– Господи, спасибо вам, фрау Генриетта. Вы двадцать пять лет давали мне работу. Мне так жаль… Я не могла представить, что такое возможно. Простите меня. – Мне не за что тебя прощать. Ты ни в чем не виновата. Габи тоже не виновата. Я знаю свою дочь, знаю, на что она способна и как умеет манипулировать людьми. Поднимись, не надо стоять на коленях, – сказала она тихо. – Сильва, помоги мне… Вдвоем они подняли плачущую Урсулу. – Но вы, Шлоссер, не объяснили главного, – упрекнул его Сильва, – почему Эмма так поступила? Ради чего она пошла на преступление? – Давайте сначала отпустим фрау Шварц. Ей нужно отдохнуть, – сказал Шлоссер. Сильва понял, что следователь не хочет продолжать разговор в присутствии постороннего человека. – Да-да, наверное, я пойду. Мне надо поехать к внукам, зять один не справится, – сказала она тихо. – Старшенький очень подвижный мальчик… – Вы не в лучшей форме, чтобы садиться за руль. – Не волнуйтесь. Я в порядке. – Я вызову такси, Урсула. Тебя отвезут к детям. Даже не возражай! – настояла Грета. – Спасибо. Простите меня… Когда Урсула Шварц уехала, Шлоссер попросил чашку кофе. – Может, пива? – спросила Грета. – Можно и пива. А потом кофе. Тетушка хмыкнула: не по правилам пить кофе после пива. Но промолчала, замечание не сделала. – Я приготовлю Йозефу кофе. И себе. И тебе, если хочешь, – любезно предложил Сильва. – Капучино, – только и произнесла она. Пиво и кофе пили молча. – Ну что, будем обсуждать мотив преступления? – спросил Шлоссер. Грета ничего не ответила. Сжала губы. Чем продиктовано ее молчание? Ей тяжело выслушивать правду? Или она знает (догадывается?) о том, что могло послужить мотивацией для такого поступка? Сильва промолчал, потому что… чувствовал себя неловко. Любопытство, конечно, присутствовало, но тема была настолько деликатная, что он боялся своим любопытством обидеть тетушку. – Фрау Генриетта? – вновь обратился он к Грете. Она прикрыла глаза. – Грета, я могу уйти, – подчеркнуто тактично сказал Сильва. – Я понимаю, что тема очень непростая. Он встал, намереваясь уйти. Грета, не открывая глаз, протянула ему руку. Сильва подошел к ней. – Оставайся. Дело не в тебе. – Сказала она, удерживая его руку. Затем подумала и добавила фразу, которая удивила и озадачила Сильву: – Хотя и в тебе тоже. – Фрау Генриетта, триггером послужило ваше последнее завещание. – Что? – Да, когда Эмма узнала о содержании… – Шлоссер, это невозможно. Я знакома с герром Фишером пятьдесят лет. Он оформлял все документы: отца, мужа, мои и семьи брата. Все сделки и завещания. Это самый добросовестный нотариус, которого я знаю, и порядочный человек. Никто, кроме него, не знал о содержании завещания. Нет-нет, он не мог… – говорила она возмущенно. – Да скажите же вы что-нибудь, подполковник! – Вы не даете мне сказать. – Вот, пожалуйста, даю вам слово. Только не пытайтесь меня убедить, что Фишер рассказал Эмме… – Грета так разнервничалась, что начала заикаться. Сильва встал, принес бутылку воды, налил полный стакан. Она с жадностью выпила воду. – Я не пытаюсь, Грета, вас убедить в нечестности герра Фишера. Естественно, он не говорил Эмме не только о содержании завещания, но и о том, что оно существует. – А как же тогда?.. – Но у Фишера есть помощник. Вот с ним-то ваша дочь смогла найти общий язык. Он не только проболтался о завещании, но и сделал для нее ксерокопию. – Но это же должностное преступление! – Да. Он уволен и наказан. Но факт остается фактом: содержание завещания ей стало известно. – Боже мой, сколько жизней она сломала. Габи, этот юноша… – Ну, юноша, в