– Если не опоздаете. Из-за отъезда лорда Гекзама, мы будем обедать раньше. – Великолепно! – весело произнес Сюлливан, направляясь к двери. Несколько часов спустя лорда Гекзама, который садился на поезд в Калэ провожали на вокзале оба друга. Искупление – Теперь летим к Марте! – сказал Сюлливан, отодвигая от себя пустую чашку и проглатывая последний кусок булки, – а после уже поедим как следует. Я не успокоюсь до тех пор, пока не побываю у неё. – Я готов, – согласился Спенсер, – интересно знать в каком настроении мы ее застанем. – Я нисколько не буду удивлен, если мы ее совсем не застанем. – То есть как? – Очень просто. Она уже наверно улизнула. – Но она дала слово, что будет ждать моего ответа. – Увидим! – произнес Сюлливан. – Принимая во внимание, что она ненавидела вас и боялась лорда Гекзама, трудно предположить, что она надеялась на ваше милосердие, после всего, что вы от неё узнали. Нет, милый друг, поверьте мне, если вы хотели застать птичку в клетке, надо было сделать это еще вчера. – А я все-таки остаюсь при своем мнении, – упрямо произнес Спенсер. – Вы не узнете теперь Марту. Это другая женщина. В ней не осталось ничего от прежней злобной, уверенной в себе интриганки, это жалкое, слабое существо, на которое грешно поднять руку. – Здорово она, однако, я вижу, разыграла свою роль, – недоверчиво произнес Сюлливан. – Все это маловероятно. В течение всего пути до дома, где жила Марта, они не сказали друг другу больше ни слова. Наконец, они добрались до места назначения и на вопрос Спенсера о молодой женщине, жена сторожа ответила, что ее нет дома. Сюлливан едва удержался, чтобы не воскликнуть; – Я вам говорил! Но увидев, как неприятно поражен его друг, он не решался ничего добавить и молча слушал его разговор с женой сторожа. Та на заданные ей Спенсером вопросы ответила, что Марта вышла из дому еще накануне около полудня и с тех пор не возвращалась. – Надо будет повидать её хозяйку, – сказал Спенсер. – Это только даром терять время, – возразил Сюлливан. – Поверьте мне, жена сторожа знает немногим меньше хозяйки. – Но может быть, она ей все-таки что-нибудь говорила. Вполне естественно, что хозяйка в некоторой степени находится в курсе дел своей жилицы. – Как хотите, – согласился Сюлливан, – идите, я подожду вас здесь. Спенсер быстро взбежал по лестнице и позвонил у входной двери. Ему открыла сама хозяйка. При виде англичанина лицо её просияло, и она сразу, забросала его вопросами. Не знает ли он, что стало с его соотечественницей. Где она находится? Куда пропала? Почему ее до сих пор нет? Бедная женщина была так взволнована. Не случилось ли с ней какого-нибудь несчастья? Может быть, она потеряла мужа и ребенка, или вообще близкого человека?.. Спенсер прервал всю эту болтовню, в свою очередь спросив хозяйку, не знает ли она, не оставила ли ее жилица какого-нибудь письма? Ответ был отрицательный и убедившись, что он и здесь ничего не узнает, Спенсер, наскоро простившись с хозяйкой, спустился вниз. – Ну что? – спросил Сюлливан. – Она уехала, это ясно. Но куда? – Как это узнать? – Значит, инцидент исчерпан, – сказал Сюлливан. – Откровенно говоря, я даже рад, что она скрылась, а то её продолжительное пребывание в Париже в конце концов могло бы вызвать нежелательные осложнения, обратив на себя внимание полиции. Что же вы теперь думаете предпринять? – Нам не остается ничего другого, как в свою очередь покинуть Париж, как только мы будем иметь возможность это сделать. Но я думаю, что дело об убийстве Дисона не сегодня-завтра будет направлено к прекращению. А вы что хотите сейчас делать? – Я хотел предложить вам заглянуть на несколько минут в морг, – нерешительно произнес Сюлливан. – Ни за что! – воскликнул Спенсер. – Одно это название вызывает во мне отвращение. Я не понимаю, как можно ходить в подобное место без надобности. – Но у нас именно есть цель, – заметил Сюлливан. – Неужели вы думаете, я повел бы вас туда из простого любопытства. – Ради чего же тогда? – удивился Спенсер. – Чтобы взглянуть на Дисона. Как вам известно, личность его не опознана и завтра он будет похоронен, как неизвестный. – Все равно, я не пойду, – решительно произнес Спенсер. – Если хотите я могу проводить вас туда и подождать, пока вы вернетесь. – Отлично! – ответил Сюлливан. Они направились к моргу. – Ну, а вы пока можете прогуляться и полюбоваться видом на собор, – сказал Сюлливан, когда они дошли до набережной Сены, позади собора Нотр-Дам, – а я тем временем полюбуюсь на другие картины. – Не завидую вам, – произнес Спенсер. – Напрасно вы туда идете. Подумайте только, что вам предстоит толкаться среди