– Кузнецов говорил о том, что деньги Шувалов передавал в странном состоянии, будто с перепоя. – Вот именно. Он отправил любимую женщину в кому фактически собственными руками. Естественно, что это отразилось на его внешнем виде. Может, и запил, – рассудила я. – В этом что-то есть. – Обратись к Лесных, поищите информацию, в какой больнице лежала Лидия после аварии. Вениамин скончался на месте, а она еще несколько дней пробыла в коме. – А это зачем? – Надо, – ответила я коротко и быстро простилась. Утром я направилась на работу, причем сразу в кабинет Селиванова. Он что-то сосредоточенно записывал, поэтому кивком указал мне на стул напротив. Я не стала садиться, вместо этого подошла к окну и выглянула на улицу. Вид отсюда открывался на парк, кроны деревьев были сплошь разноцветными, а дорожки – золотыми от уже опавших желто-коричневых листьев. На них то и дело мелькали пятна зонтов всех возможных расцветок. Я достала из сумки телефон и набрала номер городского цирка. Меня довольно быстро соединили со Снежаной Эдмундовной. Она с легкостью подтвердила то, о чем я уже догадывалась. Никаких подработок на благо цирка у Лидии Лысенко после выхода на пенсию не было. – Светлова-то, которую нас вчера леший лысый дернул обнаружить, не своей смертью умерла, – услышала я голос Селиванова, когда он закончил свой разговор. – Вот как, – протянула я, пока толком не понимая, как мне следует оценивать эту информацию. Он приподнял подставку со стаканами, которая стояла у него на столе. Протянул мне бумажный пакет. – Вот, решил нанести ответный удар. – По фигуре? – спросила я, заглядывая в пакет. – Нет, по нашему эффективному содружеству. – Ничего себе ты завернул, – усмехнулась я. Мы устроились на диване. Селиванов подвинул ближе тумбу и водрузил на нее кофе и выпечку. Сам незамедлительно принялся поглощать купленное. Я рассудила, что с набитым ртом он мало что сможет мне рассказать, поэтому спокойно выпила кофе и съела круассан с миндалем. Признаться, этот поздний завтрак пошел мне на пользу. Заметив во мне прилив энергии, Антон заговорил, вытирая салфеткой крошки со своей бородки. – В общем, еще вчера было ясно, но хотели дождаться вскрытия. Судмедэксперты подтвердили: Веронике Светловой кто-то помог отправиться на тот свет. Хоть вены и были вскрыты, угол разреза говорит о том, что сама она себе такие раны нанести просто не могла. Кроме того, лезвия, которыми это было сделано, пока не обнаружили. – А что с бутылкой? – Какой? – не понял Селиванов. – Рядом с ванной вчера валялась бутылка из-под водки, если я правильно понимаю. – Да, пустая. В том смысле, что отпечатков на ней не нашли. – Даже хозяйки? – уточнила я. Антон кивнул, а я убедилась, что моя интуиция сработала верно. Вчера я обратила внимание на смену предпочтений и полное отсутствие винных бутылок в зоне видимости. – Это не все – на шее следы удушения. Кто-то очень хотел с ней расправиться. – Когда это произошло? – Двое-трое суток. Из-за воды сложно точно понять. – Свидетели? – Ребята из комитета уже работают и камеры тоже посмотрят. – Они есть в подъезде? – Я пыталась вспомнить, видела ли их там. – Нет, но есть несколько снаружи, которые захватывают вход. – Слишком большой разброс по времени, – с сомнением покачала я головой. – Что думаешь? – Хотел у тебя то же самое спросить, – развел руками Антон и сложил ладони в замок на упитанном пузе. – Думаю, что дело дрянь, – резюмировала я. – Что, если все это время мы копали не там? – задал Селиванов вопрос, который, признаться, мучил и меня. – Да уж, семейка, – покачала я головой. – Кажется, пора встретиться с бывшим мужем покойной. – Игорь Великанов, – зачитал Селиванов, покопавшись в материалах, а я вспомнила, что Вероника давала мне его контакты. Неужели мы упустили человека, который мог играть не последнюю роль в этой запутанной истории? – С него и начнем, – кивнула я. – Пока не могу придумать, зачем ему избавляться от бывшей жены и ее потомства, но он может располагать интересными сведениями. – Я вот легко придумать могу, – вмешался Антон. – Миром правят деньги. Его сын сможет единолично завладеть всем имуществом Светловых. – Судя по тому, что я о нем слышала, он не нуждается. Хотя квартиры в сталинке стоят больших денег. Но убивать некогда близкого человека? – Не будем делать поспешных выводов, – предложил Селиванов, и я не могла не согласиться. Я набрала номер Игоря, который мне оставила Вероника. Ответил он только с третьей попытки. Я сказала, кто я и откуда, и попросила о встрече. Он очень сурово ответил, что занят хлопотами, связанными с похоронами бывшей супруги и ее дочери. Добавил еще, что сын переживает не самый легкий период в жизни, а оставить его в таком состоянии он не имеет права. В итоге он предложил мне