совершить преступления в тот короткий промежуток времени, в течение которого она оставалась одна. Мало того, один из лучших докторов Брадфильда, приглашенный на место преступления в качестве эксперта, удостоверил, что смерть Брердана случилась за несколько часов до обнаружения его трупа. По окончании прений, суд удалился для совещания и после десятиминутного отсутствия, снова в полном составе вернулся в зал заседаний. Подождав, пока все разместятся на своих местах, председатель, среди гробовой тишины, мгновенно воцарившейся среди публики, прочел приговор: «Рассмотрев обстоятельства настоящего дела, мы пришли к единогласному решению, что никаких оснований для обвинения подсудимой не имеется. А потому считаем леди Мильдред Гекзам оправданной!» После этих слов раздался гром аплодисментов, которые на этот раз не вызвали никакого протеста со стороны судебного пристава. Добродушно улыбаясь, он поднялся с места и открыл дверцу решетки, отделявшую подсудимых от публики. Леди Мильдред с рыданиями, упала в объятия отца. Толпа знакомых и родных окружила ее со всех сторон, негодуя на выдвинутое против нее обвинение и поздравляя с освобождением. Как только были окончены все формальности, лорд Гекзам в сопровождении Спенсера поспешил увезти дочь к себе в замок. В тот же день, после обеда, в течение которого они почти не разговаривали, слишком взволнованные для того, чтобы обмениваться своими впечатлениями, лорд Гекзам нажал кнопку расположенного рядом звонка. В комнату робкой, скромной походкой вошел Томсон. – Пришлите ко мне Марту, – приказал лорд Гекзам. Несколько минут спустя, дверь открылась и на её пороге появилась по обыкновению спокойная и невозмутимая Марта. Лорд Гекзам устремил на нее холодный испытующий взгляд. Но она не смутилась. Леди Мильдред продолжала сидеть опустив взгляд, тщетно задавая себе вопрос, с какой целью отец позвал горничную. – Я имею обыкновение доверять своим слугам, – сказал он ледяным тоном. – Но, когда это доверие потеряно, я не нуждаюсь в их услугах. Прошу вас завтра же утром оставить мой дом. – Если вам угодно, я могу уехать и сегодня вечером, милорд, – спокойно ответила Марта, не в глазах её загорелся злой огонек. – Тем лучше. Это мне будет еще приятнее, – произнес лорд Гекзам. – Это всё, что я вам хотел оказать. Можете идти! Лорд Гекзам очень редко выказывал кому-нибудь свою антипатию, но, когда это случалось, свидетели надолго сохраняли в памяти воспоминание об этом случае. Марта, как все самолюбивые натуры, слишком глубоко почувствовала нанесенное ей оскорбление. Спенсер видел, как сверкнули её глаза и какое-то внутреннее предчувствие подсказало ему, что это свидание с ней может быть не последним. Марта быстро собрала вещи, но перед тем, как ехать, просила разрешения проститься с леди Мильдред. Всегда отзывчивая, Милли и на этот раз готова была исполнить просьбу своей горничной, но лорд Гекзам был решительно против этого. – Она дурно поступила, – сказал он, и пусть понесет заслуженное наказание за свои поступки. Спенсер мысленно одобрил это суровое, но справедливое суждение: он не мог забыть, какое ужасное зло причинила эта неблагодарная женщина леди Мильдред. Таким образом. Марта покинула замок совершенно незаметно. Её багаж был совсем крохотным. Уложив его без посторонней помощи, она не пожелала также проститься с кем-нибудь из прислуги. Никому не было известно, куда она отправилась, и воспоминание о ней быстро изгладилось из памяти её прежних сослуживцев, словно ее никогда не было в замке. Между тем следствие по делу об убийстве Брердана продолжало идти своим порядком, тщетно стараясь найти следы, оставленные убийцей. Свидетелей снова вызвали на допрос. Не явилась только одна Марта. Но её отсутствие было признано неважным и никому не пришло в голову получить информацию, где она находится. Таким образом, несмотря на все старания служителей правосудия, дело об убийстве в замке лорда Гекзам продолжало оставаться тайной, раскрыть которую с течением времени, становилось все труднее и труднее. Изумительное открытие Убийство Брердана, арест леди Мильдред и все перипетии судебного процесса в течение некоторого времени всецело завладели вниманием различных кругов