– Что ты сказал, грязная шкура? Ах да, ты прав, это была наша идея. – Ребята, ребята, – вмешалась Хеди, – всё нормально. По-моему, Симон дал нам подсказку – про «никто». А сегодня руки старых фокусников сказали мне: «Кто вам поможет? Никто». Она села на пол возле Спенсера и Дуга, положила на колени альбом и открыла его. А потом стала переворачивать страницы одну за другой, разглядывая газетные вырезки и листовки. – Что ты ищешь? – спросил Спенсер, глядя через её колено. – Рекламу, – только и ответила Хеди, боясь, что, если озвучить идею вслух, та точно окажется неверной. Она читала, и правые страницы начали приподниматься сами. Они словно хотели, чтобы их перевернули. Хеди поняла сигнал и стала листать быстрее, бегло просматривая годы прославленных выступлений Великолепного Джона Санга, фокусника. Но потом страницы стали переворачиваться с ещё большей силой. – Это не я делаю! – воскликнула Хеди, убрав руки. Страницы лихорадочно переворачивались, словно альбом обрёл собственный разум, и откуда-то налетел порыв ветра. Хеди столкнула альбом с колен и отползла назад. Спенсер спрятал голову в медвежьей шерсти. Ветер вдруг раскрыл окно, и в комнату ворвался морозный воздух. Из альбома выпала страница и взлетела, поднимаясь всё выше. Она порхала туда-сюда, словно птица, которая не желала, чтобы её поймали, но, когда она оказалась между Стэном и стеной, олень резко запрокинул голову и кончиком рога прижал её. – О, молодец, Стэнли! – поздравил Дуг своего приятеля. Ветер стих так же быстро, как и поднялся. Стэн убрал рог, и страница спокойно опустилась на пол. – Что это было? – удивился Спенсер. – Это альбом сделал? – Может быть, бабушка Роуз? – задумчиво протянула Хеди. Стэн скептически покачал головой: – Такое я здесь вижу впервые. Ребята присели возле страницы из альбома, и у Хеди перехватило дыхание. Вот оно. Что бы ни вырвало из книги эту страницу, оно точно знало, что нужно Хеди: статья, которую она прочитала в первую ночь. Статья о фокуснике, знаменитым трюком которого было отрубание собственной головы – а потом он, как ни в чём не бывало, приставлял её обратно. Он называл себя Потрясающий Альберт Никто. – Дедушка Джон знал его! – воскликнул Спенсер. Он показал на фотографию группы из пяти фокусников в плащах, весело подбрасывавших в воздух цилиндры. Подпись гласила, что между Биврёстскими Братьями (Андерсом и Мортеном) и Потрясающим Альбертом Никто стояли Умопомрачительные Братья Санг – молодые дедушка Джон и дядя Питер. – По-моему, это нам не слишком поможет, – проговорила Хеди, чувствуя себя как сдувшийся шарик. Впрочем, она продолжила читать. Статья оказалась некрологом – короткой биографической справкой о человеке, который… – Умер, – прошептала Хеди. – Альберт Никто умер. Мало было призрачного холода – теперь Хеди и Спенсер ещё и знали, кто такой Альберт Никто, так что спали они совсем плохо. Утром ребята встали поздно, чувствуя себя как один из замороженных ужинов от миссис Вилемс. Хеди по примеру Спенсера обернулась в шерстяное одеяло поверх одежды, и они спустились на завтрак, закутанные, словно гусеницы в коконах. – Это что ещё такое? – спросил дедушка Джон, искоса смотря на одеяла. – По-моему, мы подхватили простуду, – сказала Хеди, что отчасти даже было правдой. – А вчерашний суп ещё остался? – с надеждой произнёс Спенсер. Супа не было, но дедушка Джон заварил им чай с мёдом и лимоном, и они ели тёплый тост кусок за куском, пока не закончилась буханка. Миссис Вилемс пришла, когда они заканчивали мыть посуду; она весело крикнула «Здравствуйте» и повесила свой плащ на крюк у чёрного хода. Хеди почувствовала, что она разглядывает их – следит, как они неуклюже пытаются расставить тарелки, придерживая одеяла одной рукой. Женщина нахмурилась и поднесла руку ко лбу Хеди, потом к обеим щекам. – Простуда, – проговорила она. Хеди поняла, что миссис Вилемс, судя по всему, знает о призраке-пианисте. – Тебе надо на улицу. На солнце. – Миссис Вилемс, я сомневаюсь, что прогулки на