— Отчество ваше как? Как к вам обращаться? — Ишь ты, — вернулась она к прежнему тону. — Сколько тут жил, не спрашивал, а тут… И посмотрела на Воронова, выжидая. Потом сказала то ли сердито, то ли смущенно: — Иосифовна. Да ты не бойся, не еврейка. Воронов ответил все тем же ровным голосом: — Во-первых, евреи, как нация, мне ничего плохого не сделали, следовательно, бояться мне их нет причин. Во-вторых, я иногда книги читаю и знаю, что люди верующие своим детям имена давали по совету попов, которые детей крестили. Посему Иосиф — это не столько от евреев, сколько от христиан. Но христиане меня тоже никак не обидели, поэтому и их я не боюсь. Что касается вашего отчества, Нателла Иосифовна, то мне так проще вести серьезные разговоры: по имени-отчеству и на «вы». — Ну, воистину — служитель закона, — будто через силу выговорила старуха. — И ваши отношения с законом меня в данный момент мало интересуют, — точно тем же ровным голосом отреагировал Воронов и, видя, что собеседница приготовила ответную реплику, уточнил: — Заинтересуют, если увижу какую-нибудь связь происходящего с вами лично. И, пожалуйста, не перебивайте. Время дорого. Нателла явно не хотела молчать, но Воронов выставил вперед ладонь и сделал движение в ее сторону, вынуждая молчать. Перевел взгляд на Ирму: — Ты начнешь? — Я-то чего? — изумилась та. — Ирма, — спокойным голосом начал Воронов. — Мы с тобой только что вернулись от двора, где лежат два трупа. Это тела хорошо известных тебе людей. Более того, один из лежащих там за несколько минут — минут, Ирма!!! — за несколько минут до своей смерти сообщает тебе какую-то новость, сообщает, хотя для этого ему приходится задержаться. А он спешит, Ирма, очень спешит. И у меня, между прочим, не сложилось впечатления, что он был в состоянии испуга или даже легкой паники. Он не был напуган, но спешил. Он спешил, но бросил все, чтобы подойти к тебе и предупредить, — голос Воронова набрал силу, стал напористым. — Он предупреждал тебя, хотя я стоял рядом, Ирма, значит, он был уверен, что важная информация дойдет до тебя, а я ее не пойму! Воронов замолчал, достал сигарету и начал не спеша прикуривать. При этом он демонстративно шарил взглядом по сторонам, оглядывая то избу, то забор, то голубое небо. Потом глянул на часы, будто решая, достаточно ли времени на размышления было у Ирмы, и продолжил, но уже иным тоном, задушевным: — Что хочешь, делай со мной, но я не могу представить себе, что это была какая-нибудь ерунда! Он тебе сообщил что-то очень важное. Он снова замолчал. Сидел неподвижно, глубоко затягиваясь сигаретным дымом. Выдержав паузу, снова заговорил: — Ты ведь испугалась, когда он тебе сказал об этом. Ты испугалась, но пыталась взять себя в руки. Он неожиданно взял бутылку, налил половину стаканчика, протянул Ирме: — Тебе нужно выпить! Ирма, не говоря ни слова, выпила самогон, будто воду. Нателла, напряженно слушавшая, пока Воронов говорил, спросила: — Что ей сказал Овсянников? Воронов несколько раз перевел взгляд с одной на другую, потом, видимо, оценив состояние Ирмы, сказал: — Она нам сейчас сама расскажет, кто такой Клевцов и как он связан со всем этим. Нателла озабоченно поерзала: — Это тот, что ли? Ирма кивнула. — Ну так, я тебе и сама расскажу, голубь сизый, — взбодрилась бабка. — Ирке и неудобно про такое говорить. Клевцов этот самый часто тут бывал и до того, как Ирка приехала. Искал тут вместе со всеми это самое городище чертово, — она перекрестила рот. — Не скажу лишнего, вел он себя все время прилично. А как Ирка приехала, стал он за ней ухлестывать. Опять-таки врать не буду — не сразу. Дня два прошло, должно быть, прежде чем он ее проводил. Правда, уже темнело, но кого тут бояться-то? Все свои. А он до ворот проводил и вроде как симпатии стал выказывать. А она, дело молодое, видать, стеснялась, что к ней, школьнице, такой взрослый дядька липнет. Ему уж тогда лет под сорок было… — Тридцать четыре, какие «под сорок», — не удержалась Ирма. — И вообще помолчи, я сама расскажу. Она пошарила по столу взглядом, потом спросила у Воронова: — Где сигареты? Закурила, глубоко затянулась несколько раз, потом продолжила: — Не «лип» он ко мне. Честно. Парни-то уже и к сиськам лезли, и под юбку, а Клевцов ни-ни. Но все время вокруг меня был, если не уходил на эти самые поиски. Правда, первые дни никуда не