И еще у этой луны был необыкновенный цвет. Она была не бледно-серебристой, как обычно, но тускло багровой, как будто окровавленной… По реке от луны побежала дрожащая, колеблющаяся дорожка — и женщина, которую принесли в паланкине, поплыла по этой дорожке навстречу луне… Казалось, она плыла не в воде, а в лунном сиянии, постепенно растворяясь в нем… В какой-то момент она повернула к берегу, и я увидела серебряный венец на ее голове. Камень в этом венце был теперь не серебристо-голубым, как прежде, а багровым, как будто наполненным кровью. Он вобрал в себя багровые отсветы луны… И вдруг кто-то из свиты ночной принцессы громко вскрикнул, показав на меня рукой. Принцесса испуганно вскрикнула, отшатнулась, серебряный обруч упал с ее головы. Камень выпал из своей оправы, подкатился к моим ногам. Я машинально подняла его. И тут же все спутники принцессы гневно закричали, а несколько человек бросились ко мне… Я побежала прочь, не глядя под ноги, не разбирая дороги. Я бежала легко, как бывает только во сне, словно летела над землей, почти не касаясь ее ногами. Вокруг меня расступались тростники и гибкие прибрежные кусты. Мои преследователи давно отстали от меня — куда им было угнаться за мной, такой стремительной и легконогой! Я бежала легко и быстро, и от этого бега в моем сердце закипал восторг. Наконец я запела — запела странную песню, слов которой сама не понимала. Это была древняя песня на древнем, незнакомом языке, которая сама вырывалась из моей груди… И эта песня прибавила мне силы и легкости, я побежала еще быстрее. И вдруг каким-то шестым чувством я ощутила, что не все преследователи отстали от меня. Один продолжал бежать. Он бежал не так легко, как я, ломая кусты и маленькие деревца, вминая ступни в глинистую почву, — но он бежал так же быстро, как я. Даже быстрее — и понемногу он нагонял меня… Я испуганно оглянулась — и увидела, что за мной по пятам несется не человек, но странное и страшное существо — получеловек, полутигр. И с каждым прыжком человеческого в нем оставалось все меньше, а тигриного — все больше… В темноте горели его глаза — как два багровых огня… как два багровых отсвета восходящей луны… И тут мой преследователь издал странный, щемящий вопль, в котором тоски и боли было больше, чем ярости… И тут же я проснулась. В первый момент я не могла понять, где нахожусь. Какая-то незнакомая комната, старый скрипучий диван с вылезающими пружинами… Душно, пылью пахнет… И в тишине этой комнаты еще звучал глухой отзвук вопля, который в моем сне издал человек-тигр. Я вспомнила то удивительное и страшное существо, вспомнила багровый блеск его глаз… И увидела совсем близко, рядом с закрытой дверью комнаты, два красноватых огня, два пылающих глаза. Но в этих огнях не было ярости и угрозы, как в глазах человека-тигра из моего сна… Ну да, это ведь глаза единственного близкого мне существа — глаза Оськи! Собачка моя дорогая! Я встряхнула головой и вспомнила весь предыдущий день, поняла, что нахожусь в странном доме, принадлежащем еще более странному человеку… То есть, может, он и неплохой, вот комнату мне сдал, денег даже брать не хотел, но я же его совсем не знаю… И тут в глубине этого дома раздались какие-то непонятные, тревожные звуки. Я подняла голову и прислушалась. Возле двери лежал преданный Оська. Его глаза отсвечивали в темноте тускло-багровым светом. Он тоже поднял голову и повел ушами — видимо, услышал те странные звуки. И они ему явно не понравились — он прижал уши и тихонько заскулил. Не зарычал, не залаял, а именно заскулил — я знаю, он так делает, когда боится чего-то непонятного. Я встала, тихонько подошла к двери, погладила Оську по голове, по загривку. Он благодарно рыкнул, успокаиваясь. И тут в доме снова зазвучал тот же странный звук. Незнакомый, тревожный, волнующий… Я отодвинула задвижку, тихонько открыла дверь. Ося посмотрел на меня сочувственно и неодобрительно — мол, не ходи никуда, сиди в своей комнате! Здесь я смогу тебя защитить, а там, в этом незнакомом и опасном доме, я ничего не гарантирую… Я снова потрепала его по загривку, тихо проговорила: — Не беспокойся, здесь нет ничего страшного. Мне просто любопытно. Если не хочешь — не ходи со мной, подожди меня здесь. Он возмущенно рыкнул: как ты можешь мне такое предлагать? Неужели ты думаешь, что я могу отпустить тебя одну? Такого я себе никогда не прощу! — Ну ладно, пойдем вместе! И правда, с Осей мне все нипочем! И снова я услышала те же странные звуки… Мы вышли из комнаты, оказались в коридоре. Впереди была приоткрытая дверь другой комнаты. На полу коридора лежали светлые квадраты и прямоугольники — это отсвет луны падал через открытую дверь. И оттуда же, из-за этой двери, снова и снова доносились те самые тревожные и странные звуки, которые позвали меня в ночь. Я двинулась к приоткрытой двери. Под влиянием какого-то странного заскока я старалась не наступать на освещенные лунным светом половицы, но все равно рассохшийся пол предательски громко скрипел, хоть я шла босиком. Ося, в отличие от меня, ступал бесшумно, только чуть слышно постукивал когтями по половицам. Мы шли удивительно долго, удивительно медленно, как будто плыли в плотной, тяжелой, неуступчивой воде, с трудом преодолевая ее сопротивление. Наконец мы подошли к двери, заглянули в нее… В первый момент я испуганно отшатнулась — мне показалось, что из-за этой двери на меня смотрит страшное багровое лицо, лицо жуткого монстра. Однако, приглядевшись внимательно, я поняла, что это — всего лишь обычная луна. Нет, не обычная! Луна была полная и необыкновенно большая — просто огромная! Я никогда такой не видела! И она висела так низко, как будто заглядывала в окно. На этом огромном лице четко выделялись пятна кратеров и лунных морей, как язвы на лице прокаженного. Кроме того, луна была не тусклая серебристо-голубая, а багровая, словно налитая кровью. И этот багровый, окровавленный лик притягивал, приковывал мой взгляд… И тут снова раздался тот прежний звук. Он шел отсюда, из этой самой комнаты… Я с трудом оторвала взгляд от багрового лика луны и оглядела комнату. И тут же увидела сидящего на полу человека. Я с трудом узнала в нем хозяина дома. Растрепанные рыжеватые волосы казались в свете багровой луны золотым нимбом, сутулая фигура налилась странной силой, лицо светилось странным сиянием. И он негромко произносил какие-то непонятные, незнакомые слова, слова древнего языка… ритмичные, гипнотические слова — слова какого-то древнего заклинания или песнопения. Он смотрел на лик луны и к нему обращал свое песнопение. Но тут он, должно быть, почувствовал постороннее присутствие, напрягся, начал поворачиваться… Я поспешно попятилась, вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь… И тут же проснулась. В комнате было светло, за окном пела какая-то бесхитростная деревенская птица.