холоде – хорошая идея при простуде, – запротестовал дедушка Джон, остановившись на пороге двери в кабинет. – Да и солнца сегодня как-то мало, – с сомнением добавила Хеди. – От этой простуды помогает солнечный свет, – настойчиво повторила миссис Вилемс. – Можете кутаться сколько угодно, это не поможет. Не беспокойтесь, мистер Санг, я за ними присмотрю. Спенсер? – Она поманила его пальцем и, хмурясь, ощупала его щёки. – Вам тоже нужно солнце, молодой человек. Открыв кухонную дверь, миссис Вилемс посмотрела в небо, неподвижное, как статуи на крыше дедушки Джона. Вдалеке виднелась широкая полоска голубого неба. Она показала пальцем в сад. – В этом доме и так много всего холодного, – тихо сказала женщина, когда ребята вышли на улицу. – Не надо становиться такими же. После этих слов Хеди забеспокоилась ещё сильнее. – Пойдём, посмотрим снова на эти статуи, – предложил Спенсер, подталкивая её в бок. Опавший платан возвышался над садом, который спускался по склону холма. Ребята пошли по тропинке, ведущей от дома, скользкой от старого снега и полузаросшей. Над тропинкой шла высокая деревянная арка с шипами, которые летом превращались в туннель из роз. Через сад проходили две стены. Одна – низкая, из кирпича, за ней виднелся маленький пустой огородик. Вторая, дальше по тропинке, была выше и более старой; за ней пряталась беспорядочная коллекция больших каменных статуй. Там стоял большой китайский лев со львёнком под лапой, баран с изогнутыми рогами, который в холке был почти ростом с Хеди, и женщина в плаще, державшая чашу, которая заросла плющом. А в дальнем конце сада виднелась скамейка, на обоих концах которой сидели две статуи из чёрного камня в капюшонах; между ними было свободное место. – Что они все здесь д-д-делают? – спросил Спенсер, стуча зубами. – Похоже на кладбище статуй, – сказала Хеди. Спенсер заглянул в каменную чашу, которую держала статуя, поросшая плющом. – Хеди, посмотри-ка! Чаша была устлана ветками и сухой травой, а внутри лежали три больших яйца. Скорлупа была тёмно-серого цвета, как галька, хотя каменными они не выглядели. Хеди с любопытством взяла одно из них, Спенсер – другое. Они оказались лёгкими. – По-моему, это настоящие яйца, – заметила девочка. – Но какой птицы? – спросил Спенсер. – Слишком большие для куриных, – ответила Хеди. – Да и куриные яйца не бывают такого цвета. Она так сильно задрожала, что едва не уронила яйцо, и положила его обратно в чашу, чтобы не разбить. Пальцы на ногах и руках начали неметь. – У тебя губы синюшные, – сказал Спенсер, сунув яйцо в карман пальто. – Мы превращаемся в привидений из-за того, что потрогали Симона? – Не может быть, – возразила Хеди, пытаясь храбриться. – Привидения – это духи мёртвых людей, а не живые, которых превратили в духов. – Но что, если мы превращаемся во что-то среднее? – встревожился Спенсер. – Мы ни во что не превращаемся, – уверенно ответила Хеди; впрочем, на самом деле она была не так уверена. Она потёрла щёки. – Миссис Вилемс сказала, что нам надо постоять на солнце, и всё будет хорошо. Смотри, – Хеди показала на полоску чистого голубого неба. Они доплелись, таща за собой одеяла, до полоски газона, на который падали слабые солнечные лучи. Пришлось простоять какое-то время, прежде чем что-либо произошло. Хеди почувствовала, как постепенно прогреваются и оттаивают пальцы, ноги и руки. Губы Спенсера обрели здоровый цвет, и он перестал стучать зубами. – Сработало, – пробормотал Спенсер. – Больше никогда не буду трогать призраков. Что бы с нами произошло, если бы мы не смогли побывать на солнце? В окне кухни виднелась миссис Вилемс; она ходила туда-сюда. – Похоже, миссис Ви знает. Спенсер посмотрел туда же, куда и Хеди. – Думаешь, стоит её спросить про Альберта Никто? Глава 11. Такой подвид лирохвоста Миссис Вилемс уже ждала их, когда дети открыли заднюю дверь. – Как себя чувствуете? – спросила она. – Лучше. Спасибо вам. Острый взгляд миссис Вилемс уже был направлен на Спенсера: – А вы, молодой человек?