— Именно, — кивнул Чопра. — И сразу же после этого мы сможем пожениться? — сыграла девушка обрадованную простушку. — Если будут соблюдены все условия, — туманно ответил «магистр», тем не менее, снова кивнув. — А что за условия? — спросил Камышев. — Поговорите друг с другом, — вновь ушел от прямого ответа Чопра. — То, о чем идет речь, на поверхности. Я не могу сказать больше, чем вам известно самим. «За что же ты тогда деньги с людей берешь?» — возмущенно подумал Валерий. Но вслух он сказал другое. — Уважаемый товарищ магистр, — индус, заслышав официальное советское обращение, удивленно поднял брови, но быстро вернул себе невозмутимо-таинственное выражение лица. — Я боюсь, что мою невесту похитят бандиты на черной «Волге». Я как-то видел ее, мне кажется, она меня преследует… Камышев хотел подловить мошенника на громком деле. На первый взгляд никакой связи между ним и бандитами на «двадцать первой» не было. Но очень уж следователя смутила любительница мистики Регина, которая оказалась воспитанницей того самого андроповского детского дома… А что, если Чопра — наводчик? Выведывает у страждущих посетителей их биографии, узнает про недуги, которыми те страдают. Версия казалась Валерию довольно правдоподобной, а потому стоило ее проверить. Вот только он никак не предполагал, чем может закончиться подобный эксперимент. — «Волга»… — неожиданно прохрипел Чопра, и на его высоком лбу выступили крупные капли пота. Он несколько раз приоткрыл рот, как рыба, выброшенная на берег, а потом резко упал навзничь вместе со стулом. Раздался грохот, со стола посыпались статуэтки и сосудики с благовониями. Валерий вскочил со скамьи и бросился к экстрасенсу. Секунду спустя рядом с ним очутилась Вера, и им обоим предстала пугающая картина: глаза Чопры закатились, видны были только белки, изо рта шла кровавая пена, все тело его выгибалось, конечности дергались. — Выходит… — пробулькал он. — У него приступ! — сказала Вера. — Это эпилепсия! Валерий, вызовите «скорую помощь»! — Извне… — продолжал бормотать Чопра. — Выходит… Затем он перешел на родной язык, и речь его стала бессвязной. Камышев этого уже не слышал, он выскочил в холл, напугав сидящих в очереди обывателей. — Уже можно? — выбиваясь из общего ряда, спросила закутанная в цветастый платок бабулька и лишь спустя секунду сообразила, что что-то не так. — Кто из сотрудников дома культуры здесь? — громко крикнул Камышев. — Я! — сразу же отозвался приземистый человек с пышной шевелюрой, как у артиста Градского. — Что случилось? — Вызовите «скорую»! — ответил Валерий. — Мужчина, на вид примерно пятьдесят лет, приступ эпилепсии! — Понял! — кивнул сотрудник ДК и побежал в один из кабинетов, где был телефон. В очереди царило волнение, но Камышев, не обращая внимание на переговаривающихся людей, вернулся в приемную Чопры. Вера уже перевернула продолжающего биться в конвульсиях экстрасенса набок, расстегнув ему тесный воротник. — Валерий, не закрывайте дверь, здесь душно! — крикнула девушка. — И не пускайте никого кроме врачей! — Граждане, соблюдайте спокойствие! — Камышев перегородил узкий проход, закрыв доступ зевакам. — Не заходите сюда, человеку плохо! Не толпитесь, ему нужен свежий воздух! Люди послушно отпрянули, но следователь так и продолжил стоять на страже, слыша, как позади него хрипит «магистр». «Может, притворяется? — подумал он. — Припадок симулировать можно… Не исключено, что этот Чопра почувствовал неладное и решил таким образом выйти из положения. Пожалуй, стоит его потом допросить, так что соскочить у товарища экстрасенса вряд ли получится». «Скорая» приехала быстро, и в кабинет, уверенно раздвинув толпившихся в холле людей, быстро вошла бригада. Вера коротко объяснила седому врачу, что случилось, тот шагнул к пострадавшему и сделал знак своему коллеге — высокому широкоплечему блондину. — Выходит… — просипел Чопра. — Интересно, — покачал головой медик. — Первый раз вижу, чтобы в приступе эпилепсии разговаривали. Он быстрыми отточенными движениями раскрыл чемоданчик, набрал в шприц какой-то препарат, сделал Чопре укол. Валерий с интересом наблюдал за действиями врача, но все-таки больше внимания привлекало состояние экстрасенса — он на глазах синел, белки глаз вращались как бешеные, кровавая пена потекла ручьем. — Володя, дуй за Олегом и носилками! — скомандовал врач, и молодой медбрат, кивнув, бросился к выходу. Спустя пару минут блондин вместе с пожилым мужиком в кожаной кепке, чем-то напомнившим Валерию Матвеича, вкатили в кабинет носилки и ловко подняли на них «магистра». — Выхо-одит… — страшным голосом прохрипел Чопра, когда медики провезли его мимо Камышева. — Доктор, — обратился к пожилому врачу следователь, предъявив служебное удостоверение. — Скажите, это реальный приступ или он притворяется? — Мы это выясним, — ответил медик. — Больного везем в ЦРБ, так что обратитесь за подробностями к ним. А мне, извините, пора. — Конечно, — кивнул Камышев. Колеса носилок прогремели по керамической плитке пола, и вскоре о происшествии напоминали лишь возбужденно переговаривающиеся люди. Камышев поискал глазами сотрудника, похожего на Градского, тот с готовностью подскочил ближе. — Закройте кабинет, — сказал ему Валерий. — Думаю, в ближайшее время он товарищу Чопре не понадобится. * * * — Что думаете, Вера? — когда