«Надо бы уточнить в календаре, — подумал Камышев, — и устроить засаду. Пусть и звучит как бред, но пусть уж лучше мы промахнемся, чем потом жалеть будем, что не попытались…» По голой земле под аркой в этот момент что-то прокатилось, и следователь, опустив глаза, увидел красное яблоко. Крупное, спелое и наверняка сладкое. Он нагнулся, подхватил его и, распрямившись, посмотрел на Седову, которая стояла с вытянутой рукой — похоже, сорвала плод и выронила его. Их разделяло несколько шагов, и Камышев решил было подойти ближе, чтобы отдать плод, но уборщица покачала головой. — Оставьте себе, — улыбнулась она. — Хорошее яблочко, вкусное. Вы не смущайтесь, что оно кладбищенское. — Спасибо, — кивнул Камышев, с сомнением разглядывая крепкий наливной фрукт. — Если что-то взять на погосте, — вкрадчиво заговорил «хозяин кладбища», — тем самым ты остаешься у него в долгу. Примета такая. — И много вы их знаете? — усмехнулся Валерий, вновь отметив для себя любовь местных к суевериям. — Много, — кивнул Кошкин. — До утра хватит. Туман на городском кладбище словно бы становился гуще с каждой минутой, и Камышев почувствовал, будто его клонит в сон. Сторож опять улыбнулся, но уже не смущенно, а как будто бы хищно, оскалив свои синие зубы. А стоящая рядом с могилой Седова словно бы расплывалась в пятно. Красное пятно… Под ногами у Валерия кто-то прошмыгнул, и он, словно очнувшись от забытья, увидел черную кошку, несущую в зубах огромную серую крысу. Наваждение тут же пропало, уступив место прежнему легкому беспокойству. «Сегодня точно надо пораньше лечь, — подумал Камышев. — И завтра подольше не вставать… Уже сплю на ходу». — Жалко мне вас, — неожиданно пробормотала женщина с красным лицом, видимо, тоже заметив темные круги под глазами у следователя. — Оставьте это для кого-то другого, наша работа слишком важна, чтобы себя беречь, — ответил Камышев. — Лучше распишитесь здесь, вот на этом листе. А вы — здесь. Это повестки, так что послезавтра жду вас обоих в городском отделении милиции. В десять утра. Пообщаемся более подробно. Он протянул подошедшим к нему поближе Кошкину и Седовой повестки и ручки — хорошо, у него была привычка носить с собой запасную. Те недовольно вздохнули, как будто удивляясь решительности следователя, но подписи поставили, стоя под аркой. Уладив все формальности, Камышев попрощался с кладбищенскими работниками и поспешил прочь. Смутное чувство давящего беспокойства преследовало его до самого тротуара, и как только Валерий очутился на ровном асфальте, все неприятные ощущения тут же как рукой сняло. Мимо него шла молодая женщина, ведущая за руки двух мальчиков лет примерно восьми. — …и пожарные долго не могли потушить дом, — рассказывал, сильно картавя, один из них. — Девочка увидела рядом женщину с красным лицом… Она попросила ее помочь, а женщина сказала, что потушит пожар, если девочка в утреннем тумане принесет на кладбище красные перчатки… — Игорек, тебе кто такое рассказывал? — вмешалась, как решил Камышев, их мама. — Страхота какая!.. Что ответил мальчик, Валерий уже не успел услышать — семья прошла дальше, а его отвлек странный звук позади. Он обернулся ко входу на кладбище, внимательно всматриваясь в заросли кустов, где мелькнул хвост черной кошки. «Пора отдохнуть, — твердо решил Камышев. — А то уже дергаться по каждому поводу начинаю». Сориентировавшись, он выбрал дорогу до гостиницы и быстрым шагом направился по скрывающейся в густом вечернем тумане улице. Глава 23. Лапин В холле гостиницы Валерия ждали. Администратор, которому капитан Волков приказал сообщать обо всех подозрительных приезжих, в нетерпении махал ему рукой, с осторожностью поглядывая по сторонам. Камышев, заинтересовавшись, подошел к стойке. — Валерий Сергеевич, сегодня утром в четыреста первый заселился мужчина из Москвы, — вполголоса начал тараторить администратор, мужчина в возрасте ближе к пенсионному. — Лапин Борис. Отметился как командировочный, очень интересовался нашей черной «Волгой»… То есть не нашей, конечно же, но вы меня поняли. — Так… — следователь кивнул, показывая, чтобы собеседник продолжал. Вообще, проверку всех подозрительных гостей Андроповска взял на себя капитан Волков, но он до понедельника уехал в Москву, а упускать ничего было нельзя. Так Валерий Камышев стал своего рода неформальным заместителем чекиста, о чем и был предупрежден администратор. — Очень много вопросов задавал, — вновь покрутив головой по сторонам, пожилой администратор принялся рассказывать о новом постояльце. — Спрашивал, сколько людей уже пропало, что в городе говорят, как милиция работает… Странный такой, подозрительный. — Я вас понял, Лев Гаврилович, — кивнул Камышев. — Спасибо, вы все правильно сделали. Какой, говорите, номер? Четыреста первый? Зовут Борис