И она в самом деле сложила фигу. — Ну, ты тут командир, ты и думай, — согласился Воронов, но не удержался. — Мне твоя веревка скоро… это… — Воронов, хватит стонать! — насмешливо упрекнула Ирма. — Все твое хозяйство тебе больше не понадобится. — Да хоть помереть с признаками мужика бы, — с искренней злостью ответил Воронов. — Вам лишь бы посмеяться… — Ну, нет, Воронов, над тобой, как над мужчиной, я никогда не смеялась! Всегда только улыбалась, как дура. И вообще… Что скрывало ее «вообще», Воронов так и не узнал, потому что Ирма упала так, будто кто-то врезал ей по затылку. Но никого рядом не было. Правда, показалось, что отскочил на угол какой-то мешочек или мячик, но этого не могло быть… Обморок, что ли? — Ну, Воронов, считай, мы квиты, — послышался радостный голос Савы. — Ты как тут? — спросил Воронов с интонацией товарища Сухова из «Белого солнца пустыни». И Сава ответил на манер Саида: — Стреляли. — А ты слышал? В самом деле слышал? — уточнил Воронов. — Ты меньше болтай, помоги мне, — сказал Сава, разрезав веревку. — Погоди, я отолью, а то лопну, — убежал за угол Воронов. — Скорее давай, а то… — Что «а то»? — Какая-то недобрая ватага сюда идет, — сообщил Сава. — Я их опередил не больше, чем на километр. Идут споро… — Фонарь есть? Сава удивленно посмотрел на Воронова: — Фонарь? Зачем? — Есть или нет? — Ну… есть… Дверь, недавно открытую Вороновым, Сава оценил «на большой». — Сам смотри! Бревна, считай, только чуть обтесанные, петли кованые, да еще изнутри прикрепленные. На такие двери у них много времени уйдет. Не десантники же они с полным вооружением. — Но и мы там не можем долго сидеть! — Сколько сможем — просидим, — убеждал Сава. — Ты пойми, что тут хоть какая-то безопасность есть, а сколько их вокруг — мы не знаем. Выйдем, а они тут как тут. Ты соображай. И поволок Ирму в проем. Воронов, может быть, и возразил бы, и обдумывал еще долго, но послышались радостные голоса. Он глянул на часы. Половина второго. Голоса приближались. Воронов плотно закрыл дверь и заклинил скобу так, чтобы снаружи ее открыть было вовсе невозможно, но остался у двери. — Ты осторожнее все-таки, — посоветовал Сава. — Пуля, она — дура. А то иди сюда, тут удобно. Он посветил фонариком, демонстрируя своего рода лестничную площадку, где стояла широкая скамья. Сейчас на этой скамье сидела спеленатая Ирма с кляпом во рту и что-то мычала. — Чего хочет? — спросил Воронов, и Ирма всем лицом показала, что он ведет себя нехорошо, недостойно. — Чего баба хочет? Известно, мужика отругать, — спокойно ответил Сава. Ирма замычала еще громче и стала ворочаться. — Совсем, как я, час назад, — будто проводя экскурсию, сказал Воронов Саве. Тот ухмыльнулся: — Вишь, как оно бывает. Посмотрел на Ирму оценивающе, потом сказал Воронову: — Может, в самом деле, сказать хочет что-то важное, а? Рот-то откроем, а заорет — сразу и прикроем. Повернулся к Ирме: — Слышала? Та закивала. — Все поняла? Ирма закивала еще сильнее. — Ну, ладно. Сава вытащил кляп. — Что же вы за звери такие, а? Женщине в рот грязную тряпку запихали… Сава долго ждать не стал, снова поднес кляп к лицу Ирмы. Та отвернулась: — Ладно, помню… Вы оба на что рассчитываете-то? Мои парни эту дверь все равно сломают и вас вытащат. Сава пристально посмотрел на нее, подождал, пока она замолчит. Спросил тихо, с расстановкой: — Ты уже догадываешься, кто я? Ирма кивнула. Видно было, что она боится, но старается держать себя в руках. — Ты их хорошо знаешь, поэтому ответь: есть среди них такие, как я? Ирма молчала, и Сава продолжил: — Значит, много. Дальше. Вспомни: мои в вашей среде в авторитете или сявками бегают? Ирма продолжала молчать, и Сава снова сделал вывод сам: — Значит, если я выйду и скажу, кто я такой, то «мои» «твоих» сразу за шиворот возьмут, так? Вот и думай, девонька… — А если я скажу, что ты Федора убил? — уже в отчаянии выкрикнула Ирма. — Ты не ори, не ори, — напомнил Сава. — Договаривались же… А Федор… Карабины все еще в растяжке укрепленные, среди твоих наверняка есть охотники, которые разберутся, кто и куда… — Да что ты ее уговариваешь, Сава? — вмешался Воронов. — Вчера вечером мы все — Федор, она и я — были в их лагере. Я был связан так, что сам ползти не мог — не то, что бежать. А сегодня они нас находят тут, в семи-восьми километров от прежнего лежбища. Значит, кто кого волок? А если вы — меня, то как бы я сам Федора-то, а? Ирма молчала. — Ты отмолчаться, что ли, думаешь? — сел рядом Воронов. — Давай-ка все по порядку. — Тебе же Федор пел, как соловушка, — с сарказмом ответила женщина. — Ну, какой из мужика «соловушка», — в том же тоне возразил Воронов. — Мне тебя хочется послушать.