встретиться прямо на похоронах. Место и время показались мне крайне неподходящими. Кроме того, я опешила от тона Великанова и ситуации в целом, но, посоветовавшись с Селивановым, решила не настаивать. Может быть, оно и к лучшему. Кто знает, что успеет всплыть до разговора с ним. А всплыть кое-что действительно успело. В тот же день мне наконец-то позвонил Константин. Я очень надеялась, что с новостями, и оказалась права. – Таня, – начал он. – Ну и задачку ты мне подкинула. Сам не думал, что это окажется так сложно. – Не томи, – попросила я. – В общем, в консультации ничего не сохранилось после переезда на Лермонтовский. А вот архивные данные в роддоме найти удалось, хоть и с большим трудом. Там есть кое-что интересное. Более того, по записям мне удалось найти акушерку, которая принимала роды у Светловой в тот день. Она до сих пор работает в третьем роддоме. Наверняка она сможет вспомнить даже больше, чем скажут сухие записи в бумагах. – Они у тебя? – уточнила я, не до конца веря в такую удачу. – Оригиналы мне, конечно, никто не выдал. Я сделал копии и оставил их акушерке, чтобы она освежила память. Вера Анатольевна, так ее зовут, будет ждать тебя завтра в десять утра около приемного покоя. – Ты лучший! – выпалила я и простилась со старым другом. Вплоть до нашей встречи я не могла найти себе места и даже почти не спала. Неудивительно, что на месте я оказалась за двадцать минут до назначенного времени. Наматывая круги, я вызвала недоумение на лицах вышедших покурить санитарок. Наверное, томиться в ожидании тут было положено мужчинам. Наконец я услышала свое имя и обернулась. Навстречу мне из приемного покоя шла женщина в коричневой куртке, накинутой на белый халат. Я представляла себе даму если не пенсионного, то предпенсионного возраста. Акушерке же на вид было никак не больше сорока пяти. – Немного задержали на смене, – сказала она. – Я переоденусь и выйду к вам, подождете? – Конечно, – заверила я ее. – Увидела в окно, что вы уже здесь, – улыбнулась она. – Знаете что, прямо напротив наших ворот через дорогу есть кофейня. Давайте встретимся там минут через пятнадцать, а то вот-вот дождь начнется. – Договорились, – ответила я и отправилась к выходу с территории. Погода действительно не баловала, да и полчаса, проведенные на улице, давали о себе знать замерзшими кончиками пальцев. Я заказала большой чайник чая и устроилась у окна. То и дело в помещение заходили медицинские работники – их легко было узнать по халатам, торчащим из-под верхней одежды, медицинским маскам, которые некоторые забывали снять, а кого-то и по каплям крови на лице. Все они брали напитки и еду навынос. Я подумала, как удачно для владельцев расположено кафе. В этот момент я заметила знакомую коричневую куртку. Вера Анатольевна спешила в эту сторону от ворот. Я посмотрела на часы и убедилась, что прошло минут десять, не больше. – Еще раз извините, – сказала она, раздеваясь и устраиваясь напротив. – Я не тороплюсь, – заверила я и налила ей чаю. – Константин Павлович вчера передал мне это, – она выложила на стол прозрачную папку с копиями документов. – На самом деле напрасно. Я прекрасно помню и Веронику, и ее деток. – Вера Анатольевна, может быть важна каждая деталь, постарайтесь максимально подробно рассказать мне все, что помните об этой пациентке. – Я тогда первый год работала и большинство рожениц помню хорошо. Вероника особенно мне запомнилась. Такая юная и такая самостоятельная. А какая красавица. Она нам даже обложку журнала показывала, для которого снималась, представляете? – Что же она, с собой в роддом журнал взяла? – Выходит, что так. Он у нее на тумбочке лежал. Видно, был дорог ей, – пояснила женщина. – Честно говоря, мне кажется, что ей очень хотелось вернуться в то беззаботное время, которое отняла у нее беременность. – Может быть, все было запланировано? – Нет, ну что вы. Она ведь даже не знала толком, кто отец. Пустилась в юности во все тяжкие. Хорошая девушка, но свернула не туда. Дурная компания, наверное, как это обычно бывает. Вот и забеременела. Матери-то у нее не было, а за неделю до родов и отец помер. Так она у нас и оказалась. – В каком смысле оказалась? – не поняла я. – У нее ведь роды преждевременно начались. Ну, почитаете, – она кивнула на бумаги, лежащие на столе. – Доставили ее к нам экстренно. Видно, от переживаний все и случилось. Ей же и похороны на сносях пришлось организовывать. – Но срок подходящий был для родов? – Семь месяцев. Это даже лучше, чем восемь, если бы не двойня, – ответила акушерка, а по моей спине пробежал холодок. – Им бы, конечно, подольше в утробе посидеть, подрасти. Глядишь, и мальчик покрепче бы родился. – Мальчик? – Я чуть ли не вскрикнула от неожиданности, обратив на себя внимание девушки за кассой.