Лапин? Администратор подтвердил, довольный, что его поблагодарила милиция, а Камышев двинулся к лифту, чтобы подняться на четвертый этаж и нанести визит товарищу Лапину. Интересно, кто он? Может, коллега Волкова, о котором их забыли предупредить? Не исключено с учетом серьезности расследуемых преступлений. Вообще, надо бы как-то обсудить с майором Величуком вопрос усиления личного состава — а то, если не считать чекистов, у которых свой фронт работы, они с Апшилавой вдвоем это дело тянут. В Калинине Камышев привык работать в команде, и на каждом серьезном деле ему помогали минимум двое оперативников и еще куча осведомителей-сексотов. Здесь же, в Андроповске, с кадрами было довольно туго. А с учетом запутанности дела даже парней Апшилавы может не хватить — вот он их отправил в район и остался, по факту, один. Лифт немного тряхнуло, когда он остановился на нужном этаже, свет в кабине на секунду притух, и с шумом открылись створки. Валерий вышел, уверенно направившись к номеру Лапина. В конце коридора пожилая уборщица лениво пылесосила вытертую от времени ковровую дорожку. Когда-то она явно была ярко-красной, теперь же ее цвет с трудом поддавался определению. Случайно или нет, но подозрительный гражданин поселился на том же этаже, что и сам Камышев. Более того, еще и номера у них оказались почти соседними — только следователь жил в четыреста пятом. Встав перед дверью, Валерий решительно постучался. Внутри раздались быстрые шаги, и мужской голос поинтересовался: — Кто там? — Старший лейтенант Камышев, милиция, — представился следователь, и ему тут же открыли. В проеме двери показался молодой мужчина лет тридцати с небольшим хвостиком. Темные волосы, гладко зачесанные набок, и массивные очки в черной оправе сильно его старили, так что на самом деле он вполне мог быть сверстником Валерия. — Товарищ Камышев? — он, прищурившись, окинул взглядом Валерия, затем достал из кармана светло-бежевой рубашки служебное удостоверение. — Здравствуйте, меня зовут Борис Лапин, корреспондент газеты «Московский вестник». Хорошо, что вы меня нашли. У меня к вам несколько вопросов… — Скорее это у меня к вам есть вопросы, — Валерий изучил журналистские «корочки» и строго посмотрел на их обладателя. — Я могу войти? — Не смею чинить препятствий милиции, — пожал плечами Лапин и отступил вглубь номера, пропуская следователя. Московский журналист остановился отнюдь не в люксе — в такой же крошечной комнатушке, как и Валерий. В углу стоял черно-белый «Горизонт», на одиноком столе у стены расположился граненый стакан, ложка, блокнот, пачка импортных сигарет и ворох исписанных бумаг. — С мебелью здесь туго, — сказал Лапин, — поэтому можете присесть на кровать. И не разувайтесь. Камышев все-таки снял ботинки — из уважения к труду горничных — и присел на скрипнувшую койку. Лапин разместился на стуле с порванной дерматиновой обивкой и, поправив очки, сцепил в замок руки. — Потрудитесь объяснить, Борис, — начал Камышев, — почему вы задаете людям вопросы, не представляясь, что вы журналист? Вы понимаете, что ситуация в городе и так напряженная? — Понимаю, — кивнул Лапин. — Именно поэтому я и здесь. Согласен, что с моей стороны не представляться было не очень этично, но мне хотелось собрать побольше информации, не привлекая лишнего внимания… — Как раз, напротив, именно его вы и добились, — заметил Валерий. — Не учел особенности провинциальных нравов, — Борис покачал головой. — Народу здесь живет мало, все приезжие на виду. А жаль, ведь инкогнито можно добыть гораздо больше сведений. Я учту на будущее, спасибо. — Не за что, — ответил Камышев. — И я попрошу вас не пугать больше народ. — Вы правы, — вздохнул журналист и развел руками. — И как раз по поводу испуга… Я знаю, что вы расследуете дело черной «Волги», и вас для этого специально отрядили из Калинина. Поэтому я и сам планировал с вами потом поговорить, но вы меня нашли раньше… Это тоже хорошо. Вы знаете, я пообщался с людьми на улицах, население в панике. Рассказывают всякие небылицы, пугают друг друга… Мне бы хотелось разобраться в случившемся, успокоить читателей. — Успокоить? — Валерий нахмурил брови. — Или все-таки, наоборот, напугать? Не думаю, что в Москве вообще знают, где находится Андроповск. — У вас превратное представление о нашей профессии, товарищ следователь, — Борис покачал головой, с легкой укоризной глядя на своего собеседника. — Поверьте, я не гонюсь за дешевыми сенсациями, тем более когда речь идет о человеческих смертях. Наоборот, мне бы очень хотелось, чтобы все это оказалось неправдой. — Что вы имеете в виду? — уточнил Камышев, впервые с интересом посмотрев на Лапина. — Если вы уделите мне час времени, мы сможем обменяться информацией, — предложил Борис. — Принесем, так сказать, пользу друг