Палыч был старый опытный врач, которого полицейские вызывали на трупы, и самому Кокушкину он как-то оказывал помощь, когда пьяный Колька Черемыкин полез на него с ножом. Кольку после этого закатали на пять лет. Пока суд да дело, вызвали старшего из троицы. — Кто такой? — хмуро спросил его Кокушкин, разглядывая удостоверение. — Там написано, — парень вольно расселся на стуле, — фирма «Стройтраст», служба безопасности. — Ага. И что же служба безопасности фирмы «Стройтраст» делала в нашем поселке? — Капитан, — парень наклонился через стол, — я тебе советую нас немедленно отпустить. Иначе ты просто не представляешь, какие у тебя будут проблемы. Если капитан Кокушкин не любил и боялся собак, это вовсе не значит, что он мог позволить так с собой разговаривать. Характер у капитана был спокойный, но тому, кто его сильно рассердит, обычно мало не показывалось. Причем коллеги и знакомые знали, что если Кокушкин гаркнет на этого человека и кулаком по столу стукнет, то это еще ничего, а вот если он подчеркнуто вежливо разговаривает, то дело его собеседника если не полный кирдык, то близко к нему. Парень из «Стройтраста» об этом, естественно, не знал, он вообще чувствовал за собой поддержку своей фирмы и на какого-то провинциального мента смотрел с легким презрением. — Я, гражданин, в ваших советах не нуждаюсь, — сказал Кокушкин, — так что слушаю вас внимательно. Отвечайте на вопросы: зачем вы приехали в наш поселок и пытались попасть в частный дом. Калитку сломали, стрельбу устроили, что вы искали? — Это, капитан, не твоего ума дело! — Этот тип, которого назначили старшим в группе, был все же небольшого ума, иначе догадался бы сменить тактику. Или просто рассчитывал, что Аргольд их прикроет и вытащит, как уже бывало не раз. Тем более что, едучи сюда, он умудрился Аргольду позвонить и теперь ждал его с минуты на минуту. Капитан Кокушкин был вовсе не глуп, поэтому он сообразил, что с этим бойцом ему трудно придется, а времени совсем нет. Он вызвал к себе в кабинет второго. Этот был весь в синяках и ссадинах, хоть парень и здоровый. — Что это у тебя такой вид, будто кошки драли? — спросил капитан, но ответ его не удовлетворил. Парень твердил, что он ничего не знает, он человек маленький, что ему приказали, то он и делает, спрашивайте со старшего, он в курсе. А им велено было привезти девицу, что живет в том доме, у руководства фирмы к ней вопросы накопились, а какие — он понятия не имеет. Капитан почесал в затылке, услышав про Лизавету. Дело ясное, что дело темное, девчонка явно во что-то серьезное замешана, видно же, что скрывается. А он-то думал, что она от мужа сбежала, да муж этот такое ничтожество, что от него и бегать нечего, выгнать самого из дому — и все дела. Тут как раз подоспел хирург Палыч, очень усталый и недовольный после дежурства. — Ну что у вас тут? — нелюбезно спросил он дежурного. — Да вот, — тот указал на скорчившуюся фигуру Михаила в углу. — Укол сделайте, пожалуйста, болит очень… — ныл Михаил, пока доктор осматривал рану, — там, наверно, кость прокушена, и теперь рука провиснет… — Не провиснет, — выдал заключение Палыч, — никакая кость не прокушена, синяк будет, и все. Рану я обработал, тут и зашивать не нужно, само зарастет. — А если она бешеная? — Это вряд ли, — отмахнулся доктор, убирая свои инструменты в чемоданчик, — собачка явно породистая, хозяйская, обученная, с чего ей беситься-то? — А ты почем знаешь, Палыч, что собака породистая? — заинтересовался Кокушкин. — Ну как же, если шавка какая подзаборная наскочит, то она норовит штаны порвать и в ногу вцепиться, а тут видно, что штаны не тронуты, одним прыжком собака в руку вцепилась. Профессионально, стало быть, обучена приемам охранным. Ты небось руками размахивал, угрожал хозяину-то? — обратился он к Михаилу. — Это жена его, он к ней приехал отношения выяснять, — не без удовольствия уточнил Кокушкин. — Ага, стало быть, побить ее хотел, да? — Да не бил я, — всхлипнул Михаил. — Ну, замахнулся, вот собачка и решила ее защитить, раз больше некому. Ты не горюй, еще легко отделался, она за хозяйку могла и горло перегрызть! С этими словами Палыч удалился, а Кокушкин, правильно определив, что Михаил сейчас все расскажет, повел его в свой кабинет. И не ошибся в своих расчетах, потому что слова полились из Перышкина неудержимым потоком. Так капитан узнал про фирму «Стройтраст», про контракт и про исчезнувшие двадцать миллионов рублей, из-за которых Михаилу пришлось скрываться. Жена сбежала, и он ее искал, чтобы… Тут в кабинет заглянул дежурный и сообщил, что прибыл начальник службы безопасности фирмы «Стройтраст» Никита