Ирма шла быстрым шагом, хорошо ориентируясь в темноте. Видно было, что она совсем недавно прошла этим путем. Подошли к какой-то старой постройке. Именно такая была во дворе дома, поставленного еще прадедом на окраине Курска. Этакий треугольник, будто торчащий из земли, состоящий из двери и открывающий путь к лестнице. А уж лестница эта вела в ледник, где в теплое время года хранили то, что сегодня называют «скоропортящимися продуктами». Воронов вспомнил и дверь ту, и лестницу, и весь домик, куда его привозили на все лето… «Ну что Леша петля времени затягивается», — подумал он. — Открывай, — велела Ирма. — А то что? — спросил Воронов, но в ответ Федор ударил сзади в область почек. — Ты аккуратнее, — попросил Воронов, когда боль чуть утихла. — А то начну мочиться тебе на сапоги. — Погоди, — сказала Ирма ему за спину. Видимо, Федор решил повторить. — Леша, открывай, это же несложно. — Ты про взгляд медузы Горгоны слышала? — Ты о чем? — Сама знаешь. Я же вижу, — Воронов повернулся к Федору, будто призывая его в свидетели. — Гомеровский сюжет. Медуза Горгона убивала взглядом, поэтому… кто там… не помню… — Ну, не помнишь и не надо, — перебила Ирма. — Открывай. Воронов подошел вплотную к двери и начал ее осматривать. Повернулся к Федору: — Ты веревку-то ослабь, мне тут потрогать все надо. — А что тут трогать? — возмутилась Ирма. — Тебе что сказано? — Слушай, ты, коза, — медленно и с наслаждением сказал Воронов. — Если ты меня решила тут оставить, то какое мне дело до твоего недовольства? Он повернулся к ней и сделал шаг вперед: — Решила? Кончай! И сама открывай! Так же резко повернулся к Федору: — А ты учти — меня кончит, о тебе задумается! И снова встал лицом к двери. — Ладно, отпусти слегка, — велела Ирма. Веревка ослабла, и Воронов принялся изучать дверь. Он изучал ее долго, досконально, высматривая каждый квадратный сантиметр. Ирма не выдержала, усмехнулась: — Ты будто хочешь попросить именно на ней тебя и похоронить. Воронов посмотрел на нее: — Вот что, шутница… Хотя откуда у тебя… — Что «откуда»? — Да, мне бы увеличительное стекло… — А котлету «де-воляй» ты не хочешь? — На кой черт мне твоя котлета? Мне все тут изучить надо! Он снова встал на колени и пару минут вглядывался в порожек и землю перед ним. — Вы мне вот что скажите, следопыты хреновы: после того мужика, что в войну тут пропал, еще что-то подобное бывало? — В смысле? — удивилась Ирма. — Ну, в том смысле, что человек сюда пошел и не вернулся, пропал. — Да вроде не было… А, Федя? — И я не слышал, — подтвердил Федор. — А я бы знал, я же тутошний… — Ну, ладно, — согласился Воронов. — После него не было… А до него? — Мы-то откуда знаем? — кажется, слегка растерялась Ирма и сразу же спохватилась. — Тебе какое дело? Ты двери открывай! Тебя для того и привели… Воронов выпрямился, приник к двери. Потом резко повернул массивную железную скобу, висящую на двери. Постоял, прислушиваясь. Потом, будто только сейчас дошел смысл сказанного Ирмой, пробормотал: — Так ведь двери-то любой мог открыть, а ты меня аж из Первопрестольной притащила… — Откуда? — приблизился Федор. И в этот момент Воронов резко рванул скобу на себя, оставив Федора в проеме двери. Из проема вылетели два языка пламени. Грянули два выстрела. Федор рухнул с простреленной грудью. Ирма же, будто этого и ждала, схватила веревку, вытащила из-за спины пистолет и навела на Воронова. — Немного ты выиграл, Воронов. Зато сейчас, если что, я на него все свалю… 39 — Ну ты жук, Воронов, — почти восхищенно сказала Ирма, прикрепив веревку так, что Воронову пришлось приподняться на цыпочки. Веревка сильно давила, и Воронов предупредил: — Долго я так не выдержу. — А долго и не придется, — кивнула Ирма. — Вот сейчас схожу посмотрю, куда лестница ведет, и пойдем дальше. — Сейчас-то я тебе зачем? — спросил Воронов лишь для того, чтобы что-то сказать. Ирма и отвечать не стала, пошла. Ее не было минут двадцать. Хотя, может быть, Воронов просто торопил время, понимая, что так он, в самом деле, долго не простоит. Ирма вышла наружу злая, прошла мимо, даже не глянув в его сторону, — прошла в домик. Воронов окликнул — бесполезно. В доме тоже была довольно долго и вышла такой же злой! Подошла, отчаянно ругаясь: — Ни фонаря, ни даже свечки, а там — глаза выколи, — будто пожаловалась она. — Что делать — ума не приложу… — Так, давай попробуем в темноте, на ощупь, — предложил Воронов. — Хочешь меня, как Федора, развести? — нарвался он на ехидную ухмылку. — Фигу тебе.