– Позвольте мне расплатиться, – Сильва достал кошелек из клатча и жестом показал: никаких возражений. – К тому же пиво здесь отличное. Пока шли в агентство, Вебер рассказывал о своем любимом городе, где он родился и откуда никуда не уедет. Конечно, это самый лучший регион в Германии (баварец Шлоссер усмехнулся), здесь замечательный морской воздух, средневековая архитектура и прочие достопримечательности. Сильва с удовольствием слушал и разглядывал фасады разноцветных домов. – А в этой ратуше, – Вебер показал рукой на красивое готическое здание, – в тысяча шестьсот сорок восьмом году был подписан Вестфальский мирный договор, который прекратил Тридцатилетнюю войну в Священной Римской империи. Но рассказы о городе длились недолго. Через десять минут они уже заходили в детективное агентство Ганса Вебера. Агентство занимало первый этаж старинного особняка. У Ганса был свой кабинет, в котором они втроем расположились и продолжили беседу. Помощница Ева находилась в комнате рядом, а молодой сотрудник Юргенс отправился в подвал, где хранились архивные документы, за дискетой. – Насколько я помню, ваш отец обратился ко мне с просьбой отыскать в Германии родственников, если таковые существуют. Это сейчас можно кликнуть мышкой и за час собрать тонны информации. А двадцать лет назад таких поисковиков еще не было. И мобильников не было, – добавил он весело. – Только представьте, как изменился мир за какие-то двадцать лет! Но я отвлекся. Вольф сообщил мне, что в эпоху раннего Средневековья существовала такая немецкая династия – Эппенштейны. У них даже был свой замок. Ему рассказал об этом коллега, который был родом из Австрийской Штирии. Кажется, тот парень лично видел замок, вернее, его руины. Насколько я знаю, этот факт заинтересовал вашего отца, и он решил выяснить, возможно, существуют и какие-то его дальние родственники. Почему нет? Когда мы с ним виделись последний раз, я передал ему небольшой список лиц, которые могли бы его заинтересовать, а также адрес двух дам из Мюнхена с фамилией Эппенштейн. По моим предположениям, они с Вольфом действительно состояли в родстве, но очень и очень далеком. Вы о них знаете? – Да, это нам известно. А как вам удалось найти эти сведения? – Я сыщик, Сильва, – улыбнулся Вебер. – Но могу открыть вам один из своих источников, это не тайна. В городе Аурихе есть старинная библиотека. О ней мало кто знает, а уж в эпоху интернета ею мало кто пользуется. И напрасно. В ней можно обнаружить уникальные материалы времен Средневековья и более поздние, вплоть до девятнадцатого века. Уникальные данные! Вот там я и нашел информацию для вашего отца. Все сведения я сохранил на дискете. – Аурих… Я где-то слышал это название. Сильва посмотрел на Шлоссера – тот пожал плечами. – Это город. Очень красивый. Тоже в Нижней Саксонии. В нем находятся ландсгерихт, консистория, государственный архив. И эта необычная библиотека, о которой я вам только что рассказал. – Ландсгерихт – это суд? – Да, нижняя инстанция уголовного и гражданского суда. – А консистория – это что-то церковное? – У протестантских конфессий – лютеран и кальвинистов – это орган религиозного управления. – Ну да… Я забыл, что в Германии, в основном, протестантская религия. – Ничего подобного. Половина немцев католики, половина – протестанты. – Я вас отвлек от темы, извините. – Собственно, это все, что я помню. – А больше вам никто из Эппенштейнов не попадался? – Не попадался. Хотя… кто-то еще был. М-м… нет, не могу вам сказать, много времени прошло. – Вебер покачал головой. И тут Сильва вспомнил! – Ганс, подождите… В кафе вы сказали, что дело не было закончено. Вы удивились, что клиент вам не перезвонил. Шлоссер посмотрел на Сильву с любопытством; этот русский ему определенно нравился. – Вылетело из головы. Вы правы. И об этом я с вашим отцом не говорил. Через несколько дней, после того как я передал Вольфу сведения о двух пожилых фрау, мне пришло официальное письмо от владельца данной библиотеки, в котором… – Вебер загадочно улыбнулся, – …в котором было сказано, что я нарушил правила пользования библиотекой, поэтому в течение одного года заведение будет для меня закрыто. По истечении этого срока я могу посещать библиотеку в любое время, однако использовать ее материалы (копировать, ссылаться на архивы) могу только после официального разрешения дирекции. Библиотека является частной, и не все ее материалы доступны обычным гражданам. Я, оказывается, пользовался документами, которые имели ограниченный доступ! Только для научных работников. Я искренне не понимал и не понимаю сейчас, какие секретные сведения я мог обнаружить. Для меня в тех документах, что я нашел, не было никакой секретности. Но! Вебер снова интригующе засмеялся. – Меня заинтересовала фамилия владельца библиотеки, чья подпись стояла на письме. – Неужели Эппенштейн? – возбужденно спросил Сильва. – Нет. Но ваш ход мыслей правильный: родственная связь прослеживается. Вам ни о чем не говорит имя Генрих фон цу Аурих? Шлоссер кивнул. Сильва же вскрикнул: – Вот! Вот где я слышал слово Аурих. Вы сказали, что это город, а это фамилия! Это же сын Эльзы Эппенштейн, так? – Верно. В отчете, который я передал Вольфу, я это имя тоже указал. Тогда я не знал, что этот человек – владелец библиотеки. Не могу знать также, связывался