Я все время возвращалась к истории с Милой – именно она сейчас не давала мне покоя. Более того, мне не удавалось собрать все детали воедино. Если предположить, что медкарта не врет и Вероника вынашивает двойню… О втором ребенке никто из ее окружения не обмолвился и словом, как и она сама. Допустим, о нем действительно никто не знает. Может ли спустя девятнадцать лет этот самый ребенок объявиться в виде трупа? Трупа сестры-близнеца Людмилы? Людмила могла вообще не догадываться о существовании собственного двойника. Если он, конечно, был. Что, если деспотичный отец успел убедить Веронику отказаться от одной дочери под предлогом, что с двумя ей не справиться? Возможно даже, что ему удалось скрыть от нее тот факт, что она вынашивала двойню. Он мог заранее договориться и подкупить медперсонал, который действовал по его указке. На момент родов медики могли и не подозревать, что в день икс Павел Светлов был уже мертв. В таком случае даже сама мать может не знать о существовании второго ребенка. Допустим, была вторая девочка. Она выросла в детдоме, как я, либо в приемной семье. И необъяснимым образом погибла вскоре после смерти сестры. Недаром говорят, что у близнецов особая связь. Тело девушки попадает в городской морг, где ее, естественно, принимают за Людмилу Светлову, тело которой загадочно исчезло. Все бы хорошо, но как в ее карман попадает абонемент в библиотеку на имя Милы? Не наши же расстарались его подсунуть, чтобы закрыть вопрос. Да и смысла в этом мало: до вскрытия было и так очевидно, что это и есть пропавшая Мила. Выглядят они идентично. Тогда получается, что из квартиры Светловых увезли тело сестры, а Людмилу нашли на днях возле мусорных баков. Но что сестра делала в квартире, где не проживала? И знала ли Вероника о подмене? Выкрасть тело из морга могли именно для того, чтобы все остались убеждены, что умерла именно Мила, и не установили истинную личность покойной. Все-таки версия слишком фантастическая, чтобы быть правдой. Голова шла кругом, и не терпелось поскорее обо всем расспросить Веронику. Я даже набрала Костю. Он уверил меня, что помнит о моей просьбе и старается изо всех сил выйти на нужных людей и медицинские документы. Я пообещала больше его не торопить и отключилась. Утром я была в конторе раньше Селиванова. Более того, купила ему кофе и ждала у кабинета с большим бумажным стаканом в руке. Свой я уже успела выпить. Не то чтобы коллега заслуживал такого обхождения, но уж очень не терпелось отправиться с ним к дому Светловых. – Ну лиса, – пропел Антон, приближаясь к кабинету. – Поехали? – с ходу предложила я. – Погоди ты, нормальные люди еще спят. Вспомнив образ жизни Вероники, я решила, что он может быть прав. Мы вошли в кабинет, я поставила на стол стакан с кофе и вынула из сумки бумажный пакет с пончиками, пристроив его рядом. Антон громко прихлебывал кофе и что-то напевал себе под нос, умудряясь при этом жевать. Наконец, когда он поел, попил и даже попел, мы покинули кабинет. По дороге я говорила без остановки, излагая все свои версии и предположения. Селиванов все больше кивал и мычал. Я надеялась, что хоть что-то в голове его отложилось и мы сможем продуктивно побеседовать с Вероникой. – Говорил же тебе, еще спит, – раздраженно сетовал Антон, глядя на наручные часы и давя на кнопку звонка свободной рукой. – Надо было к обеду ехать или вечером. – Позавчера вечером ее не было, – пожала я плечами. – Ладно, давай к соседке поднимемся. – Так-так, о соседке мы не договаривались, – попытался было возразить Селиванов. – А если она чертовски обаятельна и харизматична? – не сдавалась я. – Ага, и весит четверть тонны? – парировал Селиванов, не давая обвести себя вокруг пальца. Он продолжал настойчиво звонить в дверь. Наконец сдался. Опустил руку и в досаде смачно ударил ею по двери. К нашему удивлению, дверь, громко стукнув о раму, чуть приоткрылась на нас. Я потянула ручку на себя, и мы убедились, что она не заперта. В общем-то, учитывая дружбу хозяйки с зеленым