подонков со всего Парижа, которые с утра до вечера наводняют морг. – Это не беда! – улыбнулся ирландец. – Но вы все-таки не уходите очень далеко, так как я очень скоро вернусь назад. Он расстался с молодым человеком и направился в морг. Вокруг всего здания стояла толпа. Сюлливан ловко работая локтями, прошел вперед и через несколько секунд очутился перед стеклянной перегородкой, за которой было выставлено напоказ толпе около шести трупов. Когда глаза его привыкли к полумраку, царившему в комнате, он различил между этими страшными, обезображенными смертью телами, труп Дисона. По долетевшим до Сюлливана отрывочным фразам публики, он понял, что главной приманкой сегодняшнего посещения, этого излюбленного чернью места, был именно труп героя преступления на улице Мира. Сюлливан, несмотря на всю свою силу воли, почувствовал, что ему становится дурно. В этом публичном выставлении напоказ тел умерших и свободной, почти циничной оценке и критике зрителей было что-то такое отвратительное, непостижимое для его здравого прямолинейного взгляда на вещи, что он не в силах был оставаться тут ни минуты. Между тем толпа все увеличивалась и все его старания скорее пробраться к выходу оставались бесплодными. Оставалось одно – идти по течению. И он пошел за толпой, изредка бросая взгляд на лежавшие перед ним трупы. Около одного из них стояла почти такая же толпа, как перед трупом Дисона. Сюлливан, заинтересовавшись этим обстоятельством, подошел ближе и остановился как вкопанный. Перед ним лежала Марта. В течение нескольких минут он стоял как в столбняке, не чувствуя, как его толкают, не слыша замечаний зрителей. Когда он, наконец, пришел в себя, им овладело непреодолимое желание бежать, бежать из этого ужасного места без оглядки. Не обращая внимания на негодующие возгласы отдельных личностей, он протиснулся вперед, успев все-таки услышать, что молодую женщину вытащили сегодня из Сены, куда она или бросилась, или случайно упала этой ночью. Спенсер, в ожидании друга, нетерпеливо прогуливался по набережной. – Я уж думал, что вы никогда не вернетесь, – недовольно произнес он. – Что с вами? На вас лица нет. Я вам говорил, что это ужасное зрелище. – На которое вам, однако, следует взглянуть – ответил Сюлливан. – Я думаю, что мои глаза меня не обманули, но все-таки вы должны убедиться сами. – В чем? Что вы там видели? – спросил Спенсер, пораженный видом своего друга. – Марту! – просто ответил тот. – Не может быть! Это было бы слишком ужасно! Вы, вероятно, ошиблись! – воскликнул молодой человек. – Потому-то я и прошу вас проверить, – сказал Сюлливан. – Как вам ни тяжело, но надо раз и навсегда покончить с этим вопросом. Несколько минут спустя Спенсер и Сюлливан уже входили в страшное обиталище смерти. У стеклянной перегородки по-прежнему толпился народ. Сюлливан молча подвел друга к трупу молодой женщины. Спенсеру достаточно было бросить на него один взгляд. Это была Марта. – Вы правы, – сказал он, когда они снова вышли на улицу. – Что теперь делать? – Мне не хотелось бы показаться вам бесчеловечным, – ответил Сюлливан, – но я думаю, что нам остается только одно, не вмешиваться и во избежание осложнений не признавать, Марту. Без нас ее личность едва ли будет установлена, так как ее почти никто не знал в Париже. – Это правда, – согласился Спенсер. – Хотя и тяжело сознавать, что на кресте несчастной женщины не будет стоять её имени, но, пожалуй, так и ей будет лучше. Она искупила свои грехи… Да упокоит Господь её душу. Последняя жертва изумруда Спенсер и Сюлливан уехали из Парижа только после, того как узнали о погребении Дисона и Марты, похороненных на одном и том же кладбище в числе других неизвестных. Аньель, знавший тайну обоих, счел за лучшее благоразумно умолчать. Полиция со своей стороны тоже по обыкновению не захотела быть чересчур нескромной и таким образом тайна убийства на улице Мира очень быстро канула в лету. Спенсер и Сюлливан выехали из Парижа через Дьепп солнечным воскресным утром. Мало-помалу, один за другим, скрывались из их глаз величественные очертания города. Как сквозь дымку тумана вырисовывался вдали незаконченный профиль базилики Сакре-Кёр наконец, и он скрылся из виду и шумный город с его кипучей жизнью, радостями и легкомыслием остался позади, как промелькнувшее виденье. – Прощай, Париж! – вздохнул Спенсер. – Дай Бог, чтобы мне пришлось увидеться с тобой не скоро. – Да, и я тоже увожу с собой тяжелое воспоминание, – произнес Сюлливан. – Кто бы мог подумать, что в таком прекрасном городе таится столько ужасов и горя. Ну, а теперь довольно грустить. Забудем прошлое, и заживем новой жизнью.