уходил, каждый вечер провожал. Я поначалу, правда, боялась, что начнет приставать, а потом уж думаю, приставал бы скорее. Девки-то каждое утро рассказывают, хвастаются, а мне и сказать нечего, — она улыбнулась как-то виновато. — В общем, когда ушел он в свою «разведку», парни ко мне и не лезли. Думали, видать, что я «евоная». То ли боялись, то ли своих хватало — не знаю. Да и не в том дело! Ирма пожала плечами. — Как-то раз он мне и говорит: помнишь, ты рассказывала про заимку, которая где-то рядом? — «Заимка»? Это что еще за зверь? — перебил Воронов. — Заимкой у нас называют… — начала Нателла и замялась. — Как тебе сказать-то… Ну, вроде дачи, если на современный манер, но не дача. — Ну, Нателла Иосифовна, — улыбнулся Воронов. — Вас слушать — сплошное удовольствие. — А ты не ржи, будто мерин, — обиженно опустила уголки губ Нателла. — Да, мерину-то вроде уж и сил не осталось ржать, — не унимался Воронов, но чувствовалось, что и ему передается напряженность всего происходящего. — В общем, устраивал человек себе жилище подальше от деревни. Избу там ставил на манер тех, которые тут, забором обносил таким же. Вот! — закончила она пояснения. — И переселялся туда? — удивленно спросил Воронов. — А зачем? — Да не переселялся он, а было это… ну… для охоты, для рыбалки, чтобы если поедешь, то не в шалаше с комарами и гнусом жить, а в доме, как человек, а не как бродяга какой. — То есть как бы вторую квартиру заводил? Чтобы при случае и… — уточнил Воронов. — Ну, и для сраму, конечное дело. Вас, мужиков, не переделать, — подчеркнуто спокойно согласилась Нателла. — Да, переделывают, переделывают, Нателла Иосифовна, и не прячутся теперь, и не только баб любят, — в тон ей ответил Воронов. — Ну, а заимка-то эта, она как, общая была? — Нет, зачем «общая»? Как раз каждый заимку-то ставил, чтобы от людей подальше побыть. Вроде как, по-нынешнему, в отпуск уехать. — Ну, мало ли… Зима… Охотник заплутал, замерз. Может войти, согреться, от смерти спастись. — Какой же ты охотник, если в своих краях заплутал? — безжалостно возразила Нателла. — Не знаешь дороги к местам — сиди дома, жену сторожи! И, потом, у нас нехорошо, если чужое берешь, а в дом чужой лезть вовсе стыдно и нехорошо! А на тот случай, про который ты говоришь, что замерз, ну, что, бывало, конечно, но для того все сообща ставили избушку в тайге. Оставляли там еды, всякого важного, печку уже снаряженную, чтобы только спичку поднести и — запылала! А когда собираешься уходить — ты печку-то заново приготовь. Не ты один тут плутаешь. Вот такие порядки у нас. — Ну, то есть случайный человек в заимку не заберется? — уточнил Воронов. — Ну а вдруг? — «Вдруг» он и есть вдруг. По-всякому поворачивает, — пожала плечами Нателла. — Да что вы тут филологией занялись? — вклинилась слегка захмелевшая Ирма. — Могли — не могли, бывали — не бывали! Не это важно. Ты же про Клевцова спросил. — Да, извини, — согласился Воронов. — Рассказывай. — Я как-то у костра и рассказала про заимку. Помнишь, баба, ты говорила? — повернулась она к Нателле. — Про «княжескую», что ли? — оживилась та. — Ну да, — подтвердила Ирма. — Ты про нее и рассказала? Сказками побаловала? — А это что за зверь — «княжеская заимка»? Почему «княжеская»? — спросил Воронов. Нателла усмехнулась: — Пусть Ирка рассказывает, а я погляжу, чего она там врала. Ирма кивнула. — Ты ведь знаешь, как у костра бывает! Каждый хочет что-то рассказать, чтобы выделиться, вот и я тоже. Стала рассказывать то, что от бабы слышала про эту заимку. Будто был тут какой-то князь в наших краях. Беглый князь из знатного рода, который хотел царя убить. Не убил, поймали его и в крепость посадили. А он оттуда сбежал. Тогда его в наши края сослали. Он тут и устроил себе княжескую жизнь, отстроил эту самую заимку и стал там гостей принимать на княжеский манер. — Погоди-погоди, — не выдержал Воронов. — Что-то я сомневаюсь, что князь сам смог построить хотя бы хилый домишко, а уж заимку! Он поглядел на Нателлу: — Вы говорите, будто такая же, как ваш двор? — Да, та-то, говорят, и побольше будет. Изба-то воистину дворец в два этажа. — Ну, вот не стал вдаваться в дискуссию о размерах «дворца» Воронов. — Князю такое не поднять. — Так он и не сам строил. Говорят, мужиков откуда-то привозили ему, — пояснила Нателла. По взгляду Ирмы Воронов понял, что она об этом слышит впервые.