И Шлоссер отключился. Вот как он мог?! Вот так… забросил приманку и тут же отключился. «Это не то, что вы думаете!» Ха! Ну, Йозеф! А что же это, черт подери?! Нет, они, конечно же, потерпят. Тем более, что терпеть осталось недолго – до завтра. А если Шлоссер снова сошлется на «много работы» и отложит визит в Шаттен? Но другого варианта все равно нет: надо дождаться, пока спецы расшифруют дискету. И уж потом выслушать подполковника с разъяснениями. И все же звонок Шлоссера стал хорошим предлогом для того, чтобы прояснить накопившиеся вопросы. – И когда нам его ожидать? – спросила Грета нетерпеливо. – Завтра. – Сильва скорчил гримасу. – Обещал. Э-э… интересовался твоим здоровьем. – Мог бы и мне позвонить, – с обидой отреагировала она. – Ему некогда. Работа… Да, просил выяснить у тебя кое-что. Два вопроса. – Выясняй. – Э-э… Кому ты говорила о моем приезде? Почему-то он считает, что это важно, – непринужденно спросил Сильва. – Кому говорила? – удивилась она. Сильва пожал плечами: – Ну да. – Никому не говорила. А зачем кому-то рассказывать? – Не знаю. Он просил у тебя узнать. Сильва выкручивался как мог. Если бы не просьба Шлоссера, он бы спросил прямо: «Дорогая тетушка, с кем ты обсуждала мой визит в Шаттен? Кто, по-твоему, хочет расправиться со мной так же, как с моим отцом? Кто мог устроить покушение на тебя из-за того, что ты много знаешь?» Насколько проще было бы поговорить об этом начистоту. Но пока приходилось прибегать к уловкам. Сильву, который врать не любил, очень смущали такие недомолвки. Он лишь надеялся, что завтра подполковник разъяснит Грете причину подобных ухищрений и сообщит о результатах расследования. – Что, даже фрау Шварц не сказала? – спросил Сильва негромко, кивнув на Урсулу. – Разумеется, Урсула знала. Но ведь Шлоссера интересует не она? – Я не знаю, кто интересует Шлоссера. Он просил, чтобы ты вспомнила всех, кто знал о моем приезде, включая знакомых и родственников. Думаю, домработница тоже входит в этот список. – Хм… И зачем это надо… – хмыкнула она недовольно. – Так… Урсуле я сказала сразу после твоего звонка. Поручила продумать меню на несколько дней. Да, еще говорила невестке – жене брата. Мы встречались с ней за два дня до этого, ходили на кладбище. Двадцать третьего апреля был день рождения покойного брата. – А твоя невестка в курсе истории моего отца? Она знает о его трагической гибели? – Это не секрет. В то время мы обсуждали это событие. Вольф хотел познакомиться с семьей брата. Не сложилось, к сожалению. – А о том, что у Шлоссера появилась новая информация о смерти отца? – Нет, ни о Шлоссере, ни о новом расследовании мы с ней не говорили. Она далека от всего этого. Я просто сообщила, что ты приезжаешь, что наконец-то я тебя вытащила в Баварию. – И как она отреагировала? Грета удивилась вопросу: – Никак. А как она должна была отреагировать? – спросила она раздраженно и добавила: – Я как будто на допросе. – Не обижайся… – Сильва смутился. – Я не виноват. Это все он – унтерзухунгсфюрер Йозеф Шлоссер! – Да-да… Только пытает меня не он, а ты. Я смотрю, за несколько дней ты у него неплохо обучился всяким полицейским штучкам! – голос ее смягчился. – Ладно. Так и скажу Шлоссеру: о моем приезде знали только Урсула и невестка. – Ты тоже не обижайся на мое раздражение, Сильва. О, Грета сменила гнев на милость. Отлично! – Ну что ты… Я так тебе благодарен. – Что еще? – Тетушка выглядела довольной. – Наш следователь