— Понимаю, понимаю. Тут мой мобильный. — Арданский достал визитку и написал на обратной стороне несколько цифр. — Этот номер всегда включен, звоните в любое время, отвечаю только я. Мне хочется иметь оперативную информацию не только из любопытства. Вы ведь не можете исключить ситуацию, когда вам понадобится помощь, верно? — Такое исключать нельзя никогда, — согласился Гридин. — И вот еще что. — Арданский достал свой мобильный телефон. — Вам ведь нужны средства на оперативные нужды. Сейчас вам приготовят нашу корпоративную карточку. Учтите, что у нас договоры со многими организациями и карточка дает скидки. Иногда — существенные. На протесты Гридина он не обратил никакого внимания, да Гридин не очень и протестовал. Почему-то ему не было неудобно тратить деньги Арданского. Пока Арданский разговаривал по телефону, Гридин подумал, что, в самом деле, не мешало бы пообедать. Ну, если уж не обедать, то хотя бы съесть пару бутербродов. Он только собрался заказать у бармена бутерброды, и в этот момент зазвонил его мобильный. Гридин ответил, и лицо его изменилось после первых же фраз звонившего. Закончивший свой разговор Арданский впился глазами в лицо Павла. Тот кивал головой, соглашаясь с невидимым собеседником. Потом, в конце разговора, произнес одну только фразу: — Примите мои соболезнования. Самые искренние. Это ужасно. Он повернулся к Арданскому, внимательно посмотрел на него, будто увидел впервые, потом сказал: — Вчера вечером, после разговора со мной, убит Борис Сухов. — Что вы сказали? — недоуменно уставился на Гридина собеседник. — То и сказал. Он провожал меня до автобусной остановки, потому что я мог заблудиться. Посадил и пошел обратно. Я это видел своими глазами, было около половины девятого вечера. Идти от остановки до дома не больше десяти минут, и то, если совсем не спешить. А он не появился до одиннадцати часов. Стали искать, вызвали милицию, обнаружили его на пустыре возле остановки. — Сумасшествие какое-то, — только и мог сказать Арданский. — Полное сумасшествие, — подтвердил Гридин. — Ну а я, вернувшись в гостиницу, сразу же уехал. Причем, если в город я прибыл поездом, то убыл самолетом. Короче, как сами понимаете, милиция подозревает меня, объявлен розыск. — Да-а-а-а-а, — протянул Арданский. — Час от часу не легче. Он раскурил потухшую сигару. — Вот что, Павел Алексеевич, вы сейчас пейте кофе, а я сделаю несколько звонков. С этими словами медиаакула отплыла в сторонку и снова взялась за телефон. Минут десять он разговаривал. Наконец, Арданский вернулся: — Значит, поступим следующим образом: вам возьмут билет на первый утренний рейс, чтобы вы там не оказались арестованным у трапа. Мой адвокат сейчас выясняет все обстоятельства. Если все так, как рассказываете вы, то должно быть много свидетелей, которые подтвердят, что вы сели в автобус, а Борис отправился домой живой и здоровый. — Зачем же самолет? Я сегодня вечером уеду поездом, утром буду там. — Нет. Мы не можем быть уверены, что вас не возьмут прямо в поезде, понимаете? — Да вы что! Я же не беглый преступник! Что за американский боевик! Арданский посмотрел на Гридина внимательно и, как тому показалось, с сочувствием. — Ну, какая вам разница? Поверьте мне, что у нас сегодня возможно такое, на что не хватит фантазии никакого американского Спилберга! Он попросил еще кофе, попыхал сигарой. — Поймите и меня: все, что вы делали и будете делать по моей просьбе, может быть опасным. Скажу откровенно: я намерен выделить человека, который будет отвечать за вашу безопасность. Гридину идея не понравилась. — Вот это лишнее. Совершенно лишнее. Я не люблю соглядатаев, это меня отвлекает и наносит ущерб как раз той работе, которую я делаю для вас. Если меня захотят каким-то образом… нейтрализовать, то сделают это, несмотря ни на что и ни на кого. Арданский задумался на несколько мгновений. — Хорошо, хотя и не понимаю вас. Охрана отпадает. Но от денег не отказывайтесь и от мобильника — тоже. В нем есть поисковик, точнее, функция слежения. Это на всякий случай. Мало ли что, согласны? — Да нет, конечно. Не вижу оснований для какой-то особой тревоги. Наша работа, как и всякая другая, имеет свои степени риска, но их не надо преувеличивать. И от помощи вашей я откажусь. Поверьте, если запахнет жареным, я сам вас о ней попрошу, — улыбнулся Гридин. Арданскому ответ не понравился, и он этого не стал скрывать. Нахмурил брови, пожевал губами, шлепнул ладонью по столу: — Ну, дело ваше, но, учтите, я забочусь не о вас лично, а о решениимоейпроблемы. Хотя, видимо, вы правы: я оплачиваю работу и получаю результат. Хорошо, у меня больше нет вопросов. Он поднялся, протянул руку. — Буду