– Да? – Он сам пригласил меня. И выдвинул предположение… что с Вольфом разобрался его тесть. Генрих прекрасный аналитик, одно время работал в аналитическом отделе БНД. Он лишь просил не делать из этого сенсацию. Журналисты охочи до таких историй, а для семьи это может создать большие репутационные проблемы. Гуго умер. Осудить его не представляется возможным. Разве что там, на небе, существует небесный суд. – Значит, письмо детективу тоже мог написать Гуго? – Мы и об этом говорили. Скорее всего, это Рита по просьбе отца отправила письмо Веберу. А уж какая мотивация была у них, узнать сейчас не представляется возможным. Видимо, Гуго все же запаниковал, что где-то в архивах существуют неуничтоженные сведения о его прошлом. Кстати! – воскликнул Шлоссер и поднял вверх указательный палец левой руки. – Помните, Сильва, Рита все время «искала» какого-то Петера? – Конечно помню. Генрих сказал, что это выдуманный персонаж, существующий лишь в ее мозгу. Но у нас говорят: «Что у трезвого в голове, то у пьяного на языке». То же и с сумасшедшими. Значит, Петер на самом деле существует? – Существовал. Это действительно брат Риты. Он погиб вместе с матерью, взорвался в машине. И Генрих подозревает, что в их гибели также виноват Гуго. Скорее всего, покидая Африку, он избавился от жены. Возможно, сына он убивать не хотел и гибель ребенка – трагическая случайность. Генрих считает, что Рита, будучи маленькой девочкой, видела взрыв машины, и это отложилось в ее памяти. И сейчас, когда ее мозг полностью деформирован болезнью, картинки детства и гибель матери и брата выплывают в ее памяти и принимают такие причудливые формы. Грета все время молчала. Однако слушала очень внимательно. – Грета, – обратился к ней Сильва, – а ты знала настоящее имя Гуго? – Да. Он сам сказал мне перед смертью. Я говорила тебе, что он подстроил нашу встречу. Правда, я поняла это позже, поначалу думала, что мы встретились случайно. Думаю, ему надо было выговориться. – Он… Он говорил что-нибудь о моем отце? – Нет, прямо не говорил. Но потом у меня появлялись разные мысли. – И ты поэтому написала завещание в мою пользу? – Сильва, давай не будем спешить с умозаключениями! Почему я это сделала, никого не касается. Только меня. Прежде чем они услышали сигнал машины, встрепенулся Теодор. Он посеменил к двери, мяукая как-то необычно: мя-мя-мя-мя… – Как раз успели закончить, – засмеялся Шлоссер. Сильва поднялся. Надо встречать гостей. Интересно, какой сюрприз на этот раз приготовил Йозеф? В дом вошли Лукаш и молодой человек тридцати пяти-сорока лет. У Сильвы забилось сердце. Они странно были похожи: Сильва и незнакомец. Такая же с рыжинкой шевелюра, нос с небольшой горбинкой, серо-зеленые глаза. Отличалось телосложение: парень был высокого роста с красивой подтянутой фигурой фехтовальщика. – Маркус, это я вам звонил и просил приехать. Подполковник «Крипо» Шлоссер. Они обменялись крепким рукопожатием. Сильва выжидал. Очевидно, Йозеф должен представить гостя. – Знакомьтесь, – обратился он к Сильве и Грете: – это Маркус Эттинген. И ваш троюродный брат, Сильва. Они поздоровались, задержав рукопожатие и разглядывая друг друга. – Похожи, – улыбнулась Грета. – Бывает. Гены. До ночи они общались. Сильва узнал, что у прадеда Иосифа в Германии родилось двое детей: Сын Генрих и дочь Мария. Сын, дед Маркуса, жив. (Дед Рудольф будет счастлив встретиться с братом!) У сына есть дочь Лена – мать Маркуса. Получается, они – троюродные братья. Маркус привез альбом с фотографиями. Снимки – черно-белые и цветные – рассказывали о жизни в Германии его прадеда Иосифа. Теперь, наконец, дед Рудольф сможет посетить могилу своего отца. Шлоссер и Лукаш уехали почти сразу же. Шлоссер сослался на дела, но было понятно, что он не хочет мешать семейной встрече. Сильва вышел их провожать. – Вот, возьмите. – Подполковник вытащил из нагрудного кармана флешку. – Мои ребята сделали для вас копию с отцовской дискеты. Там много интересного. – Спасибо. За флешку… За вашу работу… За прадеда и Маркуса. Шлоссер махнул рукой, уходя к машине. Солнце таки пробилось сегодня сквозь хмурые тучи и, несмотря