Аргольд. — Не отдавайте меня ему! — заверещал Михаил. — Он меня убьет! Капитан подумал, что Никита Аргольд явно небольшого ума, если поверил, что такая мелкая шушера как Перышкин мог украсть двадцать миллионов. Или тут вопрос иной, но какое ему-то, Кокушкину, до всего этого дело? На нем два убийства висят, как гири пудовые, а эти пускай сами со своими проблемами разбираются. И он пошел к Аргольду. И как только бросил на него первый взгляд, то вздрогнул. Определенно он видел где-то эти рыбьи глаза, ну да, взгляд снулой рыбы, а на самом деле все примечает… Аргольд был настроен миролюбиво, он выслушал все претензии, согласился заплатить штраф и многословно извинился за поведение своих сотрудников. Сказал, что сам их взгреет. И капитан понял, что, в сущности, он не может больше задерживать тех троих. Нет у него для этого никаких оснований. — А я? — спросил Михаил, увидев, что трое во главе с Аргольдом покинули отделение. — А что со мной будет? Я ни в чем не виноват, я жертва! — Слышали уже! — отмахнулся Кокушкин. — Значит, так, гражданин Перышкин, сейчас я позвоню вашей жене и попрошу ее приехать сюда. Если она подтвердит ваши показания, то я вас отпущу. Отчего-то Перышкин не очень обрадовался. — Может, я лучше пойду? — Сиди уж, пока эти не уехали! А то как бы и правда не накостыляли за все хорошее! Не попадайся им под руку! И он набрал номер, что дала ему Лизавета, когда он ее провожал. В кабинете Кокушкина (если можно назвать кабинетом маленькую тесную комнатку, которую почти полностью занимали старенький письменный стол и стеллаж с картонными папками) кроме самого капитана сидел мой неподражаемый муж. Михаил нянчил перевязанную руку и смотрел на меня с затаенной обидой. — Вот, Лизавета Сергеевна, этот гражданин утверждает, что он — ваш муж и что приезжал, чтобы, так сказать, возвратить вас в лоно семьи. Документы его это подтверждают. То есть что муж. А вот остальное… — Остальное… — протянула я. — Остальное заключается в том, что он и особенно его мамаша обошлись со мной по-свински… пытались свалить на меня кражу денег… — Я не пытался! — вскинулся Михаил. — Это все мама… она таким образом пыталась меня защитить… — Ее попытка чуть не увенчалась успехом! И, когда я все же смогла чудом скрыться от преследования, она снова попыталась меня найти и сдать тем же людям! — Ну, Лизанька… — начал Михаил примирительно не своим, а каким-то блеющим голоском. — Мы все были в нервах… сама понимаешь, такое опасное положение… давай все забудем, помиримся… я лично готов все тебе простить… — Ты? Мне? Интересно, что это ты мне готов простить? — Ну, то, что ты меня тогда не дождалась… уехала одна… — Что? — Я подбоченилась. — Это что же, выходит, я тебя бросила на вокзале? — Ну, может, я тоже был не прав… но вот твоя собака меня покусала… — Он высоко поднял перевязанную руку и демонстративно поморщился от боли. — И правильно сделала! — отчеканила я. — Ты снова пытался меня сдать тем людям, и Оська тебе помешал! Оська — мой единственный настоящий друг! Михаил открыл рот, как выброшенная на берег рыба, и пытался еще что-то сказать, но безуспешно. — Закрой рот, муха залетит! И уматывай куда хочешь — хоть к черту, хоть к дьяволу, хоть к своей мамочке! И чтобы я тебя больше никогда не видела! Он закрыл рот и поднялся. На лице у него было выражение детской обиды. Как будто у него отняли любимую игрушку. — Постойте, гражданин Перышкин, — остановил его капитан. — Я вам еще пропуск подпишу… Наконец Михаил вышел. Кокушкин проводил его взглядом, в котором было видно неприкрытое презрение. Как только дверь за ним закрылась, я смущенно проговорила: — Извините… — За что? — За то, что вам пришлось стать свидетелем такой неприятной сцены. Вот не хотела с ним ругаться при посторонних, а получилось… — О, вы не представляете, чего я только не навидался в этом кабинете! Сегодняшняя сцена — это так, цветочки. К тому же я вроде как не совсем посторонний… — Все равно извините. — Да не вопрос. Я вас охотно извиню, если вы мне ответите на несколько вопросов… Я посмотрела на него выжидательно: — И чего… или кого эти вопросы касаются? Моего мужа? — Нет, с вашим мужем как раз все понятно. Он весь на виду. И это дело насчет украденных денег… оно не в моей компетенции. А вот хозяин дома, где вы снимаете комнату… он человек загадочный. Что вы о нем знаете? — Да мало что… — заюлила я. — Да мы почти не общались. Он вечно где-то пропадает… куда-то уходит… — Хочу вам показать одну фотографию. — Кокушкин достал из ящика стола большой выцветший снимок и положил передо мной. — Этот мальчик… он вам никого не напоминает?