ли ваш отец с Генрихом. Та моя встреча с Вольфом была последней. Но вот само письмо стало для меня большим сюрпризом. Генрих фон цу Аурих был явно недоволен тем, что кто-то собирал о нем и его матери сведения. Почему? Я надеялся обсудить эту тему с вашим отцом позже, потому что меня этот вопрос очень заинтересовал, знаете ли. Я написал Вольфу сообщение по электронной почте, надеялся, что он ответит и объявится. Но ваш отец не ответил, обсуждать эти вопросы стало не с кем, и я закрыл дело. Шлоссер и Сильва переглянулись. Наконец-то появилась хоть какая-то зацепка: Генрих, сын Эльзы, был недоволен тем, что кто-то собирал сведения о его семье. Мог ли он заказать убийство Вольфа? Вполне. Другое дело, что мотив, который заставил его пойти на преступление, совершенно неясен. Между «быть недовольным» и «убить» большая пропасть. – Вы молчите… Значит, информация вас заинтересовала? – Да… – Шлоссер довольно причмокнул. – Как минимум это требует размышлений. А письмо у вас, случайно, не сохранилось? – Вряд ли. В этот момент зашел Юргенс и, качая головой, сказал: – Шеф, дискеты в подвале нет. Я искал в том месте, где она должна быть, в папке девяносто седьмого года. Все конверты раскрыл, названия дискет пересмотрел, мало ли, может, в другой конверт переложили. Потом глянул папку на год раньше и позже. Немного поискал в разных местах, где она, теоретически, могла бы быть. Но, увы. Дискеты нет. Вебер ошарашенно слушал своего работника. Сильва не мог скрыть расстроенных чувств, лицо Шлоссера никаких эмоций не выражало. – Не может быть! – наконец, произнес детектив. – Вы можете сами убедиться, шеф. – Идемте! – скомандовал Вебер. Он поднялся с кресла и жестом предложил гостям следовать за ним. Сильва и Шлоссер последовали за Вебером и Юргенсом. Шли молча. Спустились по лестнице в полуподвальное помещение: цокольный этаж с небольшими узкими прямоугольными окнами под потолком. Здесь было много стеллажей, шкафов и неработающего офисного оборудования. На шкафах и ящичках значились даты. Все наглядно, четко, лаконично. Очень удобно для поиска необходимых документов. Видимо, Вебер начал детективную деятельность в девяносто первом году, потому что наклейки по годам начинались именно с этого года. Поиски дискеты продолжались не менее получаса. Юргенс был прав: дискета пропала. * * * До посадки в самолет оставалось двадцать минут. Сильва и Шлоссер сидели в аэропорту Мюнстера и раздумывали о прошедшей встрече. – Знаете, несмотря на то что у нас нет дискеты с отчетами Вебера, я считаю, что мы не зря приехали, – прервал Сильва затянувшееся молчание. – Вы согласны со мной? Шлоссер кивнул. Сильве снова показалось, что следователь совершенно его не слушает: кивнул он механически, погруженный в свои мысли. – Самое главное, что у нас появился подозреваемый! Подполковник усмехнулся: ему нравилось упорство, с которым Сильва «взялся за расследование», и особо умилило это «у нас». Этот русский считал себя частью команды (не без основания, надо сказать). – Очевидно же, что Генрих – богатый человек, у которого много возможностей. Для того чтобы найти исполнителя преступления, ему не нужно осуществлять долгие поиски. Может быть, у него есть охранники, которые этим могли заняться. Не сами, но… – Вы насмотрелись голливудских фильмов. – Почему голливудских? У нас тоже таких фильмов полно. А в девяностые на улицах был такой криминал, что жизнь была пострашнее, чем кино. Заказух знаете сколько было! – И что вы предъявите Генриху? Недовольство тем, что какой-то детектив сунул свой нос в фамильные метрики? – Разве это секретная информация? Почему он так отреагировал? Архивы для того и существуют. – Но ведь и недовольство его не выходило за рамки приличия. Ну, запретил владелец библиотеки Веберу пользоваться ею в течение года. И все. – Это все же странный демарш. – Странный. Не более того. – А если мой отец общался с Генрихом? Например, позвонил ему перед поездкой в Баварию? – Сильва не унимался. – Со слов Греты, Эльза и Агнет были очень удивлены появлению Вольфа. Если бы он до визита к ним пообщался с Генрихом, думаю, тот бы предупредил мать. И уж если это Генрих задумал избавиться от неожиданного родственника, он бы такую поездку не допустил вообще. – Это так. Но, вспомните, ваш Ганс (который преступник, не детектив) рассказал, что заказчик настаивал, чтобы с отцом разобрались до его возвращения в Нижнюю Саксонию. Мне это показалось странным. К чему такая спешка? Если это дело рук Генриха, то понятно, почему. Он живет в Аурихе, недалеко от города, где жил отец, полицейские могли бы на него выйти. – Вы пытаетесь меня убедить в том, что сын фрау Эльзы заказал убийство своего дальнего родственника? Зачем? Сильва смутился: – Я просто рассуждаю. Если б мы знали, зачем! Установленный мотив – это половина дела в раскрытии преступления. – Ого! – рассмеялся Шлоссер. Зазвонил его мобильник. – Доменик, – кивнул он на трубку. – Алло… По мере того, как обер-лейтенант Пруст что-то объяснял по телефону, лицо Йозефа приобретало озадаченное выражение. Он даже приоткрыл рот от удивления. Сильва хотел продолжить разговор на тему семейных отношений, но прервал свои рассуждения и с интересом наблюдал за следователем. Наконец, тот отвел трубку от уха и спросил: – У Греты есть дочь? – Что?