на предвечернее время, ослепляло. Сильве даже пришлось заслониться от солнца рукой, ожидая, пока отъедет автомобиль. Ему хотелось многое сказать Йозефу, хотелось обнять этого человека. Это заблуждение, что немцы не сентиментальны… Сильва навсегда сохранит чувство благодарности к подполковнику баварской криминальной полиции Йозефу Шлоссеру за его участие и доброе отношение. Ему казалось, что Шлосер также испытывает к Сильве более глубокие чувства, чем положено полицейскому при ведении официального расследования. Шлоссер уезжал. Возможно, они больше не встретятся: у каждого своя жизнь. – Да… – Он приоткрыл боковое окно. – Забыл вам сказать. У вас действительно древняя фамилия. Там, на флешке, вы увидите много интересного. Ваш отец нашел любопытные документы. Оказывается, Эппенштейны – немецкая династия раннего Средневековья – были выходцами из Баварии. Они правили отдельными княжествами Священной Римской империи и Австро-Венгрии. Историки считают, что в двенадцатом веке династия Эппенштейнов пресеклась, но, как видим, это не так, – говорил, посмеиваясь, подполковник «Крипо»: то ли в шутку, то ли всерьез. – И у вас есть замок. Ну, не у вас лично, – засмеялся он, – а у Эппентейнов. Собственно, название рода происходит от названия замка. Его руины находятся в коммуне Эппенштайн Верхней Штирии, в Австрии. Как-нибудь обязательно поезжайте туда. Посетите это место. Ваш отец не успел. Собирался, но не успел. * * * Такси до мюнхенского аэропорта было заказано на два часа дня. Сильва и Маркос отъезжали вместе: у Маркоса самолет в шесть часов до Гамбурга, у Сильвы – в восемь вечера до Москвы. Можно было выехать попозже, но – сюрприз! – у Сильвы добавилась ручная кладь. И эту кладь надо было перед полетом оформить. Спустившись в салон с чемоданом, готовый к отъезду, Сильва обнаружил на кресле, где он обычно любил размещаться после еды, сумку-переноску, из которой выглядывала смешливая морда Теодора. – Что случилось, Грета? Ты везешь кота к ветеринару? – забеспокоился он. – Тео не похож на больного, полчаса назад он прыгал по мне бодрый и жизнерадостный. – Заберешь кота с собой, – грубовато ответила тетушка. – Видишь, он уже разместился, готов лететь в Москву. – Грета… Я не могу! Это твой кот. А как же ты? – Ой, не надо сентиментов, племянник. Теперь это твой кот. Но у меня есть условие. Когда снова приедешь… ты ведь приедешь? Сильва кивнул, сдерживая слезы. – …захвати Теодора с собой. Она говорила нарочито грубо, пряча за внешней холодностью и наигранной невозмутимостью ранимую чувствительную натуру. За эти дни Сильва хорошо узнал свою шестиюродную тетушку. Он с трудом представлял, как она справляется с тем, что ее самые близкие люди оказались бесчувственными негодяями, способными на убийство. Но она справлялась! – Нет, я не могу… – Сильва сопротивлялся, но как-то вяло. Неужели Теодор полетит с ним в Москву? Он даже не мечтал о таком подарке! Кот сидел тихо. На редкость тихо. Ждал… Грета подошла к Теодору, наклонилась и что-то ему нашептала. Он ответил ей своим нежным: «ма-ау», вылез из переноски, потянулся к ней с поцелуем и снова залез в сумку. А потом она обняла племянника и тихо сказала: – Забирай его, ты же видишь, он не хочет с тобой расставаться. – Нужны документы… – В кармашке сумки его паспорт, у него есть все прививки. – Но нас могут не пустить в самолет! – Вас пустят. Я узнавала. Тебе только надо купить на него билет и оформить в таможне «живой груз». Это все можно сделать за полчаса. У ворот просигналил автомобиль. Маркус подхватил чемодан Сильвы и ушел загружаться в такси. Он оставил их вдвоем: Сильву и Грету. Нет, втроем… Теодор с комфортом расположился в сумке. Судя по довольной мордочке, он давно определился с хозяином. Люди, как это обычно бывает, лишь подчинились кошачьим желаниям. Два золотистых глаза наблюдали сквозь сетку-окошко за прощанием тетушки и племянника. Левый, чуть покрытый поволокой, хитро щурился. * * * notes Примечания 1 Камер-юнкер – дворянская должность. Обслуживает особу императора, короля или курфюрста в его комнатах (точный перевод с немецкого: «комнатный молодой дворянин»). 2