они уладили формальности и уселись в машину, Камышев повернулся к девушке. — Это совпадение или наш магистр-экстрасенс устроил спектакль? Матвеич как раз вывел «шестерку» на главную дорогу по направлению к отделению милиции. По лобовому стеклу барабанил дождь — осень все увереннее вступала в свои права. — Судя по тому, что я видела, непохоже, — эксперт Терентьева покачала головой. — Можно упасть, изобразив приступ, даже язык прокусить, чтобы кровь шла… Больно, конечно, но мне встречались люди, которые так проделывали. А вот конвульсивные движения мышц — такое, товарищ Камышев, сложно симулировать. Слишком мелкая моторика, притворство сразу видно. — Можно просто Валерий, так удобнее, — неожиданно для самого себя улыбнулся следователь. — Тем более что вы так меня уже называли. — Хорошо, Валерий, — Вера смущенно улыбнулась в ответ. — А что скажете насчет этой болтовни? — Камышев вернул разговор в профессиональное русло. — Врач сказал, что в приступе эпилепсии люди не разговаривают. — Если не вдаваться в подробности… — девушка на миг замолчала. — Да, это было странно. — А вот лично мне показалось странным, что ему схудилось, когда мы заговорили о «Волге», — сказал Валерий, зацепившись взглядом за красивый старинный собор, мимо которого они как раз проезжали. — Это могло быть и совпадением, — предположила эксперт Терентьева. — Я бы не стала зацикливаться, но в целом, соглашусь, получилось любопытно. Думаете, этот шарлатан тоже связан с бандой? — Мы обязаны проверять все зацепки, — пожал плечами Валерий. — Вы ведь сами обратили внимание на ту женщину, Регину, которая воспитывалась в детском доме… Я и подумал, что Чопра вполне может поставлять информацию бандитам на «Волге». А если честно, Вера, такого сложного дела у меня еще не было. Разрешите вопрос? — Задавайте, — без промедления отреагировала девушка. — Если смогу, отвечу. — Вы давно работаете с капитаном Волковым? — Несколько лет, — ничуть не смутившись, сказала Вера. — А что? — Зачем он поймал кошку? — Камышев все же решился поговорить о том, что его волновало все это время. — Пока мы брали подельников директора магазина, устроивших поджог, Евгений Семенович занимался черной мурлыкой. — Я ничего не знаю об этом, — слишком быстро, как показалось Валерию, ответила девушка. — Он… не всегда и не все мне рассказывает. Камышев понял, что вытянуть из Веры ничего не получится, по крайней мере сейчас, и решил пока не развивать эту тему. Пока. Глава 37. Странные дела Андроповский районный детский дом, 1988 год. 20 сентября, вторник Борис Лапин к своим тридцати годам уже считался успешным журналистом. В «Московский вестник» он пришел еще до перестройки, но даже в спокойные, как их принято было называть, застойные времена предпочитал искать громкие темы. Обладая широким кругом знакомых в самых разных ведомствах, шустрый Борис мог спокойно выведать настоящую «бомбу». Вот только редакторы осторожничали, и в печать в лучшем случае шли его заметки под рубрикой «Криминальная хроника». И без того короткие, однако еще и в сильно урезанном виде. Но когда в стране объявили гласность, скромный на вид очкарик с сердцем первооткрывателя проявил себя в полную силу. Он одним из первых поехал в Чернобыль, побывал в Кабуле и Кандагаре, а московские сыщики полюбили его за рассказы об их нелегком труде без прикрас. Он помог им найти серийного убийцу по кличке Лесоруб, действовавшего в Кузьминках, разоблачить «оборотня в погонах», ездил на задержание беглых зэков и даже присутствовал при освобождении похищенного кооператора. Статьи Лапина были острыми, его не раз вызывали на ковер, чуть не выперли из Союза журналистов СССР, но наверху его опусы тоже читали, оценив по достоинству смелость и любовь к правде жизни. Постепенно Борис стал своим даже в могущественном Комитете госбезопасности, откуда ему периодически давали наводки на интересные случаи, неформально одобренные к распространению. Лапин понимал, что чекисты сталкиваются на своей службе и с более жуткими вещами, чем заговор монархистов где-нибудь в Вологде, но чувствовал берега и не выходил за красные линии. Возможно, именно поэтому знакомый из тринадцатого отдела КГБ по большому секрету рассказал ему о таинственных исчезновениях советских граждан. Он начал копать в этом направлении самостоятельно, выведывая подробности у следователей и коллег-журналистов, наткнулся в архивных записях на истории о синезубых вурдалаках и черных экипажах. А когда на одной из встреч пообщался с товарищами из Польши и Чехословакии, поведавшими ему о похожих случаях, то понял, что назревает расследование века. В вурдалаков он, конечно, не верил, как в прошлом комсомолец и теперь уже коммунист, однако без внимания эти истории не оставил. Потому что еще на журфаке его учили не списывать со счетов фольклор, который пусть и приукрашивает реальность, но все же является ее отражением. А потому все попадавшиеся ему странные истории, слухи и байки скрупулезно складывал в особую папку. В итоге, подняв все свои связи и сложив имеющиеся данные, Борис выяснил, что ниточки ведут в скромный провинциальный Андроповск, который не каждый мог найти на карте Союза. Оформив командировку, целью которой обозначил цикл статей о работе милиции в маленьких городках, Лапин отправился в Калининскую область.