змием, это было неудивительно. Я вопросительно посмотрела на Антона, как бы спрашивая, будем ли мы вторгаться в чужое жилище. Он смотрел на меня в ответ скорее растерянно, чем одобрительно. Тем не менее я приняла это как сигнал к действию и вошла. – Вероника! – громко позвала я, не особенно рассчитывая на ответ, раз уж и дверной звонок ее не разбудил. – Следователь Селиванов Антон Борисович, – зачем-то громко представился мой спутник, будто эти слова должны действовать на любого лучше будильника. – Не старайся, не дома она, – сказала я ему, когда, пройдя мимо гостиной, открыла дверь в соседнюю комнату, которая, очевидно, была хозяйской спальней. Тут царил хаос, поддерживающий общее настроение квартиры. На полу валялись наушники, пепельница, нижнее белье вперемешку со стаканами. Ящики комода были неплотно прикрыты, из них торчали кончики каких-то вещей. Постель была скомкана и пуста. – Вот это бардак, – присвистнул Селиванов. – Еще и вонь страшная! – Неудивительно, в прошлый раз тут были горы немытой посуды в каждой комнате. – Может, она в какой-то другой комнате спит? – предположил он, оглядывая длинный коридор. – Проверим, – пожала я плечами. Возможно, Вероника устроилась в комнате Милы. От тоски или по той простой причине, что она была самой чистой в доме. Я направилась туда, но и там хозяйку мне обнаружить не удалось. Я толкнула дверь рядом со спальней Милы, за ней оказалась небольшая кладовка. В ней царил такой же беспорядок, как и в остальной квартире. – В кухне пусто, – услышала я голос Антона, а сама открыла еще одну дверь, распашную, с красивыми витражами. Похоже, когда-то это помещение служило кабинетом отцу Вероники. Огромный письменный стол и стеллажи с книгами от пола до потолка. Как ни странно, в отличие от остальных комнат, здесь был относительный порядок. То есть пыль, грязь и паутина виднелись в изобилии, но все вещи были если не на своих местах, то по крайней мере аккуратно расставлены и разложены. Похоже, хозяйка все же питала какие-то сентиментальные чувства к родителю. Я заметила, что в этой комнате имелся балкон, так же как и в спальне Милы. Хотела было выйти на него, не особо надеясь застать там Веронику, но тут услышала голос Антона. – Таня, подойди! – кричал он откуда-то из коридора. Я вышла из комнаты и обнаружила Селиванова с круглыми глазами у распахнутой двери. Похоже, в санузел. – Что там? – удивилась я. – Лучше не смотри, – остановил он меня рукой. – Похоже, тут хозяйка. Труп хозяйки. Естественно, предупреждению Селиванова я не вняла и, слегка его подвинув, оказалась на пороге ванной комнаты. Свет здесь не горел, но освещения из коридора было достаточно, чтобы разглядеть общую картину. В ванне лежала Вероника. Вода в тусклом свете казалась черной – очевидно, это была кровь. На полу пустая бутылка водки. – Как же так, – произнесла я, попятившись. Селиванов в этот момент уже разговаривал по телефону с Васильевым, в красках описывая картину, которую только что увидел. Вот уж не думал тот, что вместе с нашим приходом в его группу заполучит еще один труп. Да так быстро. – Татьяна, и чего тебе не сиделось в своем спортзале? – закончив разговор, покачал головой Селиванов. – Серьезно? – уточнила я. – Забыл, кто меня оттуда выдернул? – Ладно, пойдем на улицу. – Ты иди, а я тут подожду, – ответила я. – Рядом с трупом? – удивился он. – Тут не двадцать квадратных метров, чтобы возле трупа сидеть. – Ладно, – махнул он рукой. – Как знаешь. Я в машине, если что. Как только он вышел из квартиры, я отправилась в гостиную. Здесь все выглядело примерно так, как и в прошлый мой визит. Сама не понимая, что рассчитываю найти, я внимательно осмотрелась. Вокруг все было так же хаотично разбросано. На диване валялся плед, одежда и декоративные подушки вперемешку. На подоконнике громоздилась гора бумаг и газет. Я отметила, что на этот раз в комнате не было пустых бутылок и посуды. В кухне, к моему удивлению, было несколько чище, чем в прошлый раз. Значит, хозяйка все-таки