— Непринципиально. Важно, чтобы всплыла сама идея и только. — Ну, а уровень автора? — Сами решайте! «Что тут решать, — подумал Толик, — есть ведь Клевцов со своим «чертовым городищем»! Пусть покочевряжится с интервью в каком-нибудь известном интернет-издании. Он такие игрушки любит!» 31 Нателла встретила Воронова как родного, бросилась на грудь, затряслась в рыданиях, выдохнула прямо в грудь: — Нет Ирки-то! Так и не появилась! Отлепилась от груди, посмотрела в глаза: — Лешенька, на тебя, родненький, вся моя надежда! Найди ты эту сволочь блудную, а! — Ну, что ты сразу… «сволочь»… Воронов оглянулся на Гридина и Скорнякова, молча стоявших у ворот. — Вот… Люди со мной приехали… В сарайке нас разместишь, пока Ирму искать буду? Нателла мигом пришла в себя, ладошками обтерла лицо, смахнула слезы. — Дак, конечно…Чего там, места жалко, что ли! Повернулась и сделала шаг к дому. — Перекусите с дороги? Пока не жарко, а? И, не услышав конкретного и безоговорочного отказа, засеменила к дому, махнув рукой в сторону стола дескать, рассаживай гостей. Вроде и дорога от Города была недолгая, и позавтракали хорошо, а тут, на свежем воздухе, уминали за обе щеки, будто неделю в тайге плутали. Да и самогонка была настолько к месту, что поллитровка ушла незаметно. За едой не очень разговаривали, делом были заняты, а потом, когда мужчины отсели от стола и закурили, разговор и начался. И начал его Воронов. — Так, она с того дня и не появлялась? — уточнил он у Нателлы. — С того самого дня, Лешенька, и не видела я ее, — подтвердила бабка, сдерживая слезы. — Ни слуху ни духу. — Тебе бы ведь сразу сказали, если бы она в другом месте ночевала, но тут же, в Балясной? — уточнил Воронов. — Сказали бы, ироды, — согласилась Нателла. — Сплетничать-то люди любят. — Стало быть, в Балясной ее нет? — скорее не спрашивал, а утверждал Воронов. Нателла не выдержала, заплакала и торопливо зашагала в избу. Заверещал мобильный Воронова. — Старлей, ты где? — спросил он, показывая пальцем спутникам, что звонит тот самый полицейский, о котором он рассказывал. — Ну, правильно, сейчас открою. — Кашуба поздоровался со всеми одинаково вежливо, но, услышав вопрос Воронова «что нового?», замялся, посмотрел на Скорнякова и Гридина. И Воронов понимающе предложил: — Пойдем покурим, старлей! Отошли они далеко, чтобы, в самом деле, их не подслушивали, но остались на виду. Скорняков насмешливо отметил: — Неужели мент не понимает, что Алеша нам все перескажет? — Ну, во-первых, у меня нет уверенности, что он нам расскажет всё! — сразу же поправил Гридин. — Во-вторых, рассказать ему и рассказать всем нам — большая разница для этого сельского полицейского. Он, я вижу, парень сообразительный. Впрочем, это можно было понять уже из того обстоятельства, что его выделил Алексей. У него нюх на профессионалов. А в общем-то Михаил Иванович, вы слишком не переживайте. Нам с вами предстоит как можно больше извлечь из того, что оставил Иван Герасимович! — Но это ведь только там, — махнул рукой в сторону Скорняков, — в его доме. — Именно так, — согласился Гридин. — Но времени у нас будет немного, так что вы заранее намечайте точки наибольшей вероятности, а на месте уже только нам указания будете раздавать! — Почему вы думаете, что мы будем лимитированы временем? — Я уже не думаю, а вижу, — усмехнулся Гридин и кивнул в сторону приближающихся «собеседников». — Так, дорогие товарищи, — решительно начал Воронов, — времени у нас немного, потому что в пятнадцать ноль-ноль нагрянет какая-то группа из областного УВД, и нам до этой поры надо все закончить… — Да, пораньше надо будет, — перебил Кашуба. — Они же могут и раньше подъехать. Тем более, им еще назад ехать. — Вряд ли сегодня-то назад, — со знанием дела возразил Гридин. — Всякие там «шашлыки-бани» у вас не приняты, что ли? — Приняты, конечно, — согласился Кашуба, — но сами понимаете… — Ладно, — перебил Воронов. — По дороге обсудите и баню, и шашлыки. На оживленный разговор выглянула Нателла, и Кашуба, поздоровавшись с ней, двинулся со двора. Все двинулись за ним, но Воронов остановился: — Нателла, ты говорила, вы с Иваном часто бывали на заимке этой… Ты нас туда проводи завтра… Старушка вскинулась: — С ума сошел! Не пойду я никуда и вас не поведу! Место худое! — Внучку твою искать надо? — попытался аргументировать Воронов. — А где она? Вот и начнем с заимки. Там ведь есть где переночевать… — Не там ищешь! — отрезала Нателла. У ворот Воронов всех остановил: — Старлей! Ты — на стреме. Как только… — Так сразу, — перебил Кашуба. — Ладно, я пошел. Но вы там… — Понял я, понял… Не волнуйся, все будет чисто. Оставшуюся компанию Воронов повел окружным путем, по дороге инструктировал Гридина и Скорнякова: вести себя очень аккуратно. Главная роль — Скорнякову! Вы, Михаил Иванович, точки знаете, вы нам их и указывайте! Если что-то увидите, сами не берите, потому что непременно наследите. Не обижайтесь. Дядя Паша, ты тоже работай головой, а не руками. Из тебя жулик тоже хреноватый. Все понятно? Сперва осмотрели домик, куда покойный Овсянников повел Воронова и Ирму после званого обеда. Скорняков действительно знал это место отлично и указал на потайные места, где могло что-то лежать и ждать своего часа. И лежало, и ждало, и было взято. Оказалось, что в рюкзачке, болтавшемся за спиной у Воронова, находятся матерчатые сумки, вроде тех, которыми когда-то пользовались челночники. Память Скорнякова была настоящим кладезем, потому что, оказывается, некоторые вещи Овсянников укрывал не в домике и не в доме, а вовсе в сарайке или под навесом, в местах, куда непосвященный и не заглянет. Потом двинулись в дом, но там точек было меньше. — Знаете, мы ведь больше в его «кабинете» сидели или на воздухе, чем в доме, — виноватым голосом пояснял Скорняков. Заверещал мобильник. — Не волнуйся! Никто не видел, как мы вошли. И уйдем так, что никто не догадается. Уймись, Кашуба, — усмехнулся Воронов. — Не с лохами дело имеешь. Связь прежняя. И, повернувшись, пояснил очевидное: — Звонил Кашуба, идет движение. Посмотрел на часы: — Хм… Без восьми три. Точность — вежливость королей. И нам пора сматываться. Сумка оказалась заполнена почти под завязку, потому тащил ее Воронов. Выходили, как и вошли, — через пролом в заборе заднего дворика. Едва вышли за забор, Воронов повернул не к дому Нателлы, а в противоположную сторону.