другу. — Хорошо, — подумав немного, кивнул Валерий. — Полчаса, и если я сочту вашу информацию не заслуживающей внимания, мы сразу же закончим разговор. — Как скажете, — согласился Лапин. — Чаю? Сигарету? — Пока воздержусь, — Камышев покачал головой. — А я тогда с вашего позволения закурю, — Лапин взял со стола пачку «Мальборо», вытащил сигарету и прикурил от обычной спички. — Так что вы хотели мне рассказать, Борис? — Камышев напомнил ему о цели их встречи. — То, что происходит в Андроповске, товарищ следователь, — кивнув, начал журналист, — это очень и очень странное дело. — Тут вы не оригинальны, Борис, — усмехнулся Валерий. — Да погодите вы, — Лапин окинул взглядом углы, прислушался. А затем продолжил, заметно понизив голос. — Люди пропадают не только в этом городе. Мне известно о похожих случаях в Москве, Ленинграде, Казани, у вас в Калинине и еще паре городов вашей области. Не спрашивайте, откуда я все это узнал — у меня хорошие источники. — Допустим, — кивнул Камышев, пока не зная, как реагировать на слова журналиста. — Но почему вы решили, что все это — звенья одной цепи? Увы, преступность не побеждена до конца, и это наша недоработка. Так что неудивительно, если похищения и убийства регистрируются по всему Союзу. — Это так, — сделав глубокую затяжку и выпустив длинную тугую струю дыма, согласился Лапин. — Но в каждом таком случае фигурирует загадочная черная машина. Вроде этой вашей «Волги». А может, это даже одна и та же машина. — Вы уверены, что все это правда? — осторожно уточнил Камышев. Рассказ Лапина его заинтересовал, но принимать его на веру калининский следователь сразу не собирался. — Если честно, смахивает на детские страшилки… Одну, например, я сегодня слышал на рынке от маленькой девочки — про человека с синими зубами, который похищает людей и затем поедает мозги. А потом еще и про женщину с красным лицом узнал… Валерий поморщился, вспомнив свидетельницу Седову с кладбища. Какое-то неприятное совпадение, подумал он. — А что, если я вам скажу, что люди с синими зубами существуют на самом деле? — тем временем журналист откинулся на стуле. — Вы ведь наверняка заметили, что сейчас стали больше говорить о привидениях, НЛО, экстрасенсах и прочей паранормальщине? Так вот я вам скажу, что далеко не все эти истории врут. — Продолжайте, — только и сказал Камышев. Ему, конечно, не очень хотелось воспринимать всерьез всю эту чертовщину, но в рассказе этого москвича было такое, что хотелось как минимум выслушать. — Так вот, я проанализировал десятки таких историй, — кивнув, снова заговорил Лапин. — В них имеются нестыковки, но они не критичные и скорее относятся к желанию очевидцев приукрасить события. Например, про черный троллейбус в Казани рассказывают, будто он появляется даже там, где нет проводов. Но в целом… В целом на людей ведется охота, Валерий. Кем и с какой целью — этого я не знаю. Однако очень хочу выяснить. А еще… Лапин, раздавив сигарету в пепельнице, сразу же прикурил следующую. Было видно, что он нервничал. Камышев терпеливо ждал. — Я пока не могу сказать со стопроцентной уверенностью… — наконец, снова заговорил Лапин. — Но в ряде случаев пропавшие оказались родом из этого города. Необязательно в первом поколении. Более того, есть даже потомки тех, кто покинул страну после революции… Я общаюсь с зарубежными коллегами, и в Чехословакии, например, на людей охотилась черная «скорая»… Можете себе представить, что и там все пропавшие оказались как-то связаны с Любгородом? Ведь так этот город назывался до революции… Журналист замолчал, словно давая Валерию время переварить услышанное. Следователь пока не понимал, как стоит относиться к этой новой информации, и, говоря откровенно, она в целом не укладывалась в голове. Если Лапин не ошибается, если его теории найдется рациональное подтверждение, то дело принимает совсем уже нехороший оборот. Таинственные убийцы терроризируют маленький провинциальный Андроповск, а их сообщники в других городах и даже странах как-то выслеживают местных уроженцев или же их потомков. Кому это нужно и зачем? И как тогда быть с версией Волкова о черных трансплантологах? Признать, что она несостоятельная? Камышев не был медицинским специалистом, но здесь и так было ясно: состояние внутренних органов вряд ли зависит от места рождения. Если это, конечно же, не Чернобыль… Но в Андроповске-то атомных станций нет, никаких катаклизмов, начиная аж с самой революции тоже не случалось. Или дело может быть в чем-то еще более раннем? Недаром ведь журналист упомянул старое название города. — Что вам еще известно? — Камышев внимательно наблюдал за Лапиным, но если тот и врал, то умело скрывал это. Во всяком случае никаких признаков Валерий не заметил. Впрочем, игнорировать сказанное журналистом он уже точно не мог.