просил прояснить два вопроса, если не ошибаюсь. Сильва широко улыбнулся: – С тобой в прятки не сыграешь! Все помнишь. – Слава Богу, пока не в маразме. – Вот как раз вопрос о маразме. – О чем? – она рассмеялась. – О Рите, жене Генриха. Сильва решил начать издалека: сначала о Рите, а потом уж о ее отце. – Видимо, это наследственное у них. Я слышала, что у ее младшей сестры тоже что-то не так с психикой. Сын наркоман, у внучки аутизм. Хотя это разные вещи, но как-то слишком много проблем в одной семье. – Генрих сказал, что у Риты болезнь Пита. Возможно, у родителей были психические отклонения. Ты хорошо знала ее родителей? – Мать ее умерла совсем молодой в пятидесятые годы. Тогда они жили в Африке. Несчастный случай. А отец в полном здравии дожил до девяноста трех лет. – Между прочим, Гуго, отец Риты, тоже Эппенштейн. Генрих сказал, что он умер не так давно: восемь лет назад. А ты говорила, что мужская линия Эппенштейнов прервалась в девяностые годы. Последнего звали Хуго, и он был бездетным. Хуго вел свой род от Леопольда, брата Генриха, который уехал в Россию, – моего далекого предка. А про Гуго Эппенштейна ты не вспоминала. Или я что-то пропустил? – А ты, оказывается, не так прост, племянник. – Ты о чем? – Сказал, что слишком трудно всех запомнить, но, смотрю, ты прекрасно все усвоил. – Это благодаря тебе, Грета. Ты так все разложила по полочкам! И потом… я изучал твое дерево. То, что в рамочке, в кабинете. Сильва имел в виду карандашный рисунок на стене – схему в виде дерева, у корней которого обосновался Луитпольд Эппенштейн. – Кстати, надо бы его обновить. Ветвь Генриха, одного из сыновей Отто, у тебя пустая. Сведения о всех своих немецко-русских предках я отыскал. Так что можем разместить их на дереве, – сказал Сильва, забавно гримасничая. – Ты прав. Надо добавить ветвь Генриха. – Но вот Гуго Эппенштейна я на рисунке не нашел. Его нет. Почему? Он старался вести диалог в шутливых тонах. Но настроение Греты никак нельзя было назвать легкомысленным. Разговор ее явно озадачил, во взгляде появилась даже некоторая растерянность. Вот и сейчас она не спешила отвечать на простой, с точки зрения Сильвы, вопрос. – Это непросто объяснить, – сказала она и замолчала. Сильва очень хотел спросить, в чем же сложность, но сдержался. Грета должна сама найти ответ. Он замер в ожидании… Еще одна тайна? – Понимаешь… – медленно начала она, – я не знаю, как ты воспримешь мой рассказ. – Да в чем дело, Грета? – Отец Риты на самом деле не Эппенштейн. Настоящую фамилию Гуго я узнала незадолго до его смерти. Он сам мне об этом рассказал. Так случилось, что мы встретились, а ему захотелось выговориться. Позже я догадалась, что он специально подстроил нашу встречу. Гуго взял фамилию жены Элоизы. – Почему? – Попробую объяснить. Хотя и не уверена, что нужно это делать. – Нужно, Грета. Мне кажется, это правильно… Мне необходимо знать. – Так тебе или Шлоссеру? – Нам обоим. И снова пауза. Грета раздумывала. Сильва молчал, боялся ее потревожить. Тетушка не на шутку его заинтриговала. – М-м-м… Ты интересовался когда-нибудь историей Третьего рейха? – Нет. Я знаю только общие сведения. – Значит, как минимум ты слышал, что такое «абвер»31? – начала она свой рассказ с вопроса. – Абвер? – переспросил он, а в голове тут же всплыл фильм о Штирлице. – Кажется, это разведка в Третьем рейхе. Чего-чего, но такого начала разговора Сильва не ожидал. – А что такое «Эн-эс-де-а-пэ»32?