— Я не могу назвать ее имя! — резко ответил Дик, думая, что бы сказал этот великан, если бы он упомянул имя мисс Одри Хэмбер. — О! — Боллард выглядел сконфуженным, но быстро оправился и извинился. — Ты должен простить мое любопытство, малыш Лоусон, но твой отец был моим старым другом, и мне важно, что я могу сделать для его сына. — Я более чем благодарен вам, мистер Боллард. В первый раз ничего не вышло, но, надеюсь, на этот раз все удастся. — Надеюсь, надеюсь, — Боллард принялся перебирать бумаги. — Для твоего же блага будет лучше, если ты ничего не скажешь про преступление в Сарлийском лесу. Люди не любят иметь дело с кем-то, впутанным в такие темные дела. Брови Лоусона поползли вверх. — Я уверяю вас, сэр, что я не имею отношения ни к каким темным делам. — Ох, я не это имел в виду. Просто для тебя, мой юный и прекрасный друг, будет лучше держать язык за зубами. — Так я и поступаю, — сухо ответил Дик. — Ага, так-так-так! Ты что-то знаешь? — взволновался Боллард. — Я сказал все, что знал, во время следствия. — Ох! — Боллард, казалось, разочаровался. — Ничего нового не выяснилось? — Ничего. — И никогда не выяснится. Боллард опустился обратно в кресло с мрачным и даже угрожающим видом. — Убийство в Сарлийском лесу навсегда останется в числе нераскрытых преступлений. — Похоже, что так, — сдержанно согласился Лоусон. — Но вы знали леди Хэмбер довольно близко, ведь она вышла замуж за вашего шурина. Какое ваше мнение по этому поводу? — Моя единственная догадка — ее прикончил один из ее многочисленных врагов. — Так говорят и жители деревни. У нее было много врагов? — Легче сказать, что у нее не было друзей. Леди Хэмбер все ненавидели — да простит меня бог, что я говорю так об умершей. — Неужели? А что насчет ее прошлого? — В ее прошлом нет ничего компрометирующего. Из знатной семьи, целомудренная, идеальная, выше всяких похвал. Все это правда, и тем не менее не было на свете более въедливой, злобной сплетницы, чем она. Все ее достоинства превращались в пороки. — А как она ладила с пасынком и падчерицей? Боллард выглядел неловко, но ответил достаточно честно, подавленным рыком: — Она запугивала и превращала их жизнь в каторгу. Они не любили ее, а она не любила их. Ее смерть принесла им облегчение. — Так говорят и в деревне, мистер Боллард. — А? Что? — Лицо этого большого человека побагровело от гнева. — Ты же не думаешь, что кто-то из деревенских подозревает… — Нет, нет! — поспешил прервать его мысль Дик. — Они не подозревают их, но понимают, что сэр Джеральд и его сестра теперь счастливы без мачехи. Боллард облегченно кивнул. — Все мы люди. Ты уверен, что в деревне нет разговоров о том, что кто-то из них двоих участвовал в трагических событиях? — Совершенно уверен, — Лоусон догадался, что этот пожилой человек имел в виду в первую очередь Одри. — Я ведь всех опросил, прежде чем уехать. Также я оставил Селвину мой новый адрес, и если он узнает что-нибудь новое, то обязательно мне напишет. — Почему тебе? Дик поднялся и пожал плечами: — Я оказался в центре событий и теперь хочу довести дело до конца. — Довести до конца? — Боллард тоже поднялся, на его лице было заметно волнение. — Почему? — Разве вы не понимаете? Я не люблю незаконченные дела. — Думаешь, ты сможешь разузнать что-то новое? — Я собираюсь выяснить все до конца. Боллард посмотрел на Дика, а Дик на Болларда. — Я бы на твоем месте этого не делал, — мрачно сказал брокер. — Это не приведет ни к чему хорошему. — Это приведет убийцу леди Хэмбер на эшафот. — Если ты сможешь сделать это… — Боллард положил свою огромную тяжелую руку на плечо Лоусона. — Я на твоей стороне. Дай знать, если что-то выяснишь. Давай действовать сообща. — Но я думал, вы не хотите, чтобы я… — Я не хотел! И не хочу, — резко прервал его пожилой мужчина. — Но раз ты намерен довести до конца свое расследование, у меня есть желание принять в этом участие. И я должен признать, что это и ради моей… моей… — Он нервно сглотнул. — Ради моей племянницы. — О, мисс Хэмбер не имеет к этому никакого отношения! — быстро вставил Дик. — Конечно, нет! — свирепо ответил Боллард. — Тем не менее люди могут начать говорить то, чего говорить не должны. А теперь до свидания, до встречи, я занят. Прерванный так внезапно, Лоусон покинул офис и пошел обратно в свои меблированные комнаты. Он был более чем уверен, что Боллард знал об Одри, о ее присутствии на той поляне и вывихнутой лодыжке, и был обеспокоен, как бы не вскрылось что-нибудь, что могло бы бросить тень на девушку. Странным было то, что Боллард не был откровенен по поводу произошедшего, учитывая, что он, кажется, знал, что Дику было все известно. Но все эти размышления были оборваны, когда Лоусон вернулся к себе и обнаружил пухлый конверт. Он открыл его и достал бумагу, на которой было напечатано: «С благодарностью за ваше молчание», и вложена пачка из пятидесяти десятифунтовых банкнот. — Боже мой! — вырвалось у Дика. — Убийца леди Хэмбер! Глава 9 Эти пятьсот фунтов будто бы свалились с неба. Дик уставился на пачку банкнот и единственную напечатанную строчку с удивлением, степень которого не описать словами. Это письмо было подобно стреле мести, но как она нашла предназначенную жертву — его самого, — молодой человек не мог и представить. Все еще обдумывая недавний разговор с