ждать известий! Через три часа Арданский снова позвонил: найдены свидетели, которые видели, что Гридина провожал Борис, который был жив в момент отправления автобуса. Водитель дал точные показания, что Гридин автобуса не покидал вплоть до остановки возле гостиницы. Портье подтвердил, что ключи постояльцу выдал в точно зафиксированный момент. Добираться до Лебяжска самолетом было и быстрее, и удобнее: никаких тебе пьяных попутчиков, можно задремать или неспешно размышлять, любуясь картиной белоснежных облаков. Постепенно перед ним будто бы разворачивалась картина, сложившаяся из отдельных кусочков, взятых из всех рассказов, которые ему привелось выслушать за последние часы. Странный штрих выделялся на этой картине: и Суховы, и Арданский говорили о «безделушках», а Сапожникова — о несметных сокровищах. Впрочем, она и сама не скрывала, что с ее памятью постоянно происходило что-то странное и ее рассказ мог оказаться не воспроизведением того, что было, а фантазиями о том, что хотелось бы пережить. С другой стороны, Сапожникова — единственный человек, который побывал в некоем таинственном подвале. Другие же видели только то, что получили по завещанию, и ни о каком подвале не заикались. Что касается Арданского, то он вообще знал только то, что слышал от Сапожниковой. И о ней же, кстати, постоянно говорил как о человеке неадекватном. Неужели для Романа Арданского, создателя медиаимперии, в самом деле так важно, законно ли обладает какой-то побрякушкой бабушка его жены? Не он дарил, не с него и спрос. Хотя, с другой стороны, именно Арданский и может быть главной мишенью. А что? Окажется, например, вдруг, что безделушка эта похищена из какой-нибудь всемирно известной коллекции. Кто тогда будет слушать сказку о завещании? И тогда — скандал, если не больше! А в этом бизнесе скандал не всегда увеличивает популярность и тиражи. Задача усложнялась с каждым днем. Ну, что же, тем интереснее! У выхода из здания аэропорта стояла молодая женщина с чемоданом, сумкой и мольбертом. — Вам помочь? — поинтересовался Гридин. — Ой, а вы местный житель? — обрадовалась она. — Нет. — Город совсем не знаете? — В самых общих чертах. А что вас интересует? — Я — художница, еду сюда на натуру, — широко распахнула свои серые глазищи собеседница. — Заказала номер в гостинице, а как добраться — не знаю. Боюсь, что утром тут мало народу, а таксисты — народ ушлый, запросят сразу бешеные деньги. Узнав, что новой знакомой — Ирине — нужно в ту же самую гостиницу, Гридин успокоил: можем поехать вместе. По дороге поболтали ни о чем. Так, общие фразы и самое поверхностное знакомство. Кстати, Ирина подготовилась к поездке лучше, чем Гридин. Увидев название одной из улиц, она спросила водителя о какой-то местной достопримечательности, и водитель охотно включился в разговор. В холле гостиницы, перед тем как распрощаться, Ирина спросила разрешения позвонить вечером. Дескать, неудобно женщине одной идти вечером в ресторан. Гридин согласился. Долгие разговоры его уже отвлекали: пора ехать к Суховым. 24 У Суховых его, как и в прошлый раз, встречала Мария, и это дежавю только усиливало неприятные ощущения: недавно тут стоял и Борис Сухов. Теперь, зная обстоятельства, при которых дети оказались в доме Суховых, Павел многое воспринимал иначе. Поднявшись на крыльцо, поздоровался. Немного помолчав, выразил соболезнования. Снова помолчав, развел руки в стороны. — Даже не знаю, что еще сказать, — признался он. — Не надо больше ничего говорить. Бореньку вы видели один-единственный раз, так что… Мария помолчала, и, видимо, меняя тему, сказала: — Завтрак не предлагаю, уже к обеду время пошло. А вот кофе сварю. Хотите? — От вашего кофе, Мария Георгиевна, отказаться невозможно. Вы как-то особенно его варите? — Ничего особенного. Тут всего два секрета: когда варишь кофе, не надо экономить ни на зернах, ни на времени, — улыбнулась Мария. — Сейчас я все приготовлю, а вы… Она сделала приглашающий жест, направленный в столовую. Гридин вошел и увидел поднимающегося ему навстречу высокого, крепкого человека. На вид тому было лет восемьдесят, но назвать его «стариком» Гридин бы не решился. — Это папин брат, — пояснила женщина. — Струмилин Никита Андреевич. Гридин представился, и Струмилин предложил: — Давайте присядем, Павел Алексеевич, пока Машенька варит кофе, нам многое надо обсудить. Я приехал вчера и знаю уже и о вашем визите, и о том, что вы ездили встречаться с той женщиной. И что же вы привезли нам? Струмилин явно хотел превратить беседу в своего рода допрос, и Гридину такое начало не понравилось. В конце концов, заботиться о благополучии семейства Суховых он не собирался.