отличие от Габи, получил за свое предательство неплохой куш. Фрау Шпонгейм щедро расплатилась с ним. – Ее арестовали? – Задержали. И ее, и Аларда с Кристиной. Еще вчера. – Скажите, подполковник, у вас есть доказательства их вины? Или все, что вы сегодня рассказали, – ваши домыслы? – Фрау Генриетта, я бы не рискнул обращаться к вам без доказательств. Во-первых, Аллард и Кристина признали свою вину. Они сами подробно рассказали и о том, как украли сумочку с ключами у Анки, и о том, как Кристина подмешала корень болиголова в чай, и о покушении на Сильву. – Они на него покушались? – взволнованно спросила Грета. – Ну… – Сильва виновато улыбнулся. – Ничего такого. Я жив-здоров. Это еще в первый день произошло, когда я возвращался пешком из Швангау. Меня чуть не сбила машина на подъеме. Я еле увернулся, просто запрыгнул за ограждение. Сначала думал, что это случайность, просто из-за поворота выскочил какой-то сумасшедший водитель. Но герр подполковник сказал, что это был преднамеренный наезд. – Ты ничего мне не рассказывал. – Не хотел тебя волновать. – Плохо все это. – Грета сникла и повела рукой, как бы отстраняясь от чего-то тревожного. – А другие доказательства, кроме их показаний, у вас есть? – снова обратилась она к Шлоссеру. – Да, конечно. «Мерседес», который пытался сбить на дороге Сильву, был взят в аренду на имя одного из друзей Аларда. Человек не подозревал, что его документами воспользовались без разрешения. Камеры наблюдения также помогли установить их личности. Есть признание Габи. Этого вполне достаточно. И… – Все это так, Шлоссер, – перебил его Сильва. – Но какое отношение Эмма и все эти люди имеют к моему отцу? – Никакого. Вы были правы. Эти два случая совершенно не связаны между собой. Так случилось, что фрау Шпонгейм задумала совершить… э-э… убийство именно сейчас. Она ждала вашего приезда. – Но зачем ей я? Это ужасно – планировать убийство собственной матери. Но я хотя бы могу понять мотивацию: алчность, желание как можно скорее получить наследство. А зачем ей убивать меня? Мы не были знакомы. Она обо мне не знала вообще. Я не понимаю. Сильва обращался к обоим. В ответ – тишина. И через мгновение громким мяуканьем дал о себе знать Теодор. – Есть, наверное, хочет. Забыли мы про тебя, маленький? – Сильва отправился за котом. Так и есть: Тео привел его к шкафчику с кошачьей едой. – Я дам ему паштет, ты не возражаешь? – обратился он к Грете. Можно было и не спрашивать. Кот определенно хотел чего-то вкусненького, сухой корм его не устраивал. Когда он вернулся к столу, Грета и Шлоссер все еще молчали. Наконец, заговорила Грета: – Ты не спрашиваешь, что написано в завещании? – Это не мое дело, Грета. – А между тем это и есть причина такого поведения моей дочери. Мне очень жаль. – Я понял, что она хотела убить тебя из-за наследства. Это ужасно, необъяснимо. Ну, а я при чем? Шлоссер и Грета снова переглянулись. – Дело в том, племянник… – Грета как-то очень по-доброму посмотрела на него. – Дело в том, что по завещанию я сделала тебя моим единственным наследником. Сильва переваривал только что услышанное. – Я что-то не так понял, наверное. – Сильвестр Эппенштейн, – громко воскликнул Шлоссер, – Генриетта фон дер Сакс определила вас единственным своим наследником и опекуном в случае, если таковая необходимость случится. – Меня? Наследником? Это шутка? Шлоссер выругался. Звучало грубо, что-то вроде «он совсем тупой?» – Поэтому Эмма и хотела избавиться от меня и от наследника. Господь не дал, – произнесла Грета как-то буднично. – Это твоя дочь…