иногда прибиралась. Возможно, раньше этим занималась Мила. По крайней мере сейчас в раковине были лишь тарелка и пара вилок. На столе относительно пусто, если не считать упаковки из-под чипсов и переполненной пепельницы. В спальню я не стала заходить повторно, вместо этого отправилась в кабинет. Первым делом я вышла на балкон. Тут он был чуть меньше, чем в комнате Милы, и совсем не такой обжитой. Я вернулась в комнату и прошла к книжным стеллажам, которые были расположены по всем четырем стенам. От пыли книги спасали застекленные полки. Издания тут были ценные и на любой вкус. Рядом с корешками кое-где стояли затейливые статуэтки из слоновой кости, подсвечники и даже курительная трубка на подставке. На кресле-качалке, которое располагалось в углу комнаты, я с удивлением обнаружила старомодные мужские очки в серебристой оправе. Возможно, дело вовсе не в том, что Вероника бережно хранила память о своем отце. Может быть, она, напротив, не хотела лишний раз о нем вспоминать. Оттого эту комнату и не коснулся хаос, царящий в квартире. Она просто обходила ее стороной. Я ногой отодвинула тяжелый стул и устроилась за столом. В малахитовой подставке – красивые ручки не из дешевых. Рядом – перьевой набор, который выполнял тут, скорее всего, функцию декорации. Вся правая сторона стола уставлена золотистыми рамками разных размеров. На одной из них пара молодоженов. Мужчина в очках и девушка с сияющей улыбкой и букетом гвоздик. Снимок был черно-белым, но цветы мне представились красными. Фотокарточка слева – цветная. На ней та же счастливая пара держит сверток из розового одеяла, перетянутый роскошным бантом. На остальных трех снимках была, по-видимому, запечатлена Вероника в разном возрасте. Вот она на детской площадке с букетом ромашек. Вот – школьница с двумя косичками за партой с букварем. На третьей карточке Вероника была очень похожа на то фото, что я видела на обложке журнала. Наверное, сделано оно было примерно в том же возрасте. Она стояла на пьедестале с медалью на шее. На ней был яркий спортивный костюм с геометрическими вставками. Про спорт она ничего не упоминала. Я внимательнее рассмотрела фото и разглядела на заднем плане информационную доску. На ней я не без труда смогла прочитать надпись: «Осиновая роща». Название показалось мне очень знакомым. Я потерла пальцами виски и встала из-за стола. Именно это название я слышала от Гэтсби в его истории про усадьбу. Летний лагерь с таким названием должен был располагаться недалеко от нее, если верить Гераскину. Я достала телефон и сделала фото снимка из рамки. Затем в поисковике вбила интересующее меня название и убедилась, что лагерь с таким названием действительно находился недалеко от дома Гэтсби. Сейчас он не функционировал. Это могло быть как случайным совпадением, так и той деталью, которой мне так не хватало, чтобы собрать все воедино. – Татьяна, – услышала я знакомый голос от двери. – Ты здесь? – Да, – отозвалась я, выходя из кабинета. – Стояла на балконе. – Хочешь поприсутствовать или поедешь со мной в контору? Мне нужно быть там через десять минут, – предложил Селиванов и, видя мои сомнения, добавил: – Нам все доложат в лучшем виде. Он подмигнул двум мужчинам, которые уже направились к ванной. Я, немного помешкав, взяла Селиванова под руку, и мы покинули квартиру. – Давай к соседке поднимемся? – жалобно попросила я. – Таня, мне правда нужно ехать. Мы и так задержались тут. – Что случилось? – услышали мы и одновременно обернулись. Виталина Аркадьевна как раз поднималась по лестнице с сетчатой авоськой в руках. Я такие видела только в кино. – Почему дверь настежь? – Вы соседку свою давно видели? – бесцеремонно спросил Селиванов. – А вы, собственно, кто? – поинтересовалась старушка, окинув его с головы до ног пронзительным взглядом. Антон представился и даже достал удостоверение. Она его внимательно изучила и обратилась ко мне. – Значит, правду говорила, – сощурилась старушка, не спуская с меня глаз. – Действительно помогаешь?