общества. Затем мало-помалу охватившее всех удивление улеглось и на смену ему, особенно среди женской половины Бредфильского общества, пробудилось непреодолимое любопытство по поводу истории с изумрудом. Все удивлялись, как предмет подобной ценности мог оставаться до сих пор никому неизвестным и сопровождавшие его легенды постепенно начали переходить из уст в уста, заставляя трепетать от волнения не одно женское сердце. Между тем в замке время текло медленно и однообразно. Спенсер оставался в качестве гостя, лорд Гекзам не делал никаких попыток, чтобы вызвать дочь на откровенность по поводу пережитого ими обоими испытания, он терпеливо ожидал того времени, когда у Милли хватит достаточно сил открыть ему всю свою душу, и чувствовал, что это время не далеко. И действительно, он был прав. Как-то раз вечером, когда они сидели в гостиной вдвоем, а Спенсер уехал по своим личным делам в Брадфильд, леди Мильдред решилась наконец посвятить отца в печальную тайну своей личной жизни. Впрочем, её история была довольно простой. Находясь в гостях у лорда Гекзама, Брердан не терял времени даром. Это был красивый, вполне светский молодой человек, умевший привлекать к себе симпатии окружающих и, в сущности говоря, довольно славный малый. К сожалению, главным его врагом был он сам. Как будто какой-то злой рок подталкивал его именно к тому, чего не следовало делать. Жалость к нему очень быстро переросла в сердце молодой девушки в любовь и она была уверена, что только она одна способна сделать из него порядочного человека и вернуть его на путь добродетели, так он добился её согласия на тайный брак. С этого момента она всецело попала под его влияние. Чего бы он ни потребовал, она была покорной жертвой его прихотей и фантазий, так как над ней тяготело чувство страха, как бы о её браке с Брерданом не стало кому-нибудь известно. Время от времени он приезжал к ней на свидания, которые всегда происходили в её спальне и для всех оставались тайной, кроме последнего, о котором стало известно Марте, не задумываясь воспользовавшейся этой информацией как средством, чтобы опорочить свою госпожу. В своем дальнейшем рассказе леди Мильдред рассказала, что все, что касается убийства Брердана в её спальне остается для неё непроницаемой тайной. Её тон был так искренен и чистосердечен, что у лорда Гекзама, и ранее верившего в её невиновность, не осталось ни малейших сомнений в непричастности дочери к преступлению. – Теперь, дитя мое, – сказал он, предугадывая уже готовый сорваться с её губ, вопрос, – не спрашивай меня, прощаю ли я тебя. Я прощаю тебя от всего сердца, так как знаю, что ты выстрадала за это время гораздо больше, чем заслужила это своим опрометчивым поступком. Поэтому, давай забудем о прошлом и заживем новой жизнью. Ты еще слишком молода, чтобы считать свою жизнь разбитой. – Я никогда больше не смогу быть счастливой, – грустно произнесла молодая женщина. – Не надо, дитя мое! – энергично воскликнул Гекзам. – Тебя ждет впереди еще много счастья. Неужели ты не заметила, что около тебя находится человек, который только и мечтает о том, чтобы сделать тебя счастливой. Мильдред грустно покачала головой. – Я не могу даже думать о том, чтобы стать чьей-нибудь женой. – И не надо. Пока мы оставим этот разговор, – мягко произнес Гекзам. – Тот, о ком я говорю, сумеет завоевать твое доверие без моей помощи. Я хотел только, чтобы ты знала мое мнение об этом вопросе. Таким образом, не называя имени, лорд Гекзам открыл перед Спенсером дорогу. Затем он поспешно сменил тему разговора. Ему хотелось теперь знать, каким образом Брердану удалось овладеть изумрудом. Не прибегая к уверткам, он прямо обратился с этим вопросом к дочери. – Я очень рада, что вы спросили меня об этом, – ответила она, – так как мне кажется, что я могу дать вам несколько полезных подсказок. Прежде всего я должна вам признаться, что имела неосторожность рассказать Гутберту легенду об изумруде. Сделала я это без задней мысли, нисколько не задумываясь, что он использует мое доверие во зло, только потому что находила легенду очень поэтичной и интригующей. – Может быть, он расспрашивал тебя при этом о стоимости камня? – Конечно! Он, видимо, был прямо поражен названной цифрой.