мистером Боллардом, он забыл осмотреть конверт и сейчас решил сделать это, чтобы, если это возможно, как-то выследить отправителя денег. Как этот неизвестный человек разузнал его новый адрес? Выяснить это оказалось проще, чем он предполагал, так как письмо было адресовано Ричарду Лоусону через констебля Селвина, в Сарли, с просьбой переслать по назначению. Это было вполне понятно. Преступник знал, что Лоусон и Селвин втянуты в это дело, и было естественным предположить, что они поддерживают связь друг с другом. Конверт был отправлен из Лондона в Сарли, а оттуда обратно в Лондон. Поскольку на нем не имелось ни имени, ни адреса и ни единой рукописной буквы, выследить отправителя было довольно сложно. Лоусон проверил банкноты. Все они, насколько он мог судить, были новые и подлинные. Дик встал, прошелся по комнате, совершенно запутанный и не понимающий, что с этим делать. В этот момент в его помутненном сознании промелькнуло имя миссис Джозефины Трембли. Она была его старым другом: они были очень близки, пока ему не минуло двадцать один, а ей девятнадцать. Затем он отправился на поиски удачи в Африку, и следующие десять лет они не виделись, хотя и поддерживали формальную переписку. Но потом миссис Трембли известила Дика о своей свадьбе, а затем о смерти мужа, который оставил ее без гроша. Ее последнее письмо — около года назад — сообщало, что теперь она зарабатывает себе на жизнь работой частным детективом. Лоусон начал искать это письмо, страстно надеясь, что не выкинул его. К счастью, оно нашлось среди кипы бумаг в ящике стола. «Миссис Джозефина Трембли, улица Парсон-стрит, 24, Сохо, — прочитал Лоусон и задумался: — Интересно, живет ли она еще там? В любом случае стоит поискать ее по этому адресу. Если кто-нибудь и сможет мне помочь, так это Джоззи». Едва приняв решение, он тут же приступил к действиям и отправил телеграмму, спрашивая, могут ли они увидеться сегодня вечером. Ожидая ответа, он позвонил мистеру Саймону Тарру в клуб верховой езды и быстро выяснил все детали по поводу предстоящей встречи. Мистер Тарр был очень дружелюбен и, казалось, крайне впечатлен манерами Дика. Они закончили разговор, условившись, что Лоусон приступит к своим обязанностям в течение трех дней. Зарплата его устраивала, и никаких вопросов больше не возникло. Мистер Тарр был добродушным и веселым, и так как его новый работник был готов проводить уроки верховой езды и рано утром, и днем, остался вполне доволен. Лоусон вернулся в свои съемные комнаты, вздохнув с облегчением, что дела так неожиданно наладились. И вдобавок к благодарности судьбе — она уже не казалась такой уж злой — он обнаружил ответ на свою телеграмму. Миссис Трембли все еще жила по тому адресу и ждала его тем же вечером в восемь часов. Дик привел себя в порядок, поскольку хотел сделать все, чтобы впечатлить свою весьма склонную к критике подругу. О нарядном костюме не могло быть и речи, ведь он не баловал себя такой роскошью уже много лет, но недавно купленный костюм из синей саржи[4], которым его снабдил его старый знакомый портной с Бонд-стрит, вполне подошел. Дик выглядел аристократичным человеком, умеющим правильно одеваться, и был вполне доволен собой, когда постучал в дверь к миссис Трембли. Чтобы попасть туда, ему пришлось взобраться по узкой старой лестнице захудалого дома в бедном районе. Удивляясь, почему такая притязательная женщина, как его подруга, решила открыть свое дело в таком угрюмом и сомнительном районе, Лоусон вошел в дом. Прохладный, неуютный коридор привел его в хорошо обустроенную комнату, обстановка которой казалась роскошной в свете множества ламп, приглушенных розовыми абажурами. Миссис Трембли поднялась из-за стола и подошла к Дику, распахнув объятия. — Мой дорогой старина Дик, я так рада тебя видеть! — И я, и я! Джоззи, старушка. — Она подставила ему щеку, и Дик по-дружески поцеловал ее. — Сколько же мы не виделись! — Десять лет, — подсчитала миссис Трембли, кивком указывая на стул. — И чья же это вина, мой дорогой? — Это вина негодницы-судьбы, — возразил гость, спокойно садясь на стул. — Она послала меня за границу, чтобы нашел свое счастье, а тебя оставила дома, чтобы ты нашла свое, Джоззи. И… — Он многозначительно посмотрел по сторонам. Миссис Трембли пожала плечами. — Ох, дружище, все это иллюзия. Я свожу концы с концами, но это все. — Но почему в таком сомнительном месте? — Ах, гм, в силу моей профессии приходится иметь дело с иностранными разбойниками, и мне хочется быть начеку. — Ты не в Скотленд-Ярде? Не в управлении уголовными расследованиями? — Нет, к сожалению. Но временами служители порядка привлекают меня к некоторым делам. Знаешь, Дики, мне нравится быть детективом. Это интересно, особенно когда приходится разбираться с мошенниками с континента. Но я не могу сказать, что сделала на этом состояние. — Ты хорошо выглядишь, — Дик критично оглядел ее. Миссис Трембли действительно выглядела более чем хорошо — ее вечернее платье было дорогим, соблазнительным, превосходно подобранным. Это была высокая, крупная женщина с поразительно красивыми чертами лица. Ее губы были полными, большие темные глаза властными, и весь ее образ говорил о мужественном характере, твердом и решительном. Она нежно улыбнулась комплименту Дика, которого любила как родного брата.