Г-н Лалуэт бессильно повис на аппарате. – Не клади трубку, Евлалия! Надо, чтобы ты повторила это господину непременному секретарю. – Что там еще?! – от неожиданности вздрогнул г-н Патар, будто его ударили. – Письмо! От господина Элифаса де ла Нокса! – пробормотал г-н Лалуэт, продолжая неудержимо зеленеть. Услышав такую новость, сам г-н Патар сделался желтым, как лимон, и испустил возглас крайнего изумления. Потом схватил второй наушник и прижал к уху. Оба они слушали голос г-жи Лалуэт, которая зачитывала им текст письма, пришедшего на имя ее мужа. «Мой дорогой г-н Лалуэт! Я рад вашим успехам и глубоко убежден: такому человеку, как вы, нечего опасаться, что какое-либо досадное волнение прервет нить вашей торжественной речи. Как можете судить по марке этого письма, я все еще в Лейпциге, но с тех пор, как мы с вами познакомились, мной овладело известное любопытство – и я постарался навести справки об этом странном деле, случившемся в Академии. Я стал размышлять о нем и наконец задал себе вопрос: «А так ли уж естественно, что три академика умерли один за другим, собираясь сесть в кресло м-ра д’Абвиля? Не кроется ли где-то подлинная причина их гибели? В конце концов, то, что я их не убивал, еще не доказывает, будто они не убиты. Разве мало убийц на свете?! Впрочем, эти мои рассуждения не должны вас останавливать. Ведь даже если имелись причины для исчезновения гг. Мортимара, д’Ольнэ и Латуша, это, возможно, еще не означает, что подобная участь ждет и г-на Лалуэта. Мои поклоны и наилучшие пожелания г-же Лалуэт. Элифас де Сент-Эльм де Тайбур де ла Нокс». Глава XIII. В поезде В вагоне поезда, который вез их в Ла Варенн-Сент-Илер, г-н Патар и г-н Лалуэт погрузились в глубокие раздумья – вероятно, довольно унылого свойства, поскольку коллеги не сделали ни одной попытки поделиться ими друг с другом. Письмо Элифаса поразило обоих тем ужасным здравым смыслом, каким было преисполнено: «…то, что я их не убивал, еще не доказывает, будто они не убиты. Разве мало убийц на свете?!» Эта фраза засела у них в головах, как заноза. Ясно, что г-ну Лалуэту она причиняла гораздо больше страданий, но и г-н Патар совершенно от нее занемог, потребовал от своего спутника объяснений и получил их в виде подробного рассказа о визите неотразимого Элифаса в антикварный магазин. Впрочем, откровенность Лалуэта ничто более не сдерживало, так как он уже был избран – окончательно и бесповоротно. Но даже если бы этого не произошло, он все равно поведал бы эту историю, ибо письмо Элифаса заставило его отныне беспрестанно терзаться вопросом: «Стоило ли так радоваться своему избранию?» Что касается г-на Ипполита Патара, то досада, которую он первоначально испытывал оттого, что инцидент с посещением лавки Элифасом был предумышленно сокрыт от него осторожным г-ном Лалуэтом, мало-помалу рассеялась под натиском мрачных дум, вызванных спокойным рассуждением Элифаса: ««…то, что я их не убивал, еще не доказывает, будто они не убиты». Вторая фраза Элифаса, которая плясала перед глазами г-на непременного секретаря: «А так ли уж естественно, что три академика умерли один за другим, собираясь сесть в кресло м-ра д’Абвиля?» Но бедного г-на Лалуэта особенно изводили вот эти слова: «Ведь даже если имелись причины для исчезновения гг. Мортимара, д’Ольнэ и Латуша, это, возможно, еще не означает, что подобная участь ждет и г-на Лалуэта». Возможно!!! Новоиспеченный академик категорически отказывался смириться с этим «возможно»! Он с тревогой взглянул на Патара: выражение лица г-на непременного секретаря с каждой минутой внушало Лалуэту все больше и больше опасений. – Послушайте, г-н Лалуэт, – неожиданно нарушил молчание его попутчик. – Конечно, письмо Элифаса мрачновато, но я все-таки надеюсь, что вам бояться нечего. – Э, – покачал головой г-н Лалуэт, – вы ведь и сами не слишком в этом уверены! – После смерти Мартена Латуша я ни в чем не уверен. Из-за него я испытал слишком жестокие угрызения совести и не желаю пережить их снова из-за вас! – Вот как? – глухо отозвался Лалуэт, поднимаясь во весь рост. – Вы что, меня уже покойником считаете? Резкий рывок поезда отбросил торговца картинами и антиквариатом обратно на сиденье, куда он и рухнул со стоном. – Нет, друг мой, я не считаю вас покойником, – мягко заметил г-н Патар, успокаивающе кладя руку на плечо новоприобретенного коллеги. – Однако это не мешает мне подозревать, что смерть тех троих была, по всей видимости, не такой уж естественной… – Тех троих! – вздрогнул г-н Лалуэт. – Элифас отлично рассуждает. То, что он написал, заставляет задуматься и припомнить обстоятельства моего собственного расследования. Кстати, г-н Лалуэт, вы были знакомы с Мортимаром? А с д’Ольнэ? С Латушем? – Ни разу в жизни и словом с ними не перемолвился! – Тем лучше! – облегченно вздохнул г-н непременный секретарь. – Вы клянетесь мне в этом? – настаивал он. – Клянусь! Клянусь головой Евлалии, своей супруги! – Тогда полный порядок! – почти обрадовался г-н Патар. – Следовательно, вас ничто не связывает с их трагическими судьбами. – Уф, вы меня немного успокоили, господин непременный секретарь. Но вы, значит, полагаете, будто их что-то связывало? Судьбу одного с судьбой другого и третьего? – Да, сейчас я придерживаюсь такого мнения – после письма Элифаса. С самого начала нас всех так загипнотизировала мысль о колдуне Саре и его невероятных способностях, что никто даже не попытался искать правильный ответ на эту пугающую и, вероятно, преступную загадку в ином месте! «Не кроется ли где-то подлинная причина их гибели?» — процитировал г-н Патар строчку из письма и добавил с ужасающим сомнением, словно спрашивая самого себя: – Неужели? Неужели? – Что? Что – неужели? Что вы хотите этим сказать? Что вообще с вами происходит? Вы меня только-только ободрили, а теперь опять пугаете до смерти! Вам что-то известно? Говорите! – взмолился г-н Лалуэт, на которого в этот миг жалко было смотреть. Он схватил г-на Патара за руки. – Сейчас я в полном неведении, если угодно, – проворчал г-н Патар. – Но кое-что я мог бы знать, если бы в свое время пораскинул мозгами как следует! Эти трое не были знакомы до первых выборов преемника монсеньора д’Абвиля! Раньше они никогда не общались. Никогда! Теперь я совершенно в этом убежден, хотя г-н Латуш и морочил мне голову, будто они старые друзья. Вот! Они зачем-то объединились после выборов и тайно встречались то у одного, то у другого. Он-то плел мне небылицу, будто они собирались вместе потолковать о колдуне Саре, чтобы обезопасить себя от его угроз, – я и поверил! Нет! У них наверняка имелся какой-то другой, скрытый повод для встреч. Похоже, все трое чего-то опасались – а то не стали бы прятаться. И никто никогда не слышал, о чем они там секретничали… – Вы уверены в этом? – едва дыша, вымолвил трепещущий г-н Лалуэт. – Да, теперь уверен. А знаете, где они встретились в первый раз? – Нет! Откуда? – А вы догадайтесь… – Как, скажите на милость? – Ну же! Вот здесь. Здесь! В этом самом поезде. И повод был очень серьезный – они ехали с визитом к г-ну Лустало. Перед выборами! Они наверняка вернулись оттуда все вместе, и тогда-то с ними и стряслось что-то ужасное, после чего они таинственно умерли. Встречались они тоже таинственно – вот о чем я подумал! – Может, так оно и было… С ними что-то такое случилось, невесть что… Но со мной-то! Со мной-то, господин непременный секретарь, ничего не случилось! – Нет! Нет! С вами ничего не случилось! Вот почему я думаю, что насчет себя вы можете быть спокойны, мой дорогой господин Лалуэт! Да, клянусь! Почти спокойны… Я говорю «почти» – вы хорошо слышите меня? – поскольку сейчас не готов взять на себя никакой ответственности. Никакой… Ни за что не в состоянии ручаться… Поезд остановился, и на перроне крикнули: – Ла Варенн-Сент-Илер! Г-н Патар и г-н Лалуэт подскочили. Как?! Уже?! Они витали так далеко от Ла Варенна, что совершенно забыли, зачем сюда приехали. Когда они вышли из поезда, г-н Лалуэт заявил г-ну Патару: – Вы обязаны были рассказать мне все это еще тогда, когда в первый раз посетили мой магазин… Глава XIV. Душераздирающий человеческий крик Им не удалось найти экипаж, и они были вынуждены свернуть на дорогу в Шеневьер. Приближалась ночь. На шеневьерском мосту, прежде чем сойти на другой берег Марны и ступить на тропинку, кратчайшим путем ведущую к жилищу великого Лустало, г-н Лалуэт остановил своего спутника. – В конце концов, дорогой господин Патар, – глухо спросил он, – сами-то вы верите, что они захотят меня убить? – Кто они? – Откуда мне знать? Те, которые убили тех! – Ну, во-первых, с чего вы взяли, что они убиты? – Да вы же сами утверждали! Только что! – Нет, я вам ничего такого не говорил! Слышите! Не говорил! Я и сам ничего не знаю! – Ну так вот, мне надо кое в чем вам признаться, господин непременный секретарь. Я очень хочу в Академию. – Вы и так в Академии. – Правда, – вздохнул г-н Лалуэт. Они ступили на берег. Г-на Лалуэта продолжала мучить какая-то неотвязная мысль. – При этом я вовсе не желаю, чтобы меня убивали! – выразил он ее наконец. Г-н Патар пожал плечами. Этот человек, не умевший читать и попросту вовремя разнюхавший, что ему совершенно незачем опасаться того, чего опасались другие претенденты, на поверку оказался лишь хитрым пройдохой. Он начинал действовать Патару на нервы, и г-н непременный секретарь решил посуровее напомнить антиквару об уважении к самому себе. – Милостивый государь, в жизни бывают вещи, ради которых стоит чем-то рискнуть! «Вот так его! Отлично сказано!» – подумал г-н Ипполит Патар, и в самом деле находивший жалобы Лалуэта тошнотворными. Ситуация, конечно, была не из простых, даже, пожалуй, угрожающая, но г-н Патар рассудил, что она еще весьма хороша для торговца, раз сделала его академиком. Тем временем г-н Лалуэт окончательно скис и повесил нос. Он поднял его лишь для того, чтобы обронить в холодный вечерний воздух фразу вполне